бы им ничего, кроме смерти. Сопровождаемые воинами Талу, мы отправились в большой тронный зал. Здесь проходило большое собрание воинов. Рядом с красными людьми Гелиума и Птарса стояли желтые люди Севера и черные перворожденные, прибывшие ко мне на помощь под предводительством Ксодара. Здесь были дикие зеленые воины с высохшего морского дна на дальнем юге и небольшие отряды белокожих жрецов, которые решили отказаться от своей религии и присягнули Ксодару.
Здесь были Тардос Морис, и Морис Каяк, и статный сын мой Карторис в своих блестящих военных доспехах. Увидя нас, все трое бросились к Дее Торис, и, хотя у марсиан не принято бурно проявлять свои чувства, они чуть не задушили ее в своих объятиях.
Здесь были Тарс Таркас, джеддак тарков, и Кантос Кан, и здесь же был мой дорогой Вула, совсем обезумевший от счастья, прыгавший на меня и дергавший меня за доспехи.
Гром приветственных криков огласил зал: раздался оглушительный звон металла, когда воины всех марсианских народов высоко подняли свои мечи, приветствуя нас, и скрестили клинки в знак успеха и победы. Я прошел сквозь густые ряды ликующих воинов, джедов и джеддаков, но сердце мое не радовалось. Среди этой толпы не хватало двух любимых лиц, и я много дал бы, чтобы видеть их в эту минуту. В тронном зале не было Тувана Дина и его дочери Тувии.
Я всех расспрашивал о них, и наконец один желтый пленный рассказал мне, что они были опознаны и захвачены начальником дворцовой стражи, когда пробирались к яме Изобилия.
Мне не нужно было спрашивать, зачем шли туда отважный джеддак и его мужественная дочь. Военнопленный сказал, что они были заключены в одну из многочисленных темниц, где должны были ожидать приговора северного тирана.
Я немедленно выслал отряды, которые обыскали дворец сверху донизу, и мое счастье стало полным, когда Туван Дин и Тувия вошли в зал, сопровождаемые почетным эскортом. Тувия бросилась к Дее Торис, и искренность, с которой они обняли друг друга, была ясным доказательством их дружбы.
В этом переполненном шумном зале молчаливо и одиноко стоял пустой трон Окара. Многое перевидал старый трон с тех пор, как на него взошел первый джеддак джеддаков, но я думаю, что никогда не видел он более странной сцены. Размышляя о прошлом и будущем этой изолированной расы чернобородых желтых людей, я видел для них возможность более светлого и полезного существования в великой семье дружественных народов, которая расселилась почти по всей планете: от Южного полюса до их барьера.
Двадцать два года тому назад я попал в этот странный мир. Все расы и нации вели тогда беспрерывные войны друг с другом.
Теперь, благодаря силе моего меча и преданности друзей, которых приобрел мой меч, черные, белые, красные и зеленые люди бок о бок жили в мире и дружбе. Все расы Барсума не составляли еще одного целого, но большой шаг в этом направлении уже был сделан, и если бы мне удалось присоединить к общей семье народов свирепую и замкнутую желтую расу, то я чувствовал бы, что мною совершено великое дело. Я выплатил бы Марсу по крайней мере часть огромного долга, который лежал на мне за то, что он дал мне Дею Торис.
Я видел только один путь к воплощению этой мечты, и только один человек подходил для этого. И, как всегда бывает со мной, я поступил так, как привык поступать – без долгих размышлений и предварительных совещаний.
Те, которым не нравятся мои планы и мой способ их проводить в жизнь, всегда могут мечами выразить свое несогласие и недовольство; но, кажется, на этот раз не было ни одного несогласного, когда я, схватив Талу за руку, подвел его к трону Салензия Олла.
– Воины Барсума! – вскричал я. – Кадабра пала, и вместе с ней пал ненавистный северный тиран. Но самостоятельность Окара должна быть сохранена. Красные люди управляются красными джеддаками; зеленые воины древних морей признают только зеленого правителя, перворожденными Южного полюса правит черный Ксодар. И ни желтые, ни красные люди не получили бы ничего хорошего, если бы красный джеддак вступил на трон Окара. Среди вас есть воин, достойный носить древний титул джеддака джеддаков Севера. Люди Окара, поднимите ваши мечи в честь вашего нового правителя – Талу, мятежного джеда Марентины.
Свободные люди Марентины и пленные Кадабры встретили радостными криками мое заявление. Все они думали, что красные люди захотят удержать то, что они захватили силой оружия, как это было принято в прежние времена на Барсуме. Они были уверены, что им придется жить под гнетом иноземного джеддака.
Победоносные воины из войска Карториса присоединились ко всеобщему ликованию.
Среди дикого шума и счастливых криков мы с Деей Торис тихо ускользнули в роскошный сад джеддака, расположенный во внутреннем дворе дворца. За нами следовал Вула, но на резной скамейке в беседке из дивных красных цветов мы увидели двоих, которые опередили нас, – Тувию из Птарса и Карториса из Гелиума.
Красивая голова юноши низко склонилась над лицом прекрасной девушки. Я, улыбаясь, взглянул на Дею Торис и, притянув ее к себе, прошептал:
– Почему бы нет?
Действительно, почему нет? Что значат годы в стране вечной юности?
Мы оставались в Кадабре в качестве гостей Талу, пока он формально не был введен в управление страной, а потом отплыли со всем большим флотом, который мне посчастливилось спасти от гибели. Но перед нашим отъездом мы стали свидетелями того, как согласно приказанию нового джеддака был уничтожен страшный магнитный столб.
– Отныне, – объявил он, когда от столба ничего не осталось, – флоты красных и черных людей могут так же свободно летать над ледяной страной, как над своими собственными. Пещеры Кариона будут очищены, чтобы и зеленые люди могли приходить к нам. Охота на священных аптов будет разрешена, и мы станем даже поощрять ее, чтобы на Севере не осталось ни одного чудовища.
Мы с истинным сожалением распрощались с нашими желтыми друзьями и отплыли в Птарс. Здесь мы целый месяц гостили у Тувана Дина. Я видел, что Карторис охотно остался бы здесь навсегда, не будь у него обязанностей в Гелиуме.
Затем мы сделали остановку над дремучими лесами Каола и ждали разрешения лесного джеддака приблизиться к его сторожевой башне, где затем целый день до самой ночи корабли высаживали войска каолян. Мы пробыли несколько дней в Каоле, чтобы закрепить узы дружбы между ним и Гелиумом, и наконец отправились домой, чтобы после долгого отсутствия увидеть издали высокие башни Гелиума.
