Гарольд испытывал чувство неловкости — этим утром он обнаружил себя лежащим прямо на письменном столе в лаборатории, но как он туда попал и, главное, почему залез на стол — хоть убей, не помнил.
Элизабет, подумав, нехотя сообщила:
— Я немного придремала, а когда очнулась, в гостиной, кроме меня, оставались только Роберт и Рудольф. Но, боюсь, мы идем по ложному пути: негодяй вовсе не обязательно должен был уйти сразу вслед за Хеллой, он мог исчезнуть и пораньше, а потом подкараулить ее в одном из темных уголков или напасть прямо в каюте.
— Ты говоришь так, будто уверена, что это сделал кто-то из нас.
— Я понимаю, но если нет альтернативных вариантов, а факты — вещь упрямая…
— Не могу в подобное поверить! Скажи, Элизабет, ты ведь как раз работаешь в Отделе Коммуникаций — перед тем, как выдать человеку пропуск в Виртуальность, разве вы не проводите анализ спектральных линий его разума на предмет склонности к насилию и жестокости?
— Ты прекрасно знаешь, что проводим, и не один раз. Но даже если теоретически представить, что наша служба совершила ошибку и подобная личность оказалась в Виртуальности, садистские наклонности ее проявились бы достаточно быстро. Мы все, как ты правильно заметил, ее коренные обитатели и давно знаем друг друга.
— По-моему, мы зашли в логический тупик. Нападение не мог совершить чужой и не мог сделать свой. Но ведь кто-то его сделал!?
— А если робот?
— Еще лучше. Сумасшедший автомат. Не слишком ли по-человечески он себя вел, скрывая следы преступления?
Воцарилось молчание.
— Итак, у нас нет разумной версии случившегося, — подвел Артур итог дискуссии. — Пока не появились новые соображения, нам остается лишь подумать о том, как обезопасить себя от новых неприятностей. Придется, как это ни прискорбно, установить датчики видеонаблюдения. Анзира необходимо обязать дежурить круглосуточно, не отключаясь надолго. Второй пункт контроля можно организовать здесь, в гостиной. И тогда кто-нибудь из нас обязательно должен будет находиться поблизости, регулярно сменяясь другим членом команды. Кроме того, необходимо внимательно осмотреть весь корабль. Последнее в любом случае не повредит. Далее — если операция пройдет благополучно, Хелла расскажет о случившемся. Тогда мы все узнаем.
— И еще, — неожиданно добавил Гарольд, — кое-кому может не понравиться то, что вспомнит Хелла. Придется у лазарета выставить охрану, и не меньше двоих.
— Мы будем ее охранять, — отозвались Джессика с Элизабет. — Потом, как освободится, к нам присоединится Чезаре.
— Ну что ж, пусть будет так. А мы с Гарольдом осмотрим корабль и попросим Анзира установить датчики.
Они уже собрались расходиться, как вдруг Мириам срывающимся от волнения голосом воскликнула:
— Постойте! Кажется, я поняла!
— Ты знаешь, кто наш враг?
— Нет, но мне кажется, я догадываюсь, почему пострадала Хелла. Ее симфония… она разбудила Зверя!
— Какого еще зверя?
— Это образно… сущность, которая может спать в каждом из нас годами и десятилетиями, будучи подчас наследием прошлых жизней. Ее нельзя обнаружить никакими приборами, и человек живет спокойно, не подозревая, что внутри, до поры до времени, притаился иной… Он просыпается от сильного душевного потрясения, в большинстве своем вызванного негативными факторами — незаслуженная обида, предательство, отвергнутая любовь, сильная жажда обладания и тому подобное, и подчиняет себе человека, толкая его на безрассудство — пока не утолит свой голод. После этого засыпает вновь, оставляя человеку расплачиваться за деяния рук своих.
— Очень поэтично, почти как в «Призраке Оперы». Но даже если так — разве может проснувшийся Зверь провернуть такую сложную и хитроумную операцию? Он просто убил бы Хеллу.
— О нет, вы слишком упрощаете его суть. Он — всегда ярость, но не всегда уничтожение. Подчиняя себе человека, сообщает ему невиданную силу, ловкость или интеллект, и ты станешь способен на деяния, которые никогда не смог бы совершить в обычном состоянии.
— Слишком сложно… и как мы найдем, кто из наших товарищей заражен подобным злом?
— Непросто будет. После приступа безумства Зверь хитер и осторожен, а когда насытится — заснет опять на много лет, по крайней мере до тех пор, пока не последует очередная встряска.
