— Что, молодой человек, вы сказали? Логика одна? Должен вас разочаровать — логик много! Более того, логик много не только в масштабах галактики, логик много даже в пределах единственной нашей планеты. Могу показать это на примерах.
Япония, март 2011 года. Авария на АЭС Фукусима, которой предшествовало чудовищное по разрушительности землетрясение и мощнейшее цунами.
А теперь вопрос: — Что произошло бы с курсом рубля, случись подобное в России? О, вижу, вы все представили, насколько бы упал курс рубля.
А что же произошло после того землетрясения в Японии? Курс йены стал стремительно… РАСТИ. Правительству Японии пришлось прибегать к финансовым интервенциям, чтобы не допустить слишком большого вздорожания йены. Но, как же так, спросите вы? Ведь с точки зрения логики российского бизнеса, в подобной ситуации необходимо выводить средства из национальной валюты, стараясь максимально "навариться" на кризисе. Ведь это такая возможность для тех же банков: Брать займы в национальной валюте у Центробанка (возможно даже под предлогом "восстановления"), сразу же их конвертировать, тем самым сбивая курс, что позволит потом, проведя обратный обмен валюты, вернуть Центробанку намного меньше, чем было взято.
А как среагировал японский бизнес? Вместо того, что бы пытаться "навариться" на кризисе, японский бизнес стал массово изымать свои иностранные инвестиции и возвращать средства в Японию, направляя их на восстановление разрушений.
В чем же разница логики, если в одинаковых условиях происходит диаметрально противоположная реакция?
Назовем вещи своими именами: В России заметная личность, назвав себя патриотом своей страны, автоматически подвергается шельмованию, так называемой "свободной" прессой. И, не смотря на постепенно снижение влияния этой категории СМИ, зачастую лучше оказаться некрофилом или людоедом, чем патриотом России.
В Японии же принципиально другое отношение к патриотизму, к своей родине. Более того, лицам или организациям, кто вздумает издеваться над идеей патриотизма к Японии, придется полностью забыть о каком-либо авторитете или влиянии в стране.
Конечно, наивно считать, будто все поголовно бизнесмены или банкиры откажутся от заработка на кризисе из-за патриотизма. Однако, даже самый корыстный банкир, осознавая, что его действия категорически не встретят понимания среди населения, и в течение короткого времени он останется без клиентов и вкладчиков, предпочтет не усугублять кризисные моменты страны ради личной прибыли.
Столь разное отношение к идее патриотизма сложилось во второй половине 19 века. Во многом Японии было легче — под боком находился Китай, и вполне наглядно было видно, что там творят распространители "Свободы, равенства, братства" из Лондона, Парижа, Вашингтона. Персоны вроде Герцена в Японии появиться не могли. Глядя на таблички "Собакам и китайцам вход запрещен", трудно поверить, что их авторы финансируют революционную деятельность в твоей стране из любви к свободе и равенству. Соответственно, не появилось и идей, что быть патриотом позорно, а благородно всячески вредить и гадить своей стране, дабы потом, после её краха, под мудрым руководством Лондона или Вашингтона, строить самое лучшее в мире общество.
Японцы же твердо понимали — под мудрым руководством Лондона или Вашингтона, уже Токио или Осака украсятся табличками "Собакам и японцам вход запрещен". Так что японцы стали учиться у запада, но вовсе не тому что им рассказывали "просветители", а их реальным действиям. Как результат Япония сама превратилась в хищника того же толка, что и Англия или США. И не смотря на поражение во второй мировой, во многом вызванное неудачным выбором союзников, Япония сохранила общество намного более здоровое и патриотичное, чем Россия, интеллигенция которой слепо смотрела в рот западным "просветителям", игнорируя их реальные неблаговидные дела.
Впрочем, довольно об отличиях логики разных наций. Даже внутри одной нации, различные группы могут иметь разную логику. Пример:
Отряд солдат перемещается в зоне боевых действий по лесу. Лейтенант командует: "Ложись". Задача солдат лечь как можно быстрее, фактически упасть, лишь самую малость, смягчив падение. Причем упасть прямо там, где находятся, невзирая на то, что оказалось внизу: лужа, муравейник, коровья лепешка. Думаю это всем понятно, — испачканная форма это несопоставимо мало, с вероятностью получить пулю или осколок. Но при этом, мгновенно упасть, выполняя команду "ложись", нужно еще и уметь. Причем умение должно быть сразу двух категорий — и физическое умение падать и психологическая готовность упасть в любую грязь. И обе части умения нужно предварительно тренировать. Заметьте, психологическую готовность, мгновенно упасть в любую грязь, большинству необходимо тренировать ничуть не меньше, а то и больше, чем физическое умение падать.
