— Досточтимый, мы успешно перезаписывали информацию Яйца на искусственные носители, в синтетиков, которые наиболее перспективны…
— И это вы называете успешно? У вас была только одна часть Яйца, поэтому всех ваших худосочных синтетиков перекрошили в Очхое.
— Мы ищем остальные части и мы их найдем.
— Я знаю, что пока вы искали второй резонатор, то потеряли первый. Я знаю, что благословенная сабля пророка, который десять лет пролежала в Очхое, досталась не вам. Похоже, после Эдельштайна Аллах не дарует вам удачи. Конечно, где еще сыщешь подобного кретина, который попытался вынести каменную реликвию из восточного отдела Петербургской публичной библиотеки, сунув ее в кальсоны? За это он пасет сейчас моих овец в горах Кафиристана…
— Досточтимый, из исторических резонаторов ключевым является третий. Он является реинтегрирующим. Когда мы найдем его…
— С чего вы решили, что найдете его, что вас не опередит этот никому не ведомый Василий, как его, Рютин.
— Да, опасность есть. Ведь этот человек не работает сам по себе. За ним, досточтимый, стоит мощная организация.
— Интересно какая?
— Мы этого пока не знаем. Но я подозреваю, что это разведка сионистов, действующая через один из своих филиалов в Казахстане или России.
— Судя по той информации, которой мы располагаем, Василий Рютин ничьим агентом не является, хотя, конечно, его пытаются использовать, как мы, так и наши непонятные соперники. Но насколько я читаю их почерк, они просто набирают капитал, прежде чем приступить к торговле с нами по поводу резонаторов, реинтеграции, лярвации и так далее.
— Но они не идут на контакт.
— Поверьте мне, Мехмет, наши соперники люди не принципиальные. Это не сионисты. Теперь, что касается Василия — вы пытаетесь его уничтожить, запугать, забить. Вы хотите его использовать, нисколько не задумываясь, а что у него на душе. Я вижу только одно: ваши мысли насчет него неугодны Всевышнему. Я думаю, что человек этой волею Аллаха идет вперед и идет достаточно прямо, так что держитесь за его спиной. Только отнимите у него чудо-машину, иначе вам за ним не поспеть. Не хватайте его за полу, как вы привыкли, не терзайте по мелочам. Кроме того, своей дружеской позицией мы обеспокоим его новых «друзей» из той таинственной спецслужбы. Они подумают, что Рютин ведет двойную игру, и, может, даже захотят его убрать. Тогда мы придем ему на помощь, спасем, а затем уберем его сами — когда будет в самый раз. Когда он даст нам новое полноценное Яйцо.
— Как же убрать, если этот опасный человек — любимец Аллаха?лукаво произнес гость.
— Ну так Аллах его разлюбит. Наш бог любит тех, кто побеждает. Ты ведь сам это сказал, Мехмет… А, кстати, этот мОлодец, Василий, действительно твой родственник?
— Скорее уж моей троюродной сестры Асии.
— Ну да, Асии Раисовны, которую ты отчаянно старался превратить в драконью самку. В любом случае он тебе родной по крови. А родня должна стоять друг за друга, Мехмет.
Гость хотел было как-то возразить, но тут над браслетом, который обхватывал запястье хозяина, возникло голографическое изображение какой-то местности и чей-то взволнованный голос стал говорить о том, что спецназ противника проводит зачистку по всему Гамбургу и много бойцов Ислама уже уничтожено или схвачено. Озабоченный хозяин прервал беседу с гостем и тот отправился довольно хмурый на веранду.
Зарубка 11. (октябрь 2001 г., Кавказ — Сибирь) «Полет на тот свет со всеми удобствами»
Чудо-машина уже не ждала его — на прежнем месте и где-то поблизости ее не оказалось. Два дня бывший ниндзя и лазутчик хоронился по ущельям и щелям, ночью карабкался по горным тропам, ожидая с минуты на минуту, что его накроют сачком и насадят на булавку. То ли это будут враги: шахиды, люди Хожи Ахмета и Мехмета Айдина, то ли друзья, люди Льва Константиновича.
И не зря наверное ожидал. Хвост-то чувствовался. То камешек где-то упадет, то щебенка просыпется, то ветка качнется. Вроде ничего особенного, а почему-то страшно. Вот выйдет сейчас навстречу демонический воин с рыжими свирепыми глазами, а заплутавший программист только пукнуть сумеет. Да и то негромко.
Видел он несколько раз и джипы с вооруженными людьми, но их совершенно не дрейфил, те ехали по торным дорогам и четким маршрутам.
Еще он замечал, что бодик то ли выходит с кем-то на связь, то ли пытается определить координаты.
