Робозавр грохнулся оземь, отчего содрогнулся даже фундамент, и тут Робовася, уже полулежа, размозжил ступней ему верхнюю часть «груди», где находились оператор и блоки центрального управления. Противник, пуская вонючий дым и снопы искр, явно потерял способность к целенаправленному поведению. Он только подрагивал конечностями и шипел уцелевшими сервомеханизмами.
Затем Василий толкнул беспомощную тушу робозавра так, чтобы надежно загородить ею входной проем бункера номер два. Тактическую ракету Робовася прихватил в качестве трофея и расплющил ею три погрузчика с атакующими бойцами генерала Козлова, напоминая при этом известного сиониста Самсона, который мочил неприятелей ослиной челюстью.
Хотя какая-то кумулятивная граната пережгла левую ногу Робоваси, он закрепился сбоку от входного проема, угрожая своей булавой превратить в неаппетитное дерьмо всякого, кто попытается сунуться в бункер. Заодно Василий подхватил контейнер с лярвами, который все сражающиеся стороны футболили только так, однако не смогли утащить и по счастью не раскололи.
Когда бодик шепнул: «У нас был один шанс из десяти, но мы его использовали», казалось, можно было торжествовать победу. Тем более, и враг, проявив слабину, предложил вступить в переговоры.
— Гражданин Рютин, немедленно прекратите сопротивление, иначе вы будете безжалостно уничтожены. — раздался ужасающей силы голос из стенных громкоговорителей.
— Не впечатляет, дешевая похлебка, — отозвался Василий. — Даже заяц может заговорить громовым басом через динамик в тысячу децибел.
Однако вражеский голос нашел способ его огорчить:
— Ваша сообщница уже схвачена.
После этого раздался голос Нади-Зины, жалобный, но тоже грохочущий:
— Вася, у нас ничего не выйдет. Сдавайся, на их стороне правда. Они не убьют ни меня, ни тебя. Тут все знают, какой ты балбес.
У него сдавило горло. Раз, и она на его стороне, в роли раскаявшейся грешницы, два, и она снова там, в роли осознавшей свою вину преступницы.
— У тебя, Наденька, всегда так: кто сверху, у того и правда… И вообще общайтесь со мной через компьютерный порт, а то от вашего грохота спать хочется.
Как ни странно, невидимый собеседник сразу послушался. Теперь его голос, принятый и расшифрованный боди-компом, выглядел куда более миролюбивым:
— Рютин, ну, что вам от нас надо? Мы все знаем, что вы мощная незаурядная личность, так что не стОит доказывать это лишний раз.
— Это точно. Кому я чего-то доказываю, тот долго не живет. Кстати, с кем я беседую?
— Это Лев Константинович.
— Добрый день, Лев Константинович. Рад, что вы уже выбрались из той подмосковной преисподней.
— Добрый день, Василий Самуилович. Надеюсь, что вас под землю тоже не тянет. Несмотря на то, что вы здесь учудили, я полагаю, вы остаетесь в неведении относительно наших целей.
— Ну, ваши цели насчет моей персоны я хорошо узнал и даже прочувствовал, а что касается глобальных затей, то мне о них много и хорошо рассказывала Наденька Зингер — еще когда была полностью на вашей стороне.
— Я знаю, что она могла порассказать. Она человек искренний, но слишком увлекающийся, даже сказал бы, фанатичный, с развитым но несколько болезненным воображением. Так что она могла представить нас в искаженном фантасмагорическом виде.
— В любом случае вы представляете собой нелегальную организацию с нелегальными целями, противозаконно использующую государственное имущество и средства. — отважно произнес Василий и подумал, из какого это фильма.
Лев Константинович засмеялся, и это было очень натурально даже в компьютерном переложении.
— Ха-ха, от нелегала и слышу. Ерунда, «творожок», как говорят немцы [19]. Нет у нас никакой нелегальной организации. Просто на нашей базе разные учреждения и фирмы проводят всякие эксперименты и испытания. Министерству Обороны нужны деньги. и оно подмахивает контракты, если все в пределах разумного.
— Вертолет, на борту которого мне, не спрашивая согласия, делают вскрытие — это тоже в пределах разумного? Разумность какая-то особенная получается — патологоанатомическая.
— Вы, Василий Самуиловчи, наверное, были больны и срочно нуждались в операции. Кроме того, я не уверен, что это был наш вертолет с нашими людьми. Может, Надежда занималась какой-то отсебятиной. Но мы с этим обязательно разберемся.
— А участок леса, отданный на откуп драконьим лярвам: хищные деревья, Сева и Сеня, превращенные в гнусных животных — это тоже Надина отсебятина?
