приятней, чем женщин.
— Вы, значит, ещё и из тех, кто может поднять руку на девушку? — Во взгляде голубых глаз мелькнуло явное презрение.
— Я не побрезгую применить силу, если в том есть необходимость.
— Это отвратительно, — скривившись, выдавила Тэлли.
— Да, — легко согласился Хидден, подойдя к двери и приглашающе её отворив. — На этом предлагаю проститься, — он кивнул на лестницу.
— То есть как? — удивилась Тэлли. — А что же с моей просьбой?
— Я же тебе сказал: использовать меня в своих интригах у тебя не выйдет. И за пять минут нашего разговора я не передумал. Тебе лучше уйти.
— Вы неправы, — нахмурилась Тэлли. — Если бы я решила использовать вас, я не стала бы просить, а притворилась бы влюблённой. Так и для Корнета выглядело бы правдоподобнее, ведь вы не из тех, кто упустит возможность потискать девушку.
Хидден поперхнулся пивом, и оно чуть не пошло у него носом. Пока кашлял, отпустил дверь, и та закрылась.
— Но я пришла к вам за помощью, — как ни в чём не бывало продолжала Тэлли, — я с вами честна и отношусь к вам, каким бы вы ни были, с уважением, а вы ведёте себя, прямо скажем, по-хамски. — Она глянула на него, словно строгая учительница, стыдящая шалопая за дерзкое поведение. — Причём я даже готова вам заплатить. — Тэлли шагнула к нему и понизила голос: — У меня, правда, никого ещё не было… вот так, по-настоящему… Если вы понимаете, о чём я… Но я готова, если вы назначите такую цену. — Она положила ладонь на его голую грудь.
— Ты… — Хидден опешил настолько, что ему очень хотелось сказать матом, но в последний момент нашлось более мягкое слово: — Совсем ошалела?
— А что? — вздёрнула золотистую бровь Тэлли. — Вам недостаточно? На мой взгляд, это очень щедро. Я, разумеется, вместо вас представлю другого, чтобы чуть смягчить неприятные переживания. Вы, к сожалению, мне совсем не нравитесь, несмотря на то, что внешне весьма привлекательны.
— Пошла вон, — тихо процедил Хидден.
— Цену себе набиваете? — Тэлли склонила голову на бок.
— Вон!
Она снисходительно улыбнулась:
— Вот только не надо делать вид, что моё предложение вас оскорбило! Такие, как вы, подобного не упустят. Особенно если речь о том, чтобы стать у девушки первым. Вы не откажете. Вы уже согласны, просто повышаете собственную ценность в моих глазах, верно? Видите, я вас раскусила, и ни к чему устраивать лишний балаган.
Хидден глубоко вдохнул, сдерживая клокочущую в горле злость.
— Ты совсем отбитая, — тихо ответил он. — И думаешь, что все вокруг тебя такие же. Вот только насчёт меня ты ошиблась.
— Этого просто не может быть, — хмыкнула Тэлли, смерив его пренебрежительным взглядом. — У таких, как вы, на лице всё написано. Да и Профессор говорил…
— Проваливай! — гаркнул Хидден и, схватив её за локоть, потащил к выходу.
Тэлли яростно сопротивлялась и, наконец, вырвалась. Гневно топнув ногой, спросила:
— Вы что, совсем дурак, Хидден?
— Я-а?!
— Я подозревала, что по-хорошему вы помогать не станете, поэтому даю шанс в обмен на помощь осуществить ваши пошлые фантазии, а вы отказываетесь? Это до крайности глупо! Да вы же через минуту пожалеете, а второго такого предложения не будет!
— Очень надеюсь, что не будет.
Вспышка гнева утихла, и Хиддену стало даже смешно. «Это нервное», — подумал он, задавливая сардоническую ухмылку.
— И не закатывайте глаза! — Тэлли с беспомощной злостью толкнула его в грудь. — Думаете, я не догадываюсь о том, какие мысли блуждают в вашей голове, когда вы на меня смотрите, грязный, похотливый, самовлюблённый…
— О, детка, тебе это не грозит, — прервал её Хидден. — Чтобы попасть в мои пошлые фантазии, девушка должна мне хотя бы чуть-чуть нравиться. И я теперь понимаю, почему Корнет не хочет иметь с тобой дела, и тем более не стану тебе помогать.
Тэлли замерла, впившись в него взглядом. Её локоны растрепались, губы дрожали, рваное, со всхлипами, дыхание говорило о подступивших слезах.
— Я просто слишком хороша для вас! — прошептала она. — И не смейте сравнивать себя с Корнетом! Сага, видимо, совсем ослепла, раз предпочла вас ему! Вы отвратительны!
Тэлли со всего маху хлестнула его по груди, и на коже Хиддена заалели три полоски от её ногтей.
— Как скажешь, — спокойно ответил Хидден. — Только уйди, пожалуйста. И больше ни о чём меня не проси. И уж тем более — ничего не предлагай.
— Вы отвратительны! — со слезами повторила она и бросилась прочь.
— Припадочная, — выдохнул Хидден, закрывая за ней дверь.
Тэлли выскочила на улицу и, утирая брызнувшие слёзы, почти бегом ринулась по тротуару. То, что она пошла к Каланче, а не в сторону своего дома, она даже не заметила. Спустя несколько минут остановилась, тяжело дыша, привалилась спиной к шероховатой стене. Стёкла её очков были мокрыми от слёз, и она хотела протереть их, но, сняв очки, уронила их на тротуар. Одно стекло треснуло, и Тэлли расплакалась ещё злее. Резко наклонившись за очками и так же резко выпрямившись, задохнулась, рванула высокий ворот цветочного платья, застёгнутый на множество маленьких перламутровых пуговок, и верхние отлетели, щёлкнув по камням тротуара и исчезнув в темноте. Тэлли сползла спиной по стене, осев на гладкие камни, и заскулила в бессильной злобе, но со стороны это звучало отчаянно и жалко.
— Тэлли? — раздался с противоположной стороны знакомый обеспокоенный голос. — Тэлли, что с тобой? Тебе плохо?
Корнет перебежал дорогу и склонился над Тэлли, осторожно взял её за локти, пытаясь поставить на ноги.
— Что случилось? Найти Профессора? Тэлли, ответь мне, пожалуйста!
Голос его становился всё взволнованней, но Тэлли лишь мотала растрёпанной головой и рыдала, не в силах вымолвить ни слова.
— Тебя кто-то обидел? — спросил Корнет, и она наконец-то кивнула. — Кто?! Тэлли! — Корнет легонько встряхнул её за плечи. — Кто тебя обидел?
— Хидден, — выдохнула она между всхлипами.
— Что он сделал?
Голос Корнета вмиг стал низким и зловещим, а глаза потемнели настолько, что Тэлли заметила это даже в полумраке Творецка, даже сквозь пелену собственных слёз и трещину на стекле очков. Заметила и прекратила рыдать, словно её выключили. Лишь продолжала смотреть в лицо Корнета и чуть вздрагивать. Она видела, как тот окинул взглядом её разбитые очки и оторванные на горловине платья пуговицы, видела, как его лицо исказила злая, страшная гримаса, и в её голове родилась обжигающе-холодная мысль, отдающая на языке сладко-солоноватым, словно кровь, привкусом мести. «Он врезал мне лишь потому, что я, по его мнению, обидел Сагу», — последним аргументом прозвучал в её голове голос Хиддена.
— Я его упрашивала, — пролепетала Тэлли. — Я говорила, что он мне не нравится, что я ещё ни с кем… Я сопротивлялась… А он сказал, что не побрезгует применить силу, если понадобится…