Впрочем, мысли о друзьях и врагах скромно отходили в сторону, когда надо было элементарно пожрать. В этих местах водилась съестная живность: и косули, и кабаны — по крайней мере, так значилось в справочном файле, однако на глаза попадались только скорпионы и пауки. Один раз Василию удалось шлепнуть птичку типа воробья и он с плачем обглодал ее, проклиная себя за чувствительность.
Однажды, а было это глубокой ночью, он спускался по стене ущелья, глотая сопли из-за голода и холода и пытаясь выйти на тропу. Вдруг за утесом, наполовину закрывающим узкий проход, послышалось какое-то шевеление. Василий мигом присел и вскинул свой пистолет-пулемет, готовясь выстрелить в первую же тень. Но тут послышался негромкий голос, который сформулировал вопрос на приличном русском:
— Ты что такое?
— Я не «что», я турист. А вы случаем не гиды-экскурсоводы, которых прислал Хожа Ахмет?
— И мы туристы, а не гиды-экскурсоводы. Нам лучше не стрелять друг в друга, иначе сюда в самом деле придут люди Хожи Ахмета или прилетят российские вертушки.
— Тогда выходите из-за утеса, опустив стволы вниз. Я точно так же сделаю.
— Много хочешь, — возразил голос.
Но после недолгого шепотливого совещания из-за скалы вышли четверо с опущенными стволами. Их внешний вид не внушал Василию никакого доверия, хотя он вынужден был поступить так же. Чутье сразу подсказало ему, что это не шахиды Мехмета Айдина и не подчиненные Льва Константиновича, а самые настоящие дезертиры. Двое из них были славянского вида, а двое — азиатского, однако форма выдавала в них беглых военнослужащих российской армии. Василий ожидал, что вот-вот кто-то из них, зайдя сбоку, выстрелит в него или метнет нож, поэтому стал пятиться.
Это создало определенные неудобства дезертирам, так что один из них обратился к своему предводителю: «Назыр, чего-то у меня шнурок развязался». Этот человек явно собирался присесть и, быстро выудив пистолет, пальнуть в Василия. Но тут беглый программист спросил предводителя, названного Назыром:
— Ты не киргиз из племени Джедигер, из рода Джансеит?
— Ну да, — несколько озадаченно отозвался раскосый человек в шапочке с надписью «Майями-Бич».
— Вернулся из отпуска?
— Ну да.
— Ездил на свои деньги, а начальство обещало вернуть отпускные после, но не сдержало честного слова, и ты, почувствовав кисляк, решил удариться в бега?
— Откуда ты все это знаешь?
— От твоего брата Акая.
— Акай, братишка, — воскликнул человек на киргизском, а потом схватился за штык-нож. — Что ты сделал с ним?
— Да помог ему прикончить Джанибека и Джусупа.
Через секунду Назыр уже обнимал Василия, и говорил, что и «Менатеп»зараза тоже заморозил счета, а через минуту кормил своей тушенкой и поил своей водкой, несмотря на недовольные взгляды товарищей.
Он и подарил Василию перед расставанием талисман, который передавался по родовому древу якобы от самого Камаля Ибн-Зайдуна. Впрочем, у Назыра остался точно такой же. А потом они разошлись в разные стороны, и идти Василию стало легче, потому что протеины заиграли в крови, усиливая метаболизм.
Видимо, это обстоятельство побудило «опекающие» организации несколько выйти из тени.
На следующий день повеселевший было путник уловил какое-то глухое урчание, а инфрасканеры отметили легкую рябь над скалой, что вздымалась. метрах в двухстах от него. Бодик идентифицировал «рябь» как летучую машину, скорее всего геликоптер с маскировочным кремнийпластиковым покрытием. А потом состоялось боестолкновение между ней и кем-то еще. Рябь оформилось во что-то вроде тучки, из которой вдруг был произведен ракетный залп по небольшой площадке, заросшей эдельвейсами, совсем уж недалеко от Василия.
В свою очередь и площадка не осталась в накладе, соединившись серой чертой ракетного следа с тучкой.
Потом еще проносились огненные кляксы, и вспышки кромсали камень там и сям, и Василий увидел, что от утеса, нависающего над самой площадкой, отделилось и упало вниз обгоревшее человеческое тело.
И тут прямо перед наблюдателем сконденсировался геликоптер, отдаленно напоминающий пакет молока. На борту открылась дверь, из которой вылетели щупальца. Они мигом обвили Василия и, слегка придушив, рывком втянули его внутрь машины. Когда тело скитальца пересекало комингс двери, отрыв до земли увеличился уже минимум до пятидесяти метров. Новый пассажир воздушного судна вдобавок заметил дымный след от зенитной ракеты, которая прочертила воздух чуть подальше его задницы. Совсем рядом с Василием сработала пусковая установка вертолета, и две ракеты, чуть не задев его пятки, обдав воем и вонью, ушли к поверхности. А когда он очутился в кабине, у него даже подогнулись колени — так резко вертушка набирала высоту. Потом дверь закрылась, и сразу стало тихо.
