Джош прихватил два чистых шприца и отправился домой.
На рынке он прихватил все необходимое для лазаньи — единственного блюда, которое Джош умел готовить, — купил салата, хлеба и вина (крепкого «цинфанделя», чтобы перебить вкус таблеток). О десерте можно было не беспокоиться, ибо к тому времени гостьи уже благополучно вырубятся.
Когда в семь вечера задребезжал дверной звонок, все было готово. Джош, как мог, убрал следы холостяцкого беспорядка, зажег свечи, поставил диск с легким джазом и накрыл на стол.
Эвадна и Сибонея были веселы и жизнерадостны. Сегодня обе были в голубых шелковых брючных костюмах, выгодно подчеркивающих бледную кожу и рыжие волосы, и надели скромные золотые украшения.
— О Стикли, как мило!
— Если бы мы тебя не знали, подумали бы, что ты собрался нас соблазнить!
— Что вы, какая ерунда. Просто хотел разделить трапезу со старыми друзьями. Давайте лучше попробуем креветок с белым вином. А позже, с лазаньей, перейдем к красному.
Нетвердой рукой Джош вонзил в женскую плоть второй шприц. Сестры валетом лежали на диване и являли собой картину спокойного, умиротворенного искусственного сна. К утру, когда они проснутся, мифриты уже проникнут через мозговую оболочку и распределятся по нейронной сети.
Вздохнув, Джош попытался объективно оценить свои действия. Конечно, сестры Пилчард не давали согласия на эксперимент, зато честь, которую он им оказал, явно перекрывает некоторую этическую сомнительность происходящего.
Джош отправился в постель, но голова у него шла кругом, и, конечно же, он не мог сомкнуть глаз. Чтобы как-то убить время, он принялся составлять речь, которую произнесет в Стокгольме.
Едва занялся день его грядущего триумфа, Джош побрился, почистил зубы, принял душ и облачился в костюм. В сотый раз перетасовал специальные карточки с различными изображениями, которые собирался использовать для проверки телепатических способностей сестер, и отправился на кухню сварить кофе.
Едва запах свежесваренного кофе распространился по квартире, из холла донеслись стоны, и не прошло и нескольких минут, как на кухне появились не совсем еще пришедшие в себя, но, судя по всему, совершенно здоровые сестры Пилчард.
— О господи, что случилось?
— Прости нас, Джош. Это вино…
— Мы просто вырубились. Ужасно!
Джош пододвинул к ним кофейник, сестры положили в каждую чашку одинаковое количество сахара, одинаковое количество сливок, отхлебнули и с наслаждением вздохнули. Доброе расположение духа вернулось к ним.
— Надеемся, ты не воспользовался нашей беспомощностью?
— Никаких таких проделок?
Джош поспешил вмешаться, пока их заигрывания не зашли дальше.
— Вы не виноваты, леди. Видите ли, это я сделал так, что вы заснули.
Сибонея и Эвадна распахнули свои зеленые глаза и хором вопросили:
— Что это значит?
Джош все объяснил. Поначалу он говорил громко и уверенно, однако по мере того как сестры делались все мрачнее, сбавил тон и в конце концов совсем умолк.
— Так это была единственная причина, почему ты пригласил нас?
— Чтобы использовать в качестве морских свинок?
— Как мерзко!
— К тому же твой злодейский план не сработал!
Съежившись, Джош рискнул спросить:
— А откуда вы знаете?
— Ты что, думаешь, мы не заметили бы, если бы смогли читать мысли друг друга?
— Твоя теория — полное дерьмо!
— Полная чушь!
И хором:
— О, как бы мы хотели, чтобы у нас был револьвер!
Звук выстрела громом грянул в маленькой кухне. В ушах Джоша зазвенело, в ноздри ударила пороховая гарь. Он инстинктивно зажмурился, потом осторожно открыл глаза.
Одна из сестер держала в руке огромный дымящийся револьвер. Несколько мгновений она тупо смотрела на оружие, затем швырнула его на пол.
— Мы хотим домой!
Эвадна и Сибонея исчезли.
Джош на мгновение растерялся, потом бросился к выходу, рванул через дорогу и забарабанил в дверь сестер Пилчард.
— Впустите меня! Сибонея, Эвадна! Я знаю, что с вами случилось!
Дверь открылась на полдюйма.
— Как мы можем тебе верить?
— Вам не надо мне верить, просто выслушайте!