— Ну что ж, гипотеза безусловно интересная, пусть и не все концы с концами сходятся. Однако если так, то мы все под подозрением — ведь на вчерашней пирушке присутствовала вся команда.
— Не вся, — внезапно высказался Гарольд. — Анзира не было, поэтому его можно исключить из списка подозреваемых. И, естественно, Хелла не могла сделать трепанацию самой себе.
— Все равно, слишком сложный выбор. Но давайте лучше пойдем взглянем, как протекает операция.
Через смотровой глазок можно было видеть робота, одной своей клешней поддерживающего голову Хеллы, а другой фиксирующей ее тело. Рядом со скучающим видом стоял Чезаре, время от времени подавая хирургу то необходимую деталь, то паяльный камень, то упаковку волокон. Часть черепной коробки была вскрыта, обнажая электронную начинку. Пальцы робота проворно копались внутри, выправляя, зашивая и припаивая. Не самое эстетическое зрелище — Мириам, раз взглянув, тут же отошла от двери.
— Так вот, значит, как лечат киборгов. Одно счастье — если уцелел блок памяти, все остальное приложится, даже пусть по телу прокатился танк.
— Сохранилась ли память в мыслеблоке Хеллы, как раз наиболее серьезный вопрос в данном случае. Пока остается лишь ждать и надеяться. То, что я услышал в оранжерее, не вселяет оптимизма.
Джессика и Элизабет, как и было обговорено, остались у двери медотсека. Мириам послали в лагерь — рассказать о произошедшем и предупредить, чтобы держались вместе. Артур с Гарольдом, прихватив с собой Анзира, имевшего электронную отмычку ко всем дверям, отправились инспектировать корабль. Нашего героя продолжала грызть мысль — кто из них заражен? Как вычислить врага прежде, чем он нанесет следующий удар?
А если Светлана? От одной мысли, что его любимая в один прекрасный момент, делая вид, что хочет заключить в объятья, вместо этого сворачивает ему шею, а затем вспарывает, словно консервную банку, его черепную коробку и копается внутри, наш герой непроизвольно втянул голову поглубже в плечи.
А если… а если это он сам??
То, что он проснулся в разложенном кресле в своей каюте, ничего не значит. Кто мешал ему после того, как Светлана и Гека доставили его сюда, через некоторое время выбраться наружу и, оставаясь незамеченным, подкараулить момент, когда появится Хелла? Или просто спрятаться в ее каюте и, подобно пауку, терпеливо дожидаться с зажатым в руке газовым резаком, когда добыча сама угодит в паутину? Даже в страшном сне он не мог представить себе такое…
Внезапно с пронзившим сознание ужасом он увидел, что сквозь его непроизвольно сжатые в кулаки пальцы медленно просачивается розовая жидкость.
Кровь киборга!
Разжав кисти, Артур затряс ими в воздухе, пытаясь отогнать кошмарное видение.
— Что с тобой? — остановился Гарольд.
— Ничего… все нормально… просто вляпался во что-то липкое.
Гарольд окинул его внимательным взором, но ничего не сказал, и они пошли дальше.
Осмотрев втроем кабины пилотов, носовой отсек, каюты пассажиров, спустились напрямую в машинный зал, где располагались двигатели. Громадное пространство с обилием аппаратов, труб и перекрытий представляло собой идеальное место для засады, и поэтому, бегло проинспектировав наиболее доступные места, наши герои решили временно заблокировать ведущий в зал люк. Но электронная отмычка показалась им ненадежной.
— Тогда вы можете воспользоваться голосовым кодом, это предусмотрено инструкциями, — предложил Анзир.
— Отличная идея! А для большей надежности давайте создадим двойной код, чтобы никто в одиночку не смог открыть дверь.
Настроив систему восприятия голоса, оба наших героя сказали во встроенный микрофон одну и ту же фразу: «Враг не пройдет!». Мигнула зеленая лампочка, сигнализирующая, что код принят, после чего Анзир заблокировал своим ключом вход.
— Ну вот, теперь никто оттуда не выберется и туда не войдет. Можно продолжить инспекцию.
Точно таким же образом они закрыли доступ в оранжерею, не без оснований полагая ее довольно гиблым местом, где легко спрятаться или спрятать что-либо важное. Осмотр места, где была найдена Хелла, не дал ничего: кроме примятого грунта, не осталось никаких следов — ни инструментов для вскрытия, ни пятен крови, могущих указать, откуда было принесено тело. Похоже, оранжереей воспользовались лишь для того, чтобы скрыть следы. Совершенно неожиданно нашего героя посетила еще одна мысль.
