— Серьёзно. Это должно стоить целое состояние. Что такое он там держит?
— А вот это ты, Юл, и поможешь мне узнать…
— Я?! Ты что, спятил? Я не медвежатник.
— Медвежатники сами не справятся. Сейф где-то спрятан. Да и саму кубышку быстро не откупоришь. Идти можно только наверняка. Но паршивец мало кого пускает в дом. И держит только старых и проверенных слуг. Я не могу посылать своих людей вслепую.
— Всё равно не понимаю, причём здесь я?
— Ты археологией интересуешься, Юл?
— Архи… чем?! Ты стал любителем загадок? Что за ахинею ты несёшь, Брадобрей?
— Став богатым Ферзлер решил следовать моде на всяческие древности и коллекционирование антиквариата. Дескать, старые кости, побрякушки и черепки — лучшее средство вложить деньги. И чего только эти богатые люди не придумают, чтобы подурнее тратить золото. Вон даже принцы теперь ездят поглазеть на всех этих профессоров, изображающих из себя землекопов. Раньше люди собирали картины и статуи, а теперь старые горшки и медные кастрюли. И куда только катится мир…
— Но…
— Помолчи, Юл. Так вот на днях нашему Ферзлеру предложили кое-какие древности, найденные гробокопателями в древних курганах… Буду честен. Эти древности стоили мне хороших денег — ты даже не представляешь, сколько дерут эти парни за то чтобы помять несколько железок, покрыть их ржавчиной и заявить, что выкопали их из какой-то груды чернозёма… Понятное дело, сам Ферзлер не дурак, и не станет ничего покупать, не проверив. К его счастью в наш город вот-вот должен приехать большой знаток — академик Хинклер. Который и убедит его в том, что эти ржавые железки имеют огромную ценность.
— А если академик сам в это не поверит?
— Ну, поскольку академиком будешь ты, Юл, то поверит…
Голос мальчишки-газетчика звенит над улицей.
Светило науки прибывает в Нейв-Стеенборк! Знаменитый академик Амбергардт Хинклер! Неофициальный визит, всего на три дня. Проездом на конференцию!
Солидный господин в летнем пальто и цилиндре, выходит из дверей и замедляет шаг, прислушиваясь.
— Эй, парень!
— Да, вашество… Всего три монеты. Свежий выпуск. Светило науки. Открытие павильона цветов на Парадном поле. Всего три монеты.
— Давай сюда…
— Вот. Если желаете, есть ещё «Морской вестник»…
— Проваливай!
— Рад служить, вашество… — в сторону, — жадный хрыч.
Солидный господин разворачивает ещё пахнущие типографской краской листы, и на ходу пробегает глазами передовицу. Складывает газету и садится в ожидающий его экипаж.
— На Каменную…
— Сей момент.
Шофёр крутит вентили, регулируя нагрев, лязгает клапанами, потом залезает на высоченное наружное сиденье, и берётся за рычаги. Экипаж вздрагивает, обдаёт мостовую под колёсами облаком пара, и, постукивая, катится прочь по булыжной мостовой, оставляя за собой густой сивушный дух.
Мальчишка заходит за угол и останавливается перед двумя мужчинами. Один повыше в сюртуке, высокой узкополой шляпе и с пышными усами, переходящими в спутанные, щетинистые бакенбарды. Второй — рыжий с выцветающими синяками на лице.
— Готово…
— Держи, — высокий протягивает мальчишке серебряную монету, — заработал.
— Спасиб…
— Ты это, запасные газеты, верни.
Мальчишка неохотно вынимает из сумки пару листов и протягивает усатому.
— Вот теперь беги.
Высокий смотрит на газеты и передаёт одну рыжему.
— Держи. На память. Прохвессор… Где ещё такое чудо достанешь? Как настоящая. В редакции не отличат.
— А если он меня расколет?
— Не боись. Ферзлер — надутый хвастливый болван, и только изображает серьёзного человека. А так — ткни пальцем, и лопнет. Владелец ломбарда — большее, на что он способен. И зря полез выше. А список его коллекции я тебе дам. Людей, которые ему хоть что-то продавали, я всех знаю.
Отель «Карлдорп». Вход. Усатый господин в золотом пенсне с задумчиво-рассеянным взглядом стоит возле дверей.
— Академик Хинклер?
— О? Я? Так есть. Чем могу слушить?
— Прошу прощения, меня зовут Ферзлер. Микс Ферзлер. Оценка, залоги, кредит. Я много о вас слышал, господин Хинклер.
— Шурналисты. Слишком много пишут. Не люплю журналистов. Фсегда всё переврут.
— Понимаю. Пресса зачастую много себе позволяет. Однако я бы хотел просить вас о небольшой услуге, если это будет возможно.