Дверь распахнулась, и Джош вошел внутрь. Мельком бросив взгляд на икеевский интерьер, Джош поспешил предотвратить вопросы сестер и быстро заговорил:
— Мои мифриты сработали! Просто эффект не тот, которого я ожидал. Я думаю, произошло вот что. Ваши объединенные мозги воздействуют на пространственно-временной континуум на квантовом уровне! Впервые в истории сдвоенная ментальная сила производит изменения пространства и времени. Когда вы вдвоем желаете чего-то, то оказываете действие на Гейзенбергову постоянную. Или перенаправляете вселенную во временное ответвление, в котором ваше желание исполнено! Я точно не уверен, но скорее всего так оно и есть. Послушайте, мы должны попробовать… Гм, это невежливо, но я спрошу, ты кто?
Джош ткнул пальцем в близняшку слева.
— Сибонея.
— Сибонея, попробуй пожелать чего-то, что твоя сестра не хочет. Если такое возможно.
— Хм, ладно, мы…
— Нет, не «мы». Давай скажи «я».
— A-а, м-м… я хочу ромовую бабу.
— Ничего себе, — проговорила Эвадна.
Все трое терпеливо ждали, но ничего не происходило.
— Теперь ты, Эвадна.
— Я хочу кассету с новым фильмом Мела Гибсона, который только что вышел на экраны.
— Мела Гибсона? Этого придурка? — фыркнула Сибонея.
Никакой кассеты не возникло.
Джоша аж трясло от возбуждения.
— Вот оно, доказательство! Ваши мозги действительно сообщаются друг с другом. И не на сознательном уровне. Боже, мы можем провести тучу интереснейших экспериментов.
Тут сестры Пилчард взорвались:
— Экспериментов!
— Чтобы доказать твою дурацкую теорию!
— И заработать тебе Нобелевскую премию!
— Ты и так уже сделал из нас уродов!
— Монстров!
Джош попытался утихомирить их:
— Ну-ну, вы только представьте все плюсы…
— Заткнись! Чтоб ты помер!
Когда ты мертв, понять это довольно сложно. Лишь после Джош смутно припомнил, или осознал, или попытался осознать пришедшее к нему в тот момент вневременья чувство одновременного заключения в какой-то капсуле и в то же время присутствия сразу везде. Когда чувства вернулись к нему, Джош мгновенно осознал, что посещение потустороннего мира отныне всегда останется при нем, где-то в глубинах сознания.
И не важно, как долго это посещение длилось.
Веки Джоша зашевелились, грудная клетка начала подниматься и опускаться. Реакция его невольных убийц оказалась весьма неожиданной: Джош вдруг осознал, что его со всех сторон осыпают поцелуями. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на полу, а сестры стоят рядом на коленях.
— О, ты жив! Хвала тебе, Господи!
— Нам так жаль, Джош. Мы не думали, что желание исполнится так буквально!
— Мы просто сказали первое, что пришло нам в голову.
— Мы просто рассердились.
— Немного рассердились.
— Но теперь мы больше не сердимся.
— Совсем не сердимся. Мы простили тебя.
— И пожелали, чтобы ты снова был жив.
— Когда ты умер, мы поняли что-то важное.
— Мы любим тебя!
Джош сел.
— Обе?
— Конечно.
— Мы всегда тебя любили, с детства, а сейчас поняли это.
Джош с трудом поднялся на ноги. От такого признания в любви колени его совсем ослабли.
— А… проблем не будет?
— Что?
— Ну… я один, а вас две.
— Для нас нет проблем.
— Мы всегда все делаем вместе.
Джош опустился на стул.
— Девушки, я… я польщен. Я всегда считал вас очень привлекательными. Я думаю, если проанализировать мои чувства, можно сказать, что я люблю вас. Но вы только представьте сложности в социальном плане…
И тут раздался звонок в дверь.
Сестры по очереди заглянули в глазок. На лицах их отразилось замешательство, и Джош забеспокоился.
— Опять эти Поуки!
— Мы же сказали им, чтобы не беспокоили нас сегодня.
— Они нам не поверили.
— Они хотели, чтобы мы отправились с ними на фестиваль старинных автомобилей.
— Что ж, теперь они узнают, что наше «нет» означает именно «нет»!
Прежде чем Джош успел что-либо предпринять, дверь распахнулась, и на пороге появились Поуки.
Как и предупреждали сестры, парочка оказалась весьма непривлекательная. Низенькие, коренастые, моложе Джоша, но уже плешивые, зато с пышными усами, как любили носить футболисты НФЛ году в семьдесят пятом. В честь выходных они принарядились в нейлоновые рубашки отвратительного грязно-лилового цвета.
Вся их любезность, коей и так было не слишком много, улетучилась при виде Джоша.
— Это еще что за болван?
— Что он тут делает с утра пораньше?
