— Должны, да что-то не вызывают. Ваша методология порочна! Вы что, надеетесь, что мыши будут общаться с ВАМИ?
— Вы не поняли! Мне нужно просто изменять амплитуду резонанса…
— Доктор Стикли, прошу вас, не унижайте нас обоих мольбами. Боюсь, я приняла решение. На следующей неделе собирается Совет, и вам дадут возможность высказаться. Однако отсутствие каких-либо результатов, безусловно, ставит на вашем проекте крест. Впрочем, волноваться не о чем, мы найдем достойную сферу применения вашим талантам. Тут как раз планируется один дорогостоящий эксперимент…
— Нет!..
— Да. Доктор Оукшот как раз работает над замечательными самообновляющимися непенящимися мифритами для чистки кафеля.
Бросив это последнее оскорбление, доктор Колумник со скрипом развернулась на блестящем полу и триумфально удалилась.
Возможно, дома некоторых неженатых ученых и являют собой чудеса дизайна и современных технологий, но к жилищу Джоша эти слова не имеют никакого отношения. Коробки из-под пиццы вперемешку с грязными рубашками, груды видеокассет и журналов, образующие некие готические строения, кипа нераспечатанной почты на письменном столе.
Джош осушил пятую бутылку пива и швырнул пустую тару на ковер. Распростершись на видавшем виды диване, он с тоской вперился в циферблат часов. Уже десять вечера, а он все еще недостаточно пьян, чтобы наконец вырубиться. Господи, ну почему он не переносит крепких напитков, ведь в противном случае проблема давно уже была бы решена!
Джош понуро направился к холодильнику, и тут зазвенел дверной звонок. На нетвердых ногах Джош проковылял к двери и открыл ее.
За дверью стояли четыре совершенно одинаковые женщины. Джош тряхнул головой, потер глаза… нет-нет, конечно, не четыре, а две совершенно одинаковые женщины, и Джош прекрасно знал их.
Эвадна и Сибонея Пилчард жили ровнехонько через дорогу от Джоша. Двадцатичетырехлетние близняшки обладали ярко-рыжими шевелюрами, округлыми фигурами и зелеными глазами, напоминавшими ломтики киви. Когда Джош только въехал сюда, им было по двенадцать, и они без устали гоняли туда-сюда на велосипедах. Впоследствии девочки сдружились со странноватым холостяком-соседом, не прочь были дружески подшутить над ним или поплакать ему в жилетку, как, к примеру, в день, когда родители их погибли при внезапном взрыве нефтепровода как раз в тот момент, когда они фотографировали дикую африканскую природу во время специально организованного сафари.
Джош никогда не мог отличить Эвадну от Сибонеи, ни когда они были девочками, ни когда стали женщинами. Одевались они совершенно одинаково, а какие-либо индивидуальные метки вроде шрамов у них отсутствовали напрочь. Изотропная природа их личностей еще больше запутывала картину. В конце концов Джош отчаялся понять, кто из них кто. Ко всему прочему, в отличие от некоторых близнецов, старающихся всячески подчеркивать свою индивидуальность, сестры Пилчард, похоже, даже получали удовольствие от недоразумений, частенько вызываемых этими ксерокопиями друг друга.
— О Джош! — воскликнула одна из сестер. — Ты должен спрятать нас.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — запричитала вторая, — речь идет о жизни и смерти.
— Конечно, — пробормотал Джош. — Входите.
Близняшки вбежали в квартиру и поспешили опустить все шторы на окнах, выходящих на улицу.
— Эти ужасные Поуки.
— Эд и Сид.
— Не стоило нам открывать после девяти вечера.
— Это были они.
— Они сказали, что пришли пригласить нас выпить.
— Скажи мы «нет», они бы не отстали.
— И нам пришлось бежать.
Джош попытался понять, о чем идет речь.
— Я знаю этих парней?
— Мы уже говорили о них.
— Мы встретились на вечеринке для двойняшек.
— Мы по глупости сказали им, как нас зовут.
— «У нас такие же инициалы», — сказали они.
— Э.С.П.
— Как будто это что-то значит!
— Ужасные, ужасные братья.
— Похожи на авокадо!
— Плешивые, и с ног до головы в полиэстере.
— Торгуют подержанными машинами!
— А теперь они не хотят оставить нас в покое!
Джош от души сочувствовал соседкам. То, как вели себя их ухажеры, бросало тень на весь мужской пол. Он сбросил с дивана все, что там валялось, и пригласил сестер присесть.
— Сядьте и отдышитесь. Пива хотите?
— А какое есть?
Джош наклонился, едва не упав при этом, и поднял с пола пустую бутылку.
— Вот это.
— «Нарагансет»?
— Мы такого не пробовали. Оно очень плохое?
