— Нет, не делай! — сказала Каменная Девочка. — Мы не касаемся его. Обходим вокруг.
— Почему? Что это за огоньки?
Ее спутница взялась холодными пальцами за руку Рени.
— Ну… они принадлежат ему. Ты хочешь идти к дереву, или нет?
Рени разрешила себя поднять.
— Ты вроде сказала, что это оно.
— Нет, глупая, оно за ним. Ты, что, не видишь?
Рени посмотрела туда, куда указала девочка. На полпути вокруг озера что-то темнело, возвышаясь над росшими на берегу кустами и деревьями; его ствол наполовину утонул в воде, как будто гигант решил остудить ноги. Трудно было ясно разглядеть его: кроны других деревья сверкали веселыми огоньками, искрились волны, оживляя озеро, но оно оставалось темным и мрачным.
Пока они шли по губчатому берегу, Рени никак не могла избавиться от ощущения, что огоньки в воде следуют за ними, как любопытные рыбы, хотя, конечно, это мог быть обман зрения. Он наклонилась и резко махнула рукой над водой, наполовину ожидая, что огоньки убегут от нее, но если их тусклое свечение и вызывалось какими-то существами, те не впечатлились.
Все живые существа в этой симуляции не слишком походили на свои прототипы в настоящем мире, но Ведьмино Дерево переплюнуло их всех. Она даже не было деревом: только грубая вертикальная часть, расширявшаяся у вершины и основания, слегка походила на ствол. Кора, светящейся и гладкая везде, кроме тех мест, откуда выходили корни и сучья, скорее напоминала кожу черного дельфина. Концы разветвляющихся частей исчезали среди ветвей других, более нормально выглядевших деревьев; резиновые корни болтались в мрачной воде, как щупальца осьминога, наполовину вылезшего на землю. Все дерево производило впечатление инопланетного существа, приземлившегося на берегу озера.
«Ничего не скажешь, очень странная штука»,— решила Рени.
— Ты уверена, что это… дерево?
Каменная Девочка нахмурилась.
— Это Ведьмино Дерево. Там, откуда ты пришла, они, что, выглядят по другому?
Рени не нашла, что ответить, и предпочла спросить:
— Что мы должны делать?
— Ведьму, я тебе уже говорила, и потом задать ей вопросы. — Она выжидательно поглядела на Рени. — Хочешь быть первой?
— Я не знаю, что делать. — Что-то в этом странном уединенном месте заставило ее вспомнить, как она устала и натрудила ноги. — Давай ты, я посмотрю.
Каменная Девочка кивнула. Она еще больше сморщила свою бесформенную одежду и, успокоив себя, уселась на землю. Потом, сухим и трогательно фальшивым голосом, запела незнакомые слова на знакомую мелодию:
Баю-баю, детка, глазоньки закрой,
Мама — королева, папочка король.
А сестричка — леди, с золотым кольцом,
Брат играет песни перед королем.
Наступила тишина, и Рени показалось, что вспышки в темной воде стали двигаться медленнее и потускнели, но само дерево, как бы впитав их свет, начало медленно разгораться, из-под гладкой черной коры Ведьмина Дерева начало пробиваться фиолетовое сияние. Ствол трещал и вздрагивал. Рени даже испугалась, что сейчас дерево встанет на корни, как ночной кошмар, но вместо этого ветви начали медленно нагибаться. Что-то, раньше скрытое плотной листвой окружающих деревьев, зашуршало, спускаясь вниз с высоты — фрукт, сиявший глубоким красным светом и свисавший с конца длинной черной ветки.
Каменная Девочка протянула свои маленькие руки и подставила их под плод. Потом быстро и резко дернула, сук освободился и опять унесся в небо. Каменная Девочка посмотрела на Рени, малиновый свет омывал ее улыбку и круглые ямочки-глаза. Хотя она и ожидала подарка от дерева, но, судя по выражению лица, все равно гордилась собой.
Искорки на соседних деревьях потускнели, так что фрукт, яйцеобразный, размером и формой напоминавший баклажан, горел ярче всех. Рени наклонилась вперед и, затаив дыхание, смотрела, как Каменная Девочка решительно взялась за светящийся объект и разделила его пополам.
В центре оказалась крошечная фигурка — ребенок, или существо похожее на ребенка, его сморщенное тельце было явно женским, а глаза закрыты, как если бы оно спало. Руки лежали на животе, меленькие пальчики просвечивали, как стеклянные.
— Я сделала Ведьму! — прошептала возбужденная и слегка испуганная Каменная Девочка. При звуке ее голоса малышка зашевелилась в своей сияющей кроватке.
