В отличии от меня, человека крайне вспыльчивого и нервного, шкипер смотрел на баранов и милиционеров с умилением бывшего хиппи.
— Пока не открылась база К-2, говорят баранов пасли прямо у стоянок с Сухой-24, представляешь какие пацифисты эти милые узбеки!
* * *
Донован Ван Эппс был счастливым обладателем трёхкомнатной квартиры почти в самом центре Каршей. Мы быстро сбросили туда вещи. Пока я глазел на спартанское убранство квартиры, которое украшали разве что пачки невиданных мною доселе американских чипсов (чиста американских), экзотического соуса Табаско и странных пряников под названием «Поп-тартс», шкипер ткнул в мак бука телефонным проводом, что бы тот мог эякулировать имэйлами в сеть. Нежно позаботившись о мак буке, мы пошли, как выразился сам шкипер — «задвинуть по балтийски».
В Карши было целых четыре частных кабака. Ближайший от резиденции Дона кабачок назывался Имеджин. В Имеджине висел гигантский портрет Джона Леннона и гоняли ровную музыку поздних Битлз.
— Ты мог себе представить найти Леннона в эдаком месте? После сегодняшнего путешествия сквозь 19 век? Леннон рядом с баранами! Это называется культурное влияние — калчурал инфлюэнс.
Эппс, очевидно, неоднократно тут раздумывал о культурном влиянии, иступлено налегая на Балтику — единственное тогда импортное пиво в Имеджине. Меня же, честно вам скажу, удивил вовсе не портрет представителя ливерпульской четверки, а огромное количество русских, обнаруженных мной в Карши. Я тут, простите, совсем недавно проходился крепким словцом по жителям метрополии, отказывающимся признать факт существования племени ташкентских русских. Но и мы-то, черт возьми, ташкенцы, не капли лучше — даже на минуту не могли высокомерно допустить возможность присутсвия собратьев в таком гиблом месте, как продуваемый пыльными ветрами Карши.
Наш столик обслуживала весьма привлекательная официантка Любочка, которая была продуктом другого культурного влияния — российского. Каким воздушно-капельным путём занесло сюда днк ее православных предков.
Саму Любочку так и хотелось назвать Юбочкой, настолько все там было символично и выпукло. Юбочка напомнила о том, что я все ещё молодой и склонный к безумствам мужчинка, и мне сразу заскучалось по моей суженой Анне. Теперь между нами были мили дороги и куча блок-постов кишащих бесчинствующими саламандрами.
Пиво это один из народных напитков германских племён. И хотя Эппс был, скорее, голландцем, пил он его как мы дышим воздухом. Ленинградскую Балтику, как когда-то Юбочкиных предков, сюда занёс ветер непонятно каких экономических пространств.
После второй бутылки уничтоженной меньше чем за десять минут, шкипер сделал мне предложение:
— А как бы посмотрел, чтобы совсем переехать в Карши? Не спеши с ответом! Я понимаю из твоего резюме, что ты в последнее время работал в Москве, так?
— Да-да! В Москве. А как же! В ней, в милой… Люблю, знаете ли Москву в чудную тихую погоду…
Я надеялся, что стадия анализа резюме противником уже миновала и с ужасом стал припоминать безумные детали внесённые в официальную версию моей жизни омар-хаямствующим Малявиным.
— Что значит «да-да»? «Да» работал в Москве и «да» хочешь переехать в Карши? Ты смотри, если ещё не обратил внимания, тут как бы не совсем Москва.
— А что я буду делать?
— Ну! Сейчас у Майнарда есть один небольшой контрактик с К-2. Я надеюсь в будущем, бизнес будет расти. Кроме того, мы планируем использовать Ханабад, как стартовую площадку для расширения нашего влияния на бишкекскую базу в Манас и целый ряд военных баз непосредственно в Афганистане. Умный и грамотный резидент в Карши нам необходим.
— Спасибо за комплимент! Резидент, значит? Умный и грамотный. Звучит.
Моя задача была отвести разговор от скользкой темы моей биографии, потому что последние место работы было старшим ночной смены СПП в колонии строго режима. Ван Эппсу было очень легко меня уговорить переехать в Карши.
— Я куплю тебе тут квартиру, компьютер и положу зарплату в два с половиной раза большую, чем любому сотруднику в ташкентском офисе. А?
— Изумительно! Только может не стоит покупать квартиру-то? Снять не дешевле? Сколько мы тут будем пребывать?
— Номер в гостинице Интурист стоит целых двадцать пять долларов в сутки. А трёхкомнатная квартира в моем районе — всего триста баксов. При желании, не напрягая бумажник, можно купить сразу четырёхэтажный жилой дом. Я же тебе говорю это не Москва и даже не Ташкент. Но тут есть портал в другое измерение — американская авиабаза К-2. Проводники и посредники оказавшиеся на грани двух измерений всегда богаты и счастливы. А то как раз мы с тобой и есть.
