Моя ж ты страшненькая курица.
Женщина поднимает заплаканное лицо — это она, нет сомнений, хоть и опухшая от рыданий. Толкаю рукой окно, распахивая его, и, подтянувшись, запрыгиваю в комнату.
Мгновение в комнате стоит тишина, которая прерывается недоуменным возгласом одного из мужчин:
— Ты… вы… ты кто такой?
Он не знает, кто я, его не было тогда там. Поэтому он и пытается пылить.
Только хрен я ему дам это сделать.
— Все молчат и слушают то, что говорю я, — произношу, поводя по ним дулом пистолета. — Если услышу хоть звук, убью того, кто попадется мне под руку. Тишина. Второй раз повторять не буду.
«Большинство людей сделаны из пластилина. Тебе надо лишь убедить их в этом, а потом лепить все, что тебе нужно», — копирайт принадлежит моему инструктору.
Пушка — очень действенное средство в плане убеждения.
Мужики молчат. Мирные пластилиновые бюргеры — они растерянны, они не понимают, что здесь происходит, они всего лишь пришли помочь семье погибшего…
А вот женщина… точнее, сначала девчонка…
— Мама!
И мамаша:
— Господи! Это же ты! Ты убил! А…
Указательным пальцем перевожу «спайдер» в режим бесшумной стрельбы, глядя на женщину в упор, приставляю пистолет к затылку одного из сидящих за столом бюргеров и нажимаю на спусковой крючок.
Шпок!
Он валится на пол вместе со стулом, и ковер вокруг его головы сразу же набухает кровью.
«Рест ин пис».
Это действует. Лучше всяких угроз и уговоров.
Женщина зажимает рот рукой, мотает головой и откидывается назад, на грудь своего недавнего утешителя, еле слышно мыча сквозь пальцы. Всех остальных трусит не меньше, однако никто не пытается что-то предпринять, настолько все парализованы страхом.
То, что мне нужно.
— Первый, но не последний, — говорю я, не отрывая взгляда от женщины.— Можешь не сомневаться. Если не будешь отвечать на мои вопросы. Почему в тот день пошли именно в «Трактир»? Я тебя спрашиваю!
Смотрю на женщину, а она мотает головой и ничего не говорит.
— Если ты не будешь отвечать, я пристрелю еще кого-нибудь и сделаю это в любой момент, когда мне захочется. И убью того, кого мне захочется. Тебе продемонстрировать?
— Кто… кто ты? Чего ты хо…
Шпок!
Договорить она не успевает, потому что тот мужик, к которому она прижималась, валится на пол с дыркой в голове.
«Рест ин пис».
— Ты будешь тупить? — рявкаю, не давая жертве опомниться. — Я объясню тебе кое-что. Для меня вы то же самое, что плексигласовые мишени на стрельбище. Патроны у меня есть, хватит на всех. Повторяю вопрос: что вы делали позавчера в кабаке?
— Мы поесть туда пришли! — истерично кричит дочка-курица. — Мы просто пришли туда поесть, а ты… ты убил папу!
Славно. У кого-то в этой компании есть мозги.
Пусть и куриные.
А мама, похоже, говорить не может — у нее шок.
Я поворачиваюсь к девчонке:
— Отвечать четко, связно и спокойным тоном. Будешь повышать голос, я снова выстрелю. Итак, вы пришли в тот ресторан просто поесть. Почему именно туда? Вы постоянно там обедаете?
— Что вы хо… Не надо!! — Она замечает движение пистолета и отчаянно всплескивает руками. — Нет, не постоянно. Мы туда пошли, потому что папа так захотел.
Мало, мало информации. Мне нужно больше.
— Человека от убийства останавливает только одно, — говорю я. — Страх расплаты. За то, что убил себе подобного. Будет ли Суд Господень или суд присяжных, его в любом случае ожидают неприятности. Так вот меня в силу некоторых обстоятельств никакие неприятности не ожидают, а следовательно, ничто не останавливает от того, чтобы продолжить.
Курица готова говорить, готова рассказать все… но она, скорее всего, ничего не знает. Не она ведь была виновником конфликта.
— Хорошо, — киваю. — Где твой брат?
— Н-н… н-не-е-тт… — мычит девчонка. — Н-не надо…
— Послушай меня, — спокойно и убедительно говорю я. — Я не убиваю детей, иначе я бы сделал это там, в ресторане. Мне просто нужно задать ему несколько вопросов. Пойди и приведи мальчика, пока я сам не привел его.
Она не хочет. Она чувствует, что я все-таки говорю ей неправду — насчет того, что не убиваю детей.
Но она боится, она знает, что сейчас я снова выстрелю. Она не знает, в кого. Это знаю только я.
— Пойди и приведи, пока твоя мам… — начинаю я, и замолкаю на полуслове.
— Не надо меня приводить… — На пороге в зал стоит мальчик в пижаме и смотрит на меня, держа в одной руке тот самый злосчастный водяной пистолет. — Не убивайте никого, я все расскажу.