— О нийх. Я есть занят. Хочу смотреть город. Нейв-Стеенборк. Такая восмошность. Ошень скаунс… э… скаунс, скаунс, как это борейски… да, красивый. Ошень красивый столица.
— Это не займёт много времени. У меня рядом есть экипаж.
Человек в цилиндре подзывает экипаж взмахом руки в лайковой перчатке.
— Но я немного торопился. Тороплюсь.
— Я вас подвезу. Это честь для меня. К тому же извозчик всё равно медленнее.
— Ну, если фы так настаиваете. Господин… э-э-э Ферселер?
— Ферзлер. Микс Ферзлер.
— О, простите. Я не очень хорошо разговариваю борейским. Так шьто вы хотели?
Академик снял пенсне, несколько раз подслеповато моргнул, протёр стёкла и вернул на переносицу.
— Вы понимаете, фройс Ферзлер, шьто я не могу дать какой-либо оценки, как вы это называйте — заошьно. Так? Я долшен смотреть их.
— Конечно. Наиболее ценная часть коллекции хранится в более надёжном месте, а пока мне бы хотелось узнать ваше мнение вот об этих на редкость интересных, на мой любительский взгляд, конечно, монетах.
— Покашите.
— Вот эти — Ферзлер придвинул деревянный лоток с металлическими кружками.
Академик достал часовую лупу.
— Это мошете выбросить. Подделка. Это — тоше. Эта — настоящая. Император Коннолий III. Ординарная щеканка. Совсем обышьная вешь. Вы отфлекли меня от осмотра города только ради этой дваль? Как это по-борейски… ерунды?
— Нет, что вы. Просто мне показалось интересным…
— Вы думайт я не понимать ошевидный вещи? Я уходить. Немедленно. Это оскорплений… Я академик с мировым именем. За кого вы меня принимает?
— Погодите-погодите, Амбергардт. Господин Хинклер. Вы меня не так поняли.
— Я всё очень хорошо понимайт. Вы меня ускьюса… проверять. Я не потерплю такой обращения.
— Не стоит горячиться, господин Хинклер. Если то, что я подозреваю, правда, вас ждёт настоящее открытие. Меня заверяли, что эти вещи могут быть частью знаменитых сокровищ Гифлунгов.
— Ха… Это миф. Спиллайс. Сказки… Я искал их много лет.
— Цорт тоже считали сказкой. Каких только неожиданностей не бывает в нашей жизни.
— Несите их сюда.
— Думаю будет лучше, если мы пройдём в хранилище.
— Я старый больной шеловек… но ладно. Однако если это опять дваль. Вам будет должно стыдно.
Ферзлер провёл академика в дальний угол кабинета.
— Сначала надо подать ток и отключить сигнализацию. Сами понимаете — ужасное время, ужасные люди, никому нельзя верить. Даже полиции. Приходиться защищаться самому.
Он щёлкнул двумя рубильниками, спрятанными за портьерой.
— Теперь, пройдёмте в библиотеку.
— Вы хранить это прямо тут? Я не вижу никакой дверь.
— Хе-хе. Поверьте, мы не такие уж невежественные дикари, какими нас полагают некоторые южане. Смотрите.
Ферзлер с лёгким щелчком отвёл в сторону одну из панелей.
— А вот и дверь.
— О, как листейгс… э-э-э… остроумно. Вы ошень предусмотрительный шеловек, фройс Ферзелер.
— Ну что вы. Я простой коммерсант. И коллекционер. Пройдёмте внутрь.
Хозяин открыл ключом дверь-решётку и пригласил академика войти.
— Но я опять не вижу никакой дверь?
Академик растерянно оглядывал небольшую и почти голую комнатку за панелью. Четыре оштукатуренные стены, потолок из гипсовых панелей, пол. Пара стульев и столик с чернильницей.
— Вы меня разыгрывайт, фройс Ферзелер?
— На то и расчёт. Взломщик проникает в потайную комнату, а здесь ничего нет. Правда — остроумный ход?
— Так есть. Но где хранилищ?
— Не спешите, господин Хинклер.
Ферзлер, с лицом фокусника, достающего крысу из цилиндра, протянул руку к гипсовой розочке у входной двери и повернул.
— Поскольку мы заранее подали напряжение, то механизм сможет включиться.
Где-то наверху что-то загудело, и одна из потолочных панелей стала опускаться, раскладывая за собой металлическую винтовую лестницу.
— Настоящее хранилище расположено этажом выше. И попасть туда можно только по этому трапу. Или проломив стену. Идёмте, господин Хинклер.
Они поднялись по лестнице в хранилище.
— Уютный комнат, — довольно кивнул академик.
В отличие от скудного фальшхранилища внизу, это было обставлено с шиком и роскошью. Даже слегка избыточной.
— Обратите внимание на портрет на стене.
— О, да. Кого-то напоминайт.