— Отличное. Весьма мягкое. — Джош отправился на кухню и вернулся с тремя бутылками. — Привет, сестрички, хлебнем «гансета»!
Двойняшки отпили по глотку, удовлетворенно хмыкнули и, наконец, внимательно посмотрели на хозяина.
— Джош, что случилось?
— Мы же знаем, что ты не пьешь каждый вечер.
— Мы бы заметили пустые бутылки в мусоре.
— Ах, это все моя чертова работа.
И Джош поделился с ними своими невзгодами. Сестры слушали сочувственно, однако не могли предложить ничего, что помогло бы справиться с Бобрихой.
— Эх, если бы только у меня были результаты! Она бы оставила меня в покое!
Сестры заговорили хором, каким-то одинаковым сдвоенным голосом:
— Начальник плохой, дадим ему бой!
После этого последовал странный ритуал. Обе женщины скрестили пальцы и принялись скандировать:
Что в трубу уходит? Дым.
Все, что пожелаем,
По силам нам двоим!
В затуманенном алкоголем мозгу Джоша словно включили свет.
— Одинаковые мозги! — пробормотал он. — Они уже резонируют…
Справа и слева в ребра ему ткнулись маленькие кулачки.
— Ты о чем?
— Выражайся яснее!
Джош почувствовал мимолетный укол совести но мере того, как в голове его обретал форму поистине маккиавеллиевский план. Привалившись к одной из сестер, что вызвало хихиканье обеих, он нашарил пульт и включил телевизор, чтобы отвлечь своих гостий.
— Давайте-ка посмотрим, что там у нас в новостях.
* * *
Команда, занимающаяся разработкой и внедрением мифритных цепей, была в курсе намерений Джоша. Более того, его запрос они восприняли как вызов своему мастерству. Однако на сей раз его требования были слишком уж туманными.
— Тут, сдается мне, речь идет вовсе не о мышином мозге, — проговорил Джо Грильо, почесывая лысину. — Если бы я не знал, чем ты занимаешься, решил бы, что ты собрался экспериментировать с человеческой черепушкой.
— Слушай, — настаивал Джош, — вы здесь, ребята, не вопросы задавайте, а делайте, что вас просят.
— Так-то оно так, но зачем такая дозировка? Что-то тут не то. Она же рассчитана на массу тела фунтов в сто двадцать, не меньше.
Джош обхватил голову руками.
— Господи, боже ты мой, да что ж мне надо сделать, чтобы заставить вас выполнять свою работу?
— Ладно, ладно, не кипятись. Нынче пятница, и в три часа Бобриха потребует с нас отчет за неделю. Когда увидит, что ты запросил, она же просто на дерьмо изойдет. Жди тогда в гости мисс Скарлет О’Хару.
— Да-да, но не раньше понедельника. А к понедельнику я уже буду знаменит. А вы заработаете кучу денег, рассказывая обо мне газетчикам.
— Ага, а моя жена к понедельнику станет вылитой Умой Турман. Я дам тебе твои мифриты, Стикли, но вся ответственность на тебе. Я умываю руки.
— Вот это дело! Я твой должник, Грильо.
Доктор Бобирна Колумник ознакомится с отчетом не раньше понедельника. А значит, у Джоша впереди все выходные, чтобы получить неопровержимые доказательства своей правоты. Сибонея и Эвадна уже согласились прийти к нему сегодня на ужин. Джош уже приготовил кое-какие запрещенные препараты, чтобы на время лишить сестер сознания. Это оказалось несложно — достаточно было обратиться к одному из длинноволосых парней в упаковочном цехе. По этому поводу Джош чувствовал некий душевный дискомфорт, но наука — превыше всего. Как только близняшки очнутся, Джош объяснит, какая великая им оказана честь, и немедленно приступит к экспериментам, подтверждающим обретенные сестрами телепатические способности.
А потом останется только оповестить средства массовой информации. Джош не сомневался, что Эвадна и Сибонея с радостью воспримут свой новый статус знаменитостей, причем знаменитостей богатых! В конце концов, какое удовлетворение могли они получать, работая в салоне красоты «Венера в мехах»?
Стук в дверь лаборатории заставил Джоша подпрыгнуть на месте — слава богу, это оказался всего лишь курьер, доставивший два пузырька, наполненных самовоспроизводящимися невидимыми преобразователями мозговой деятельности.
Джош прихватил два чистых шприца и отправился домой.
На рынке он прихватил все необходимое для лазаньи — единственного блюда, которое Джош умел готовить, — купил салата, хлеба и вина (крепкого «цинфанделя», чтобы перебить вкус таблеток). О десерте можно было не беспокоиться, ибо к тому времени гостьи уже благополучно вырубятся.