— Павлик!
— Паша!
И мать, и сестра с обеих сторон кидаются к нему и закрывают от меня своими телами. Усмехаюсь, глядя на них, — умилительная сцена.
Промелькнула в голове мысль: а есть ли у меня кто-нибудь, кто вот так прикроет меня от оружия убийцы?
Поднимаю пистолет и навожу его в голову последнему мужчине за столом. Того бьет дрожь, по лысине и лбу стекают крупные капли пота, грудь тяжело вздымается.
— Не надо, дядя! — выкрикивает Павлик из женских объятий.
Дядей меня еще никто не называл. Я криво усмехаюсь.
— Рассказывай, Павлик, — говорю я, не убирая пистолет. — Рассказывай, и, может быть, этот человек будет обязан тебе своей жизнью.
— Мне папа сказал, что я могу делать в «Трактире» все что угодно, — начинает Павлик. — Сказал, что мне никто ничего не сделает, а если сделает, то будет иметь дело с ним.
— Молодец, Павлик. А твой папа говорил что-нибудь про меня?
— Да, он сказал, что вы зазнайка и вас надо проучить. — Мальчик неожиданно разжимает пальцы, и игрушечный пистолет падает на пол. — Мамочка, я не знал, что так будет…
Он всхлипывает, и мать прижимает его к своей груди.
Я верю тебе, Павлик, верю, что ты не знал. Но кто-то же должен знать.
— Павлик, подумай хорошо, папа больше ничего про меня не говорил? — спрашиваю я. — Может быть, раньше, еще до того, как вы пошли в ресторан?
— Нет. — Он прижимается к матери. — Не говорил.
Похоже, единственный источник информации недоступен.
Даже не знаю, что я хочу узнать.
Но какое-то подозрение свербит, не давая покоя.
Что-то было не так. Неспроста я убил отца Павлика. Я должен был это сделать… Может, эта встреча была не случайной? Может, это было спланировано? Я должен проверить.
— Подумайте все вместе, было ли у вашего… м-м-м…
Папы? Мужа? Покойника? Я запнулся, не зная, как сказать, и пропустил «название».
— …какое-то странное поведение в последние дни или резкая смена настроения в последние три-четыре дня?
Молчание.
Я не спешу — даю время подумать. И пытаюсь снова подсказать:
— Может быть…
— Он сказал, что через несколько дней решит много проблем, — внезапно подает голос мужик, на которого все еще был направлен пистолет.
— Продолжай, — киваю я, поймав его в поле бокового зрения, но не теряя при этом из вида женщину с детьми.
Они более важные свидетели.
— Я не знаю, он не сказал, — произносит мужчина. — Сказал только, что у него были некоторые проблемы, но, к счастью, они окончательно решатся через несколько дней.
— Он говорил о каких-нибудь новых знакомствах или еще о чем-нибудь новом? — спрашиваю я.
— У него часто новые знакомые появляются, он не рассказывает… не рассказывал о них… никто не придавал просто этому значения.
— Зато я придаю этому значение, — менторским тоном говорю я. — Думайте хорошо.
Они молчат.
— Значит, ничего не вспоминается… — Я вздыхаю. — Ладно… Придется…
— Олег говорил по телефону, тогда, в ресторане… — вдруг раздается дрожащий голос женщины. — Кто-то ему позвонил, и он сказал: «Я уже здесь». Я еще подумала, что у него встреча назначена, спросила у него, а он сказал, что встреч никаких нет и мы просто отдыхаем. Мне еще тогда показалось…
Она не договаривает, прижимает к себе детей и мелко дрожит.
Итак, все же он не просто так пришел в кабак. Знал ли он, на что он шел? Вряд ли. Возможно, он хотел просто развязать со мной конфликт… но почему тогда ребенок?
Может, действительно встреча случайна?
Нет! Нет, черт возьми!
Конь е три же пять.
Узнать, кто ему звонил? Выписку в телефонной компании взять не проблема, но стоит ли? Наверное, стоит.
Я несколько минут молча раздумываю, потом неожиданно чувствую, что мне пора.
Надо уходить. Но разговор… мне кажется, он еще не закончен и мне придется снова найти их.
— Ладно. Будем считать, что я получил ответы на свои вопросы. Надеюсь, я вас не сильно напугал.
Счастливо оставаться.
И я выпрыгиваю в окно.
Никакой жалости. Единственная причина, по которой все они остались жить, — я не уверен в том, что они мне еще не понадобятся.
— …Ментальное шоу «Скала истины» и я, ее ведущая, Жанна Синявская. В гостях у студии руководитель отдела по контролю за нейро-лингвистическим программированием… и сотрудник пресс-службы корпорации «Волхолланд»… Как вы прокомментируете слухи о возможности переноса личности из одного тела в другое? Кажется, это называется плавающим линком…
