– А что смогу я? – хрипло спросила Пэт. – Тоже исцелять?
Мамаша Даша внимательно посмотрела на девушку.
К облегчению гадалки, Пэт достаточно спокойно восприняла известие о том, что Иржи Кронцл не был ее родным отцом. Видимо, чувствовала в глубине души, что бездарный и бестолковый чех не был способен породить столь яркую личность. И единственный вопрос, который ее мучил, являлся:
«Почему Кирилл скрывал от Деда свое отцовство?»
«Грязнов значительно старше твоей матери, Пэт. Роман ни за что бы не одобрил союз. Признание положило бы конец дружбе…»
Так объяснил Кирилл. Так объяснила Мамаша Даша.
– А что смогу я?
– Порой среди нас рождаются Избранные. Те, которым позволено говорить с богами. Те, которые способны встать рядом с богами. И даже… стать богами. Урзак разорвал вечное колесо, не позволил замкнуться кругу, и нам предстоит потрудиться, чтобы выправить ситуацию. Нам предстоит возродить Традицию. И ты, Патриция, тот самый человек, которому по плечу это сделать.
Мамаша Даша положила ладонь на руку девушки, вздохнула. Теперь старуха окончательно поняла, что имел в виду Кирилл, говоря, что у него еще нет Петры. Всего несколько дней назад они были чужими. Жили рядом. Ели вместе. Но оставались на расстоянии. Теперь же девушка верила. Кириллу верила. В Кирилла верила. Стояла рядом с ним.
Грязнов поставил на карту все, рискнул всеми жизнями, за которые отвечал, рискнул – и выиграл.
– Я не слышу никаких голосов, – угрюмо произнесла Пэт. – Я не чувствую никакой сверхъестественной силы.
– Ничего удивительного, Патриция, – тихо ответила гадалка. – Ведь наши боги мертвы. – И после короткой паузы добавила: – В этом мире им не возродиться.
* * *
– Будем говорить только о том, о чем можно? – хмуро поинтересовался Илья.
– Нет, – усмехнулся Корнелиус. – Будем говорить обо всем.
– Нас слушают.
Ежов вздохнул, вытащил из кармана блестящую коробочку и продемонстрировал Дементьеву зеленый диод:
– Видишь?
В глазах молодого человека затеплилась надежда. Если не слушают – значит, все не так плохо. Значит, есть шанс, что Корнелиус поможет.
– Я – храмовник, – напомнил Ежов. – А Мертвый не ссорится с Мутабор.
– Ты меня вытащишь?
Корнелиус помрачнел:
– Не сразу.
Дементьев похолодел.
За несколько дней в «Пирамидоме», пообщавшись с дознавателями и общественным защитником, Илья понял, что Ежов – его единственная надежда. Только с помощью связей храмовника, а также связей Грязнова – «из-за которого, черт бы его побрал, я здесь оказался!» – можно выйти на свободу. И вот такой удар.
– Помоги мне, Корнелиус! – Дементьев был близок к истерике. – Помоги!!
– Мертвый закусил удила, – сочувственно произнес Ежов. – Его крепко прижали. После бунта на СБА повесили всех собак, и теперь безы зверствуют. Всем, кого берут, дают дикие сроки. Деньги, связи – все пошло к черту. Политика, Илья, хренова политика.
– Корнелиус, я… Вытащи меня!
– Я встречался с Кириллом, – сообщил храмовник. – Он чувствует свою вину и готов помочь. Но не сейчас.
– Я хочу на свободу!
– Ты можешь успокоиться?! Я не могу говорить с орущим сопляком! Взгляни на происходящее трезво!
Дементьев всхлипнул, вытер глаза рукавом.
– Извини.
– Ничего страшного. – Ежов помолчал. – Я тебя понимаю.
– Неужели?
– Сам когда-то… ладно, сейчас не об этом… – Корнелиус чуть подался вперед: – Короче. Тебе придется посидеть месяцев шесть-девять. Максимум – год. Потом мы тебя вытащим. Или договоримся с безами, или как-нибудь еще.
– Как это – «еще»?
– Сейчас ты должен подумать вот о чем… – Ежов сделал вид, что не услышал вопроса. – Если останешься в тюрьме «Пирамидома», тебя посадят к участникам бунта, а среди них полно уголовников, смекаешь?
– Не хочу, – затряс головой Илья.
– А если выберешь Африку, мы сможем устроить тебя к машинистам.
«Африка!» Кошмарный сон любого ломщика.
Но Дементьев не колебался ни секунды:
– Согласен!
* * *
– Увы, друзья, «План А» провалился, – произнес Холодов, медленно переводя взгляд со Старовича на Кауфмана. – Нам не удалось сохранить проект в тайне…
– Удалось, – буркнул Мертвый. – Слухи есть слухи, а фактами никто не располагает. Мы можем…
Президент «Науком» учительским жестом поднял вверх указательный палец, и Кауфман замолчал.