В это момент представители местной элиты со столика напротив с шумом покинули Имеджин. Шустрая Юбочка принялась убирать столик и ловко обрушила на пол целый ворох гремучего серебра. Она очень вызывающе и бесцеремонно наклонилась и принялась нарочито медленно его собирать.
Не без удовольствия наблюдая за Юбочкой я возбудился от мысли, что стал человеком возможно обладающим в Карши собственной трёхкомнатной квартирой, и зарабатывающий вдвое больше чем сытый ташкентский офисный планктун. А вы гляньте только на цены в меню, да тут ещё совсем коммунизм! Счастливый человек-резидент сможет позволить себе образ жизни олигарха средней руки.
— В дополнение к этим льготам, каждые три недели ты сможешь проводить уик-енд в Ташкенте. Компания оплатит перелёт. Но по делам в Ташкенте тебе придётся бывать гораздо чаще. Надеюсь. Так что не успеешь и соскучиться. Идёт?
— А когда я получу свой компьютер?
Мне тогда казалось, что возобладай я настоящим компьютером с выходом в интернет и я стану самым счастливым человеком на всем белом свете.
— Прямо сейчас закажу в интернете хороший бокс. На базе есть отделение американской почты. Будет здесь дней за пять. Я, так понимаю, ты согласен?
— Безусловно! Спасибо за доверие. Возвращение резидента. Кстати, а чем Майнард вообще занимается на базе?
* * *
Ночевали в китайских спальных мешках. Шкипер явно не ставил комфорт и уют во главу угла. Швырнул толстый спальник себе на кровать. Такой же, в скатке, выдал и мне. Заставил накачать воздух в надувной матрас и устроил спать на полу в соседней комнате.
* * *
На завтрак Майнард Дайнэмикс на выезде предлагала ужасный растворимый кофе и гадские поп-тартс. Тульские пряники с мягкой начинкой, которые переродились в Америке по благополучной разнарядке экономической реинкарнации. Дон разогревал пряники прямо в тостере. Я слишком поздно узнал, о том что у попов мягкая горячая начинка. Познание было весьма болезненным. Эта мерзость облепила мне весь рот и выжгла там все адским напалмом.
* * *
Мы изловили такси, а водила, даже не справшивая, сразу же повез нас в маленький пригород — Ханабад. Быстро вырвавшись из Каршей, машина побежала по проселку, по обе стороны от которого лежало обычное узбекское хлопковое поле. Глядя на зреющий хлопок, Ван Эппс с лёгкой тоской в голосе сказал:
— Как же это похоже на добрый денёк бабьего лета где-нибудь в Миссиссиппи или Арканзасе!
Я злобно подумал: «Ни черта не похоже на бабье лето в Арканзасе. Это даже на бабье лето в Арзамасе-16 не похоже. Тюрьма народов. Вот-вот дозреет хлопок и юркие зеленые саламандры юртбаши начнут бичами сгонять на поля мирных жителей джамахирии. Играть в старинную узбекскую игру «Ай мамаджян, я у тебя хлопкоуборочный комбайн». Труд мирных жителей джамахирии вольется в пронумерованные со швейцарской пендатичностью счета семейства юртбашей.
* * *
В середине одного из полей неожиданно обнаружился вагончик, типа тех, что используют строители. За вагончиком были массивные ворота, но забора вокруг них не было совсем. Просто ворота на дороге в середине поля. До самых ворот на поле буйно рос хлопчатник. А после ворот хлопка уже не было, а сама земля была поросшей дикой травой. Поле чудес. Вокруг вагончика уже толпились разношерстные люди. Эппс приказал мне выходить и попросил водилу вернуться за нами часов через шесть.
Шесть часов! Сказать по — правде, я был рад новой работе, но категорически не помню сколько лет прошло с тех пор, когда я в последний раз батрачил на кого-то целых шесть часов подряд.
В очереди к окошку вагончика мы простояли минут сорок. Я успел звякнуть Анне и похвастаться новой работой. Переезд в Карши она категорически не одобрила, но я решил, что уболтаю её вечерком.
Внутри вагончика восседал симпатичный вежливый усач, одетый в новенькую форму узбекских ВВС. Судя по маленькой бирке фамилия капитана была Турпищев. Капитан Турпищев очень корректно и мирно объяснял наиболее нетерпеливым гражданам, что ори-не ори, а устав, он и есть устав. И ему, капитану Турпищеву, совершенно наплевать какую фирму или заводскую многотиражку они здесь представляют, и по чьему звонку прорываются на Базу.
