— Да, отче, успел один раз выстрелить из посоха.
— Успешно?
— Нет, демоншрек не пробил его броню, и меня парализовало. Более я в схватке участия не принимал.
— Тиерменш убила его?
— Нет, отче, она была также беспомощна, как и я.
— Кто спас ее?
— Крылатый лев Нам-уд-галь.
— А что случилось с Бетрезеном? Почему он не убил вас?
— Он упал и рассыпался прахом.
— Почему?
— Умер, наверное.
— Кто убил его? — Этот простой вопрос мне, как ни странно задали впервые. Выкрутиться я не мог.
— Создатель Энлиль, владыка бури, ночной ветер, явился и забрал пламя его жизни.
Хайнц рассмеялся. Он был доволен.
— Вот, Петер. Истина она всегда кроется в правильно поставленном вопросе, а не ответе! Он что-то дал вам?
— Ничего, отче. Ничего кроме моего существования, боли и страданий.
— Я вижу, вы много общались с отцом Отто Кацем! Чувствуется его теософская школа, — группенквизитор позволил себе улыбнуться еще раз. — Поверьте, все не так плохо. Если бы не посланцы Энлиля и он сам, демоны бы уже уничтожили столицу и Бетрезен танцевал на ее руинах.
Он не стал дальше расспрашивать, и я вздохнул с облегчением. Инок принес нам кагор.
— Если хотите вы можете задать вопросы. Я уже узнал все, что хотел.
— У меня нет вопросов, ваше святейшество.
— Вам даже не интересно, что с вами будет дальше? И с вашей обожаемой бистаа.
— Я думаю, что судьбу госпожи Инанны решит император. Вряд ли он доверит такую важную вещь кому-то еще.
— О, вы знаете! Вы умны, Петер, ценю это, — он разлил вино по бокалам. — Вы правы. Так и будет.
— Эанатум подсказал, хотя у меня до этого были подозрения.
— Но вы не назвали все имена вашей Госпожи, — подколол меня он.
— Имена? Извольте! Богоравная Инанна, госпожа страха, царица Ки-ури, что судьбы подобно Энлилю вершит, — произнес я полное титулование, что упоминалось в летописях.
— … мать тьмы, Тиамат нареченная, раба Бетрезена. — окончил за меня Хайнц. Я сжал зубы. Этого я не знал. Но последнее слово оставил за собой.
— … Орели, — жестко сказал я.
Инквизитор очень долго смотрел на меня. Он думал, и я почти слышал, что мысли, как рой пчел, что пытаются поделить две королевы, недовольно жужжат в его голове.
— Я донесу вашу мысль до кайзера. Я возвращаюсь в столицу, портал для вас будет открыт через пять дней. Отдыхайте.
— Скажите, почему Отто прозябал в этом уезде, а не заседал в Синоде? — спросил я, когда он уже поднимался с кресла. — Я не видел его толком в бою, но его знания на голову выше, чем потребны провинциальному инквизитору.
— О, не сомневайтесь, Петер, я бы не рискнул сойтись с ним в единоборстве. После войны он посвятил себя теологии и поискам Истины. Проблема была в том, что мы всегда говорим детям нашей церкви правду. Но зачем отягощать их разум Истиной? У него был другой взгляд на эту мудрость. Или лицемерие, как он говорил. Потом, конечно и он тоже понял. Но было поздно. Его имя стало слишком известно, и возвращать его в столицу не хотел никто.
— Отче я очень рад, что во главе церкви стоят здравомыслящие люди, а не фанатики. Мне бы не хотелось, чтобы вернулись времена святых походов.
— Отрадно слышать, сын мой.
Он ушел и оставил меня одного.
* * *
— Уша на-ну, уша на-ну, уша на-ну ки думу-на-ше…[39] — напевал я древнюю колыбельную засыпающей Орели. Завтра мы отправлялись в столицу.
Она рассказывала мне свои сны. Она мечтала претворить их в реальность. Я не стал разочаровывать ее. Кайзер бы не потерпел бы такой неподконтрольной силы рядом. Да и сама бистаа, похоже, понятия не имела, о тех «рейдах за телами», что постоянно вело царство Ки-ури. О терроре своих рядовых граждан, который при любом нарушении рисковали стать гештуг ну-н-меш. Она помнила только то, что знала длительное время хранимая от ужасов реальной жизни царица.
Скоро. Все решится скоро…
* * *
Столица встретила нас летней жарой и военным парадом. Асанте осталась пока в Брюгге. Скорее всего, ее теперь переведут на службу в какую-нибудь колонию подальше от столицы. Как обычно поступают с проклятыми.
По-хорошему мне надо было заехать домой, но от одной мысли, что придется объясняться с Юкки, у меня сводило скулы, и я вместе с бистаа остался в казарме.