— Тоже не исключено. — тоном, заслуживающим доверия, произнес Лев Константинович. — Хотя, я думаю, дело не в лярвах. Надя могла вас и опоить, и обкурить какой-нибудь наркотой. Фанатичка же, человек с сознанием сектанта. Впрочем, я не исключаю, что одна из наших фирм-партнеров, так сказать, разгулялась на просторе и провернула какой-то нехороший эксперимент. Но мы обязательно все выясним и влепим ей огромный штраф.
— А вашего папеньку, генерала Козлова, вы тоже оштрафуете, опустошив семейную казну? Я, между прочим, подслушал, как он собирается наказать всех буржуев-кровососов, авангардистов и сюрреалистов, а особенно граждан еврейской национальности.
— Во-первых, подслушивать нехорошо, во-вторых, вы, похоже, опять пересочиняли; заслуженный боевой генерал вряд ли будет ставить перед собой бредовые совершенно недостижимые задачи. А в-третьих, насчет жидофобии вы тоже перегибаете. У меня, между прочим, бабушка по маме — иудейка.
— Лучше бы дедушка был иудейкой. За «любимую» тещу генерал Козлов, имея под рукой контейнер с гадами, вполне может отомстить всему еврейству.
— Ха-ха-ха. Это удачный пассаж. Спасибо, писатель Рютин. Мне, кстати, нравятся ваши книги.
Это был сильный ход. Дьявол моментально купил душу за бесценок. Любому человеку, сказавшему такие слова, писатель Рютин готов был простить даже избиение младенцев. Однако уже через десять секунд Василий Самуилович потребовал свою душу обратно.
— Если вы и ваш папа ни в чем не виноваты, то дайте мне возможность встретиться с кем-нибудь из членов комиссии Ловицкого. Причем в ближайшие полчаса. Иначе я расколю контейнер.
Собеседник ответил затяжным молчанием, а потом сказал:
— Все-таки вы, Рютин, мелкий шантажист. И воображение у вас убогое. И писатель вы никудышный. Гра-фо-ман!
— За такие слова я бы убил собственную бабушку, — прошептал Василий Самуилович Рютин. — А если бы не убил, то уж точно не стал бы есть ее пирожки.
Но вместо бабушки перед ним появился другой противник. Вернее, не впереди, а сзади. Демонический воин. Сущий кошмар. Саид и монстры Очхоя выглядели щенками перед ним.
Много сегментов тряслось из-за его поступи. Когда его спинной панцирь восходил, как солнце, над ближайшим холмом, заднехвост закручивался колечком где-то в далеких болотистых низинах.
А еще дракон был разъярен близким присутствием самки. Сразу стало ясно, что он не любит церемоний и не имеет представления о хороших манерах.
Таково было любимое детище генерала Козлова. В прямом и несколько переносном смысле. Роль свирепого зверя, самца draconiae vulgaris, играл Лев Константинович, полковник Козлов-младший.
Первый удар Вася-василиск принял, когда даже не видел еще противника. Переднехвост Козлова-младшего попытался отсечь сразу все временнЫе шнуры и превратить Рютина в запеленатую куклу. Василий резко толкнулся задними тремя конечностями, одновременно отгибаясь назад, и, совершив сальто-мортале, успел перескочить в другой сегмент по удачно подвернувшемуся каналу. Впрочем, робот-манипулятор окончательно вышел из строя и, задымившись, превратился в груду металлолома.
Стена позади Василия хрупнула, просыпались щебенкой бетонные блоки и в новом проеме показалась человеческая фигура. Человек спрыгнул на бетонный пол бункера. Лев Константинович собственной человеческой персоной.
— Спасибо вам, Василий, — сказал Лев Константинович, — без вас у нас многое бы затянулось на многие годы, вы дали нам бесценный материал, но, увы… Сейчас вы становитесь опасным ввиду вашей полной неуправляемости. К сожалению, уже не могу предложить вам почетной капитуляции, на чем я настаивал во время военного совета. Мы-то оба с вами драконы и даже из-за левой самки не станем крошить друг друга насмерть. Но, к несчастью, у людей иные нравы. И дело вовсе не в повышенной злобности моего папы. Просто он человек, прекрасно ощущающий целесообразность. Гуманизм сейчас нецелесообразен. Вы волей судеб умеете превращать драконью структуру в совершенно послушного симбиота. А эта структура, увы, слишком грозное оружие.
— Вы не боитесь, что кто-нибудь из двадцати пяти тысяч оловянных солдатиков генерала Козлова так же обуздает своего лярводракона?
— Это исключено, Василий Самуилович. Но разглашение подробностей запрещено.
— Да знаю я вашу подробность. У вас тоже есть Смотритель, и он предотвратил такой вариант. Все лярводракончики окажутся форменными дебилами, жестко запрограммированными на односторонний паразитизм. Ну и «всадники», то бишь носители паразитов, не будут блистать собственной волей и выраженной индивидуальностью. В отличие от «пены». А она вам, товарищи, конечно же, не по зубам.