– Мы привлекли к себе ненужное внимание, – спокойно продолжил Холодов. – Да к тому же рассорились едва ли не со всеми потенциальными союзниками.
– Если у человека исчезли враги – значит, он умер!
– Макс! Хватит шутить! – не выдержал Старович. – У нас трудности!
– Временные неурядицы!
– Временными неурядицами можно было назвать проблемы с Фадеевым, – отрезал президент «Науком». – Сейчас же против нас спланировали атаку по всем фронтам разом, и отбились мы с большим трудом.
– Но ведь отбились!
– Нет, – покачал головой Холодов, – не отбились. Моратти снова избран президентом СБА, а это означает, что максимум через два месяца ты лишишься поста.
Кауфман угрюмо засопел и отвернулся.
– Моратти настроит против нас большинство корпораций, прижмет к стене и заставит подчиниться. Мы потеряем все. – Холодов помолчал. – Пока у нас есть время и есть возможность маневрировать, я голосую за переход к «Плану Б».
– Поддерживаю, – кивнул Старович. – Иначе нам не выкрутиться.
– Считаю решение преждевременным, – глухо обронил Кауфман.
– Когда нужно стоять насмерть, ты незаменим. – Холодов посмотрел на взъерошенного Макса и грустно улыбнулся. – Но сейчас на кону судьба всего проекта. И я пойду на компромисс.
В отличие от якобы всенародного волеизъявления, принятого в государствах, избрание президента главной силовой структуры Анклавов проходило в камерной обстановке. И весьма быстро. Обсуждение кандидатур, сколачивание партий и союзов, заключение договоренностей и получение гарантий – всем этим занимались не в кулуарах конференции, а заранее, и в Цюрих главы корпораций прибывали определившимися.
Смерть Макферсона, как и рассчитывал Моратти, оказалась ему на руку. Верхолазы, успевшие примкнуть к партии неудачливого шотландца, в большинстве своем перешли на сторону Ника, в том числе ключевые игроки – американцы, что привело к уверенной победе действующего президента еще в первом туре.
Моратти принимал поздравления, улыбался, раскланивался, но на душе у него было неспокойно: за три часа до назначенного на девять вечера торжественного приема русские приглашали верхолазов на закрытое и «необычайно важное» совещание.
Доступ в конференц-зал строго ограничили: только главы корпораций. Никаких «балалаек». Никаких сопровождающих лиц, секретарей, помощников или крупных акционеров – только свои, только подлинные лидеры Анклавов. И Моратти, чье только что подтвержденное положение ставило его в один ряд с верхолазами.
Заинтригованные гости не опаздывали, собрались вовремя, с нетерпением ожидая выступления Холодова, и, говоря откровенно, не были разочарованы.
– Я благодарен за то, что вы столь дружно откликнулись на мое приглашение. – Президент «Науком» уверенно оглядел коллег. – Не хочу, чтобы Ник опоздал на прием в свою честь… – По залу прокатился смешок. – Поэтому сразу перейду к делу. Запись, пожалуйста.
На развешанных по стенам мониторах появилось изображение стоящего в ангаре вертолета.
– Вы видите съемку одного из экспериментов, проходящих на полигоне «Науком». Двигатели вертолета модифицированы под новый источник энергии, разработанный не так давно в Анклаве Москва. Трубка, которую держит в руках техник, содержит аккумулированный заряд… Или что-то в этом роде. – Холодов улыбнулся: – Я не силен в технике.
На этот раз на шутку не среагировали – верхолазы были слишком увлечены записью.
– Такой, с позволения сказать, заправки, хватает боевому вертолету на тридцать часов полета.
Машина поднялась в воздух. Запись закончилась.
– Нефть и батареи Ллейтона – вчерашний день, – громко произнес президент «Науком». – Мы стоим на пороге новой эры.
Ошеломленные верхолазы молчали. Слухи о том, что русские совершили рывок, гуляли давно. Слухи побудили Романа Фадеева начать против москвичей биржевую войну, которую он проиграл. Тогда русские сумели убедить мир, что изобретения не существует. И вот – новый финт.
Опытный Холодов дал коллегам время прийти в себя, а затем осведомился:
– Возникает вопрос – что дальше?
– У тебя наверняка есть предложение, – проворчал Уилсон.
– Есть, – не стал скрывать Холодов.
– И сейчас ты начнешь выкручивать нам руки…
– Ошибаешься! – Президент «Науком» широко улыбнулся: – Суть моего предложения в том, чтобы использовать изобретение сообща. Проект необычайно сложен с технической стороны и требует колоссальных финансовых вложений. Реализовать его мы сможем только вместе, а значит, долю получит каждая корпорация.
