— Ты почувствуешь себя намного лучше, если встанешь и выпьешь кофе, — раздался голос святой Варвары.
Лукас застонал и открыл глаза. Он лежал на диване в гостиной в чистой, без следов крови одежде. Прибывшие в гости святые заботливо окружали Лукаса с обеих сторон.
— Я приношу извинения за шокирующий поступок моей спутницы, — как будто прочитав его мысли, пояснил Губерт. — В вашей кухне снова чисто. Я даже вытряхнул в мусорное ведро гущу из фильтра кофеварки.
Лукас снова застонал и взял чашку кофе.
— Если я признаю вашу святость, вы избавите меня от головной боли?
— Только при помощи таблетки аспирина, — отозвалась Варвара. — Вообще-то мы не умеем творить чудодейственные исцеления — не наша сфера деятельности. Мы должны придерживаться области математических чудес. Каждый из святых специализируется на чем-то одном.
— Никакого исцеления прокаженных. Никакого воскрешения из мертвых, — подтвердил ее слова святой Губерт и, задумавшись, добавил: — Накормить несколькими рыбинами толпу — это нам по силам, поскольку сие есть умножение, то есть действие из области математики. С другой стороны, такой фокус явно подпадает под категорию биологических чудес. Интересно, не посягнем ли мы тем самым на территорию чьих-то интересов?
— До известной степени. Однако вряд ли Он станет возражать! — отмахнулась от его сомнений Варвара.
— Я чту агиологию так же, как и ближнего своего, но если бы кто-нибудь из вас все-таки предложил мне таблетку аспирина, то…
После аспирина и двух чашек кофе Лукас почувствовал себя значительно лучше. Немного привыкнув к присутствию двух небесных гостей, он ощутил, что в нем начинает пробуждаться любопытство.
— Вы говорили о математических чудесах, я не ослышался? Каких же именно?
На его вопрос ответил Губерт:
— В основном это практическое осуществление какого-то трудного для понимания математического доказательства, теоремы или концепции. Вот, например, почему бы тебе не встать и не пройти на кухню?
Лукас встал, сделал шаг…
…и мгновенно оказался на расстоянии двух комнат от гостиной. Обернувшись, он увидел в дверном проеме обоих улыбающихся святых.
— Как вы это сделали?
— Я предоставил тебе мгновенный доступ в некоторые высшие измерения, о которых ты всегда столь мечтательно размышлял. Причем, что называется, в два счета.
Лукаса внезапно охватило пьянящее ощущение безграничных возможностей. Какое счастье, что ему явились эти двое математических святых, готовых откликнуться на его просьбу в деле просвещения злопыхателей-язычников. Лицо ученого озарилось широкой улыбкой. Он вдруг ощутил себя оставшейся в живых Жанной д’Арк.
— Я единственный, кто вас видит?
— Мы готовы предстать перед любым человеком, которого ты назовешь нам, — ответила Варвара.
Жестом скупца из немого фильма Лукас в предвкушении потер руки.
— Превосходно! Позвольте мне одеться, а затем мы отправимся в университет. Встретимся в моем кабинете.
— Мы можем в мгновение ока перенести тебя, — предложил Губерт.
— Нет-нет, я не смею тратить Дары Божьи на всякие мелочи! Приберегите ваши божественные силы для того, чтобы наставить неверующих на путь истинный!
Лукас отправился принимать душ (несмотря на то что он был чист, ему очень хотелось смыть с себя воспоминание о недавней кровавой сцене) и переодеться.
Когда дверь ванной комнаты за ним закрылась, Варвара повернулась к Губерту.
— Какой приятный мужчина! Действительно обаятельный и разумный. К тому же куда более деликатный, чем мой последний клиент. Я со счета сбилась, сколько раз переносила того лентяя прямо в кампус, когда он опаздывал на работу.
Лукас решил не оставлять свою «веспу» на автостоянке, а припарковал ее за пределами здания, в котором располагался факультет астрономии. Он посмотрел себе через плечо, но никого не увидел.
— Губерт, Варвара, где вы? — позвал он, понизив голос.
И в следующее мгновение буквально кожей ощутил божественное сияние нимбов.
— Мы прямо за твоей спиной, дружище. Считай, что тебя защищает рать небесная! — раздался голос Губерта, прозвучавший словно из трещины в космосе.
Успокоенный тем, что незримые защитники с ним, Лукас смело вошел в здание и направился прямо в кабинет Оуэна Халма. Из-за матового стекла двери сочился рассеянный свет, доносились чьи-то приглушенные голоса. Набрав полную грудь воздуха, математик храбро постучал.
— Войдите! — прозвучало в ответ хриплое приглашение.