Вроде бы все что я объясняю, понятно и очевидно, не так ли? А теперь взглянем с другой стороны:
Сержант/прапорщик/офицер подводит новобранца к большой луже и следует череда команд лечь/встать, время от времени прерываемая "слишком медленно, быстрее".
Обе стороны еще и злятся друг на друга. С точки зрения солдата, над ним просто издеваются заставляя раз за разом плюхаться в грязь. С точки зрения офицера, перед ним солдат который не умеет и при этом не желает учиться, вещам которые с большой вероятностью спасут ему жизнь.
Произошло столкновение двух логик. Гражданская логика, которой продолжает мыслить новобранец, не видит в происходящем смысла. Зато с точки зрения военной логики, смысл невероятно прост и очевиден и вовсе не нуждается в объяснениях. Стороны не понимают друг друга и убеждены во взаимной тупости.
Представим на минутку, что я пропустил первую половину данного примера и начал сразу с офицера заставляющего рядового раз за разом падать в лужу. А теперь положа руку на сердце, сколько из вас, сочло бы этого офицера, просто тупым садистом, измывающимся над рядовым? Вот-вот, непонимание логики другой стороны приводит к убежденности в её полной тупости. Причем это взаимно, не только большинство гражданских, полагает военных "тупыми солдафонами", но и военные искренне удивляются "тупости" штатских, не понимающих очевидных (для военной логики) вещей. Отсюда кстати и тот факт, что большинство армейских инструкций, написаных для пришедших с гражданки, выглядят так, словно предназначены для полных даунов.
— Что, скажите и у шагистики есть смысл? — не выдержав, восклицает парень из третьего ряда.
— Вы имеете в виду строевую подготовку? — улыбнувшись переспрашивает лектор. — Представьте себе, да, у нее тоже есть смысл и он вовсе не только в парадах. Хотя и парады тоже имеют не малый психологический смысл, причем влияющий не только на армию, но и на большую часть страны, ну да сейчас не об этом.
Я так понимаю, смысл вопроса: Зачем строевая подготовка частям, у которых вероятность один к миллиону, учавствовать в параде где нибудь в Москве, Париже или Вашингтоне?
Для большей ясности начну несколько из далека. Данный эффект стал особенно заметен с изменением войн в начале двадцатого века. Окопные войны, сидящий в окопе солдат видит хорошо если нескольких соседей, а то и вовсе никого из своих. Потом вражеская атака и перед солдатом толпа врагов, бегущих на такого одинокого его. Нет, разумом то он знает, что там за изгибами окопов, другие бойцы его отряда, но чувствует себя все равно одиночкой против целой толпы врагов. Зачастую подобное приводило к тому что обороняющиеся, даже имея численный перевес, обращались в бегство. Просто потому что каждый солдат ощущал себя одиночкой против целой толпы врагов.
Естественно с хорошо обученными частями подобное не происходило. Их солдатам не обязательно было непосредственно видеть рядом других бойцов своего подразделения, что бы ощущать себя частью отряда. Перед армиями разных стран встал вопрос — какая же часть военной подготовки максимально быстро и эффективно позволяет солдатам ощутить себя единым отрядом, а не толпой одиночек. Да, как вы наверное уже догадались, это именно строевая подготовка.
Вообще у человека при более менее продолжительном нахождении в тесной группе меняется психология и мировосприятие. Такое заметно например у футбольных болельщиков, большая масса людей, ощутив себя единым целым, да под напором общих эмоций, начинает вести себя так, как они по отдельности бы и не подумали. Правда эффект "футбольных фанов" совсем не то, что требуется армии, ведь ощущуение не контролируемой силы, порождает чувства агрессивности и вседозволенности. Другое дело строевая подготовка, конечно чувство общности она порождает гораздо медленнее, чем эмоциональные всплески болельщиков, но зато на выходе получается ощущение дисциплинированной силы.
*****