— Ведьму… — Безумная, нелогичная сцена заставила Рени почувствовать себя, как во сне. Она подумала было о неправильном названии существа, но здесь было что-то другое, более глубокое.
Каменная Девочка осторожно поднесла девочку-гомункулуса к груди, и, почти касаясь ее губами, задала свой вопрос:
— Подойдет ли Окончание ближе?
Малышка опять зашевелилась. Глаза остались закрытыми, но послышался жуткий голос, совсем не соответствующий облику ребенка, еле слышный стон, эхо от которого, тем не менее, разлетелось чуть ли не на весь лес.
— … Окончание… только начинается…
— Но что случится с нами, когда весь мир исчезнет в Окончании? Где мы будем жить?
Крошечный ротик изогнулся в полуулыбке, и Ведьма запела:
— Мальчишки, девчонки, гулять идем! Светло на улице, как днем….
Рени сражалась с суеверным страхом. Тихий призрачный голос, фантастическое окружение — и все-таки творец этого мира хотел что-то сказать, что-то совершенно определенное. Странно и тревожно было слышать шепот, произносящий слова так, как обычно говорят машины, но опасность была слишком велика и такими фокусами ее не обмануть. Под всем этим колдовством текла двоичная кровь системы с искусственным интеллектом: ее не собьет с пути то, что мало отличается от игры, пошедшей не в том направлении.
Ведьма в руке Каменной Девочки стала увядать, превращаясь в морщинистую массу, похожую на косточку от персика. Абсурд, но она продолжала говорить и петь, все более и более тихим голосом. Каменная Девочка продолжала очень внимательно слушать ее, а вот Рени не могла разобрать ни одного слова. Наконец стало ясно, что даже Каменная Девочка больше ничего не услышит; она печально посмотрела на съежившуюся Ведьму и бросила ее темную, ничего не отражавшую воду.
— А для меня дерево сработает, а? — спросила Рени.
Каменная Девочка казалось очень разочарованной, но не вопросом.
— Попробуй.
Рени уселась на землю рядом с ребенком. И тут же сообразила, что не помнит слова песенки.
— Ты поможешь мне петь?
Девочка напомнила ей слова о короле и королеве, и Рени запела, пытаясь громким отчетливым пением скрыть свою неуверенность. Она закончила и воздух над озером застыл. Ветер зашелестел в ветвях деревьев, огоньки вспыхивали и гасли. Ветви темного дерева опять задвигались: сияющий плод скользнул сверху из темноты над головой.
Рени взяла в руки теплый гладкий фрукт и дернула. Когда он раскрылся напополам, как биологическая иллюстрация, открыв маленькое спящее создание, в голове Рени мелькнуло давно забытое воспоминание. Детская серьезность Каменной Девочки, грубые сцены смерти и рождения, перенесли ее назад, в детство, когда она играла вместе со своей подругой Номзой — они устраивали почти египетские похороны кукол, мрачные церемонии, происходившие за жилыми кварталами горда, в тростниках, скрывавших их от мам, которые вряд ли это одобрили. И здесь все было очень похоже, по детски — заигрывание с запретным и опасным.
Миниатюрное создание открыло глаза, вернув Рени в настоящее.
— Слишком поздно… — сказал он, далеким трепещущим голосом. — Слишком поздно… дети умирают… старые дети и новые дети…
Рени обнаружила, что ужасно разозлилась, и не только потому, что ее ребенок оказался мальчиком.
— Что это означает «слишком поздно»? Ты, полная куча дерьма, мы через столько прошли. — Она посмотрела на Каменную Девочку. — Я еще не спросила?
Ее спутница глядела на нее глазами ребенка, одни веки, похожие на жемчужины, никаких зрачков и радужных оболочек. Похоже она настолько испугалась, что не могла говорить, и Рени повернулась обратно к странному фрукту.
— Смотри, я знаю, кто ты, и понимаю кое-что из того, что происходит. — Рени даже не знала, к кому обращается: гомункулусу, дереву, воздуху. «Это все равно, что говорить с богом,— решила она.— Хотя с этим можно поговорить. Как бы». — Просто скажи мне, чего ты хочешь от нас. Мы должны найти тебя? И что мы видели на черной горе?
Гомункулус вздрогнул.
— Хочу… дети… в безопасности… — Его руки опять задергались, как если бы он спал и видел, что тонет. — Новые дети… некуда… Холодно…
— Чти с детьми? Зачем они тебе?
— Больно. Падаю. Потом тепло… не надолго… — Маленький совершенный ротик широко открылся и воздух наполнился ужасающим ритмическим шипением. Рени не могла понять, то ли это смех, то ли рыдания, но, в любом случае, у нее мороз пробежал по коже.