Лукас собрался с духом и шагнул за порог — точь-в-точь как пророк Даниил в клетку со львом.
Халм восседал в кресле за столом, тогда как доктор Гарнетт занимал единственный стул для посетителей. На появление Лукаса они отреагировали по-разному. На лице Гарнетта отразилась сдержанное смущение — как будто он припомнил унижение его на вчерашнем приеме, — смешанное с равнодушием, в то время как Халм не стал скрывать, что раздражен.
— Что вас сюда принесло, Летьюлип? — рявкнул он на коллегу. — Если вы только не вознамерились принести извинения по полной программе за ваше вчерашнее свинское поведение, то можете разворачиваться на сто восемьдесят градусов и отправляться прямиком в ваш личный Ватикан!
Чувствуя, как краснеют щеки, Лукас тем не менее решительно ответил:
— У меня нет намерений приносить извинения. Я здесь для того, Халм, чтобы швырнуть в вашу наглую самодовольную физиономию вашу нечестивую глупость! Приготовьтесь к встрече с посланниками разгневанного Бога! Варвара! Губерт! Явитесь!
В комнате тут же появились босоногие святые, встав по обе стороны от Лукаса.
— Верно, Господь Бог действительно гневался, — подтвердил Губерт, поправляя нимб. — Только вот Он обратил свой гнев на нас, а не на этих джентльменов.
— Тише, старый дурень! — бесцеремонно оборвала Варвара.
Сначала обоих астрономов немного ошарашил визит незваных гостей, однако вскоре к ним вернулся их прежний апломб. У Халма вид был скорее раздраженный, нежели растерянный.
— Впечатляюще, Летьюлип! Совсем как третьеразрядная детективная постановка! Тем не менее, если вы не уберете немедленно из моего кабинета этих двух нахальных оборванцев и не уберетесь сами, мне придется вызвать университетскую службу безопасности!
Лукаса охватила дрожь возмущения.
— Не смейте подвергать осмеянию тех, кто ниспослан к нам самим Господом Богом! Как мне убедить вас в том, что вся ваша якобы основанная на материализме жизнь на самом деле зиждется на фундаменте лжи?
Халм не удостоил его ответом. Без дальнейших объяснений он потянулся к телефону и, набрав номер, прижал трубку к уху.
— Алло, служба безопасности? Говорит профессор Халм. Пожалуйста, пришлите к нам полицейскую машину, чтобы вывести из здания распоясавшихся хулиганов…
Кажется, ситуация начинает выходить из-под контроля, подумал Лукас. Что за ошибку он допустил? Его план летит ко всем чертям. Даже появление святых оказалось бессильно убедить столь закоренелых материалистов. А ведь он ничуть не сомневался, что этот миг непременно обернется его несокрушимой победой над неверующим. Увы, похоже, ни Халм, ни Гарнетт толком не знают своих ролей, которые он мысленно сочинил и распределил между ними. Отчаявшись обернуть ситуацию в свою пользу, Лукас крикнул:
— Варвара, остановите его!
Телефонная трубка с грохотом упала на стол, хотя пальцы Халма оставались по-прежнему плотно сжаты. Губы астронома продолжали шевелиться, но теперь они не издавали ни единого звука. С телом Халма явно что-то произошло. Оно сделалось необычайно плоским. Когда же он повернулся лицом к доктору Гарнетту, то полностью исчез из виду.
Лукасу сразу стало ясно, что случилось, вернее, что с Халмом сотворила святая Варвара.
— Вы сделали его двухмерным!
Лицо Варвары просияло от гордости.
— В соответствии с Евклидом! Элементарно, Ватсон! Быстрое и аккуратное решение вашей просьбы!
Ставший тоньше бумажного листа, Халм заметался по кабинету, то пропадая из виду, то появляясь вновь, попеременно обращая к Лукасу и его спутникам то видимую, то невидимую плоскость измерения.
Гарнетт испуганно вскочил на ноги.
— Я не знаю, религиозный безумец, что вы сотворили с Оуэном! Но в любом случае спуску я вам не дам!
И бросился на Лукаса. Тот дернулся в сторону, пытаясь увернуться.
— Губерт, на помощь!
В следующую секунду новоиспеченный преподаватель астрономического факультета рухнул на застеленный ковром пол, потеряв равновесие. На месте его конечностей теперь красовались уменьшенные копии его собственного тела. Там, где раньше были кисти рук и стопы, располагались уменьшенные копии головы. Конечности этих причудливых придатков состояли из таких же, но уже совсем крошечных тел, конечности которых, в свою очередь, заканчивались их крошечными аналогами, и так далее до бесконечности, насколько мог разобрать глаз Лукаса.