Судя по всему, из нас с Орели таки решили сделать героев. Возможно даже не из-за нашей вылазки, а просто потому, что бистаа была удобной фигурой для пропаганды новомодной толерантности к иным расам. Только так можно объяснить тот факт, что нас поставили в строю одними из первых сразу после герра Штрассера и офицеров штаба. За нами ехал верхом барон Мюнхгаузен, которого кайзер, наконец, простил за злополучную дуэль с послом, что чуть не закончилась войной с Эльфийским Королевством. За ним — дон Вильянуэва, Густаф Шрейбе и Вильгельм де Фризз.
Потом были долгие речи на площади от Грегора Штрассера, бывшего регента, отставного фельдмаршала и отца-основателя ДД, нового великого инквизитора, уже знакомого мне Хайнца Рацнефарта и оглашение приговора рейхскриминальдиректором Артуром Небе. Показательная казнь оберста Йоффе и других предателей. Красочный гномийский фейерверк.
Громкое сопение за спиной заставило меня обернуться.
— Все он видит под собой, гордый хищник разъяренный, и летает, словно тень, глаза светятся, как день, — пропела под нос жирная туша в камзоле, который по определению не смог бы застегнутся на его пузе. Запас дурацких песенок у рейхинспектора По был неисчерапем. — Жаль, что с вас все обвинения сняли, Петер Краузе. Шестьдесят семь томов уголовного дела псу под хвост…
Я в ответ только мог пожать плечами.
Кайзер не снизошел до того чтобы выступать. Только принял участие в раздаче орденов. Нас награды обошли стороной.
Вечером естественно было празднование. Но мы с Орели не попали на него. К нам подошел неприметный низенький человечек — личный камердинер кайзера Гора.
— Господин Краузе, эээ… — он несколько замялся, глядя на мою бистаа, а затем все-таки заставил себя произнести, — госпожа Орели, его величество приглашает вас на неформальную аудиенцию. Следуйте за мной, пожалуйста.
Кайзер принял нас в своем личном кабинете. Повинуясь его жесту, гвардейцы покинули комнату. Так же жестом он приказал мне и Орели сесть. Его величество Гор пятый своего имени пристально изучал лежавшую у него на столе бумагу. Я скользил взглядом по стенам обтянутым серой тканью. Рассматривал простую деревянную мебель, шкафы с документами и книгами, стол с добрым десятком кристаллов связи на нем. Клетку со спящим любимым соколом Гора. Единственным украшением комнаты была старинная выцветшая фреска Создателя на потолке.
Мы не смели пошевелиться. Наконец кайзер решительным росчерком подписал бумагу, положил ее в черную кожаную папку и обратил на нас свое высочайшее внимание.
— Здравствуйте герои, спасители отечества. Я хочу наградить вас. Свой приз вы сможете выбрать сами, но сначала я расскажу вам одну старую историю, которую я не рассказывал еще никому. Вам интересно?
— Конечно, ваше величество! — ответил я. Орели промолчала, в отличие от меня она не отводила взгляда от кайзера. Она смотрела на него в какой-то потрясающей смесью ненависти и надежды.
— Хорошо, слушайте, это не займет много времени. Полторы сотни лет назад, примерно за полвека до начала великой войны, — начал свой рассказ кайзер, — великий некромант Хэсс был всего лишь мелким аколитом на побегушках у личей и никто не думал, что он станет силой способной изменить наш мир. Он был в меру глуп, неуклюж в магии, и абсолютно бесперспективен. После смерти, или второго рождения, как ее называла нежить, он в лучшем случае стал бы призраком. Но у мальчика были амбиции и талант. И мальчик был вором. Однажды он совершил самую большую кражу, которую когда-либо совершал человек.
Где он достал том высших заклинаний призыва, я не знаю. Его память не показала мне это. Он очень хотел призвать владычицу демонов Тиамат, продать ей свою душу и отдать сердце. Очень романтичный был юноша. Да и иллюстрации в фолианте были… специфические.
Но, несмотря на год подготовки и то, что его звезда призыва раскинулась почти на сто лиг, применить правильно заклятье он, конечно же, не смог. Ошибка в его построении громоздилась на ошибке, он забывал мелочи и заблуждался в главном. Да и куда ему было преуспеть, когда до него столетьями личи бились над тем, чтобы вернуть свою госпожу Иннану из ада, куда ее затащил Бетрезен. Но его заклятье сработало. Хотя и не так как он рассчитывал. Своим колдовством ему удалось украсть у Владычицы душу. Иронично, не так ли? Смертный украл душу у демона, отомстил, можно сказать за весь наш род. — Кайзер позволил себе сухой смешок. Мне было не смешно. Орели вся подалась вперед, она была как напряженная струна. Его величество отпил воды и продолжил. — А вместе с душой он получил и часть ее сил. Как он ими распорядился, вы, я думаю, еще в детстве на уроках истории усвоили, Петер.
