— Нормальными, Вэрди? — тихо переспросил Ал, всматриваясь в меня. — А… что это значит? Нормально для тебя это четырнадцать или двадцать восемь?
Странно, что эти слова так подействовали на меня, словно пощёчина холодной рукой. Снова я посмотрела на темную воду, на разбегающиеся волны. Нормально… а действительно, сколько мне по-настоящему? Похожа я хоть немного на тех, кого называют «девушка»? На нежных созданий, у которых дом, муж, дети… на свою мать? Хотя бы на свою мать, единственную женщину, с которой я прожила долго-долго?
Нет… Не похожа. Я не как Сильва. Я… я всего лишь крысёнок.
— Хочешь, я буду с тобой?
— Всегда?
— Всегда.
Разве такие обещания дают крысятам? Почему-то мне казалось, что их слышат только принцессы. В каждой сказке, даже в самой страшной. И я улыбнулась. Алан выжидательно смотрел на меня, и, бросив в озеро небольшую ёлочную ветку, попавшуюся под руку, я ответила:
— Для меня «нормально» — это когда нас никто не пытается убить. И никто не думает, что умрет оттого, что заговорит с нами. Но пока обо всём этом рано говорить. Иди, изучай свои стекляшки.
В ответном взгляде была тоска. Алан тихо спросил:
— Когда-нибудь ты уйдёшь с ним?
Об этом я не думала. И пожала плечами:
— Нет, наверно. Куда нам идти?
— Вэрди, а каково это?
— Что?
— Когда кто-то тебя любит?
Я невольно фыркнула:
— Такие вопросы обычно задают девчонки.
— Не знал, что некоторые вопросы можно задавать только им, — он по-прежнему серьёзно смотрел на меня. — Почему… почему вы так жестоки, мой капитан?
С тех пор, как он в последний раз назвал меня так, казалось… прошла целая вечность. И почему-то, как только прозвучали эти слова, у меня противно защипало в глазах. Отведя их, я спросила:
— Розовая, да?
— Что?
— От тебя ко мне ведь шла розовая нить. И только поэтому ты сейчас так злишься.
Он покраснел и скрестил на груди руки, ничего не отвечая. Я покачала головой:
— Ал, послушай…
— Она будет идти всегда, — упрямо перебил он. — Что бы ты ни сказала. И даже несмотря на то, что ты…
Я молча обняла его и поцеловала в щёку:
— Прости. От меня только зелёная, но… я обещаю, что она тоже будет всегда, Алан.
Он жалко улыбнулся и ничего не сказал, глядя на воду. Мне тоже не хотелось говорить, но один вопрос не давал мне покоя. И я спросила:
— Где Скай?
— Ушёл.
В первый миг я ощутила обиду. Потом вспомнила: ах да… он же собирался на встречу с Байерсом. В надежде найти пистолет и защитить нас. Я кивнула. Алан с надеждой спросил:
— Он…
— Скоро вернётся, Ал.
Я молча встала.
— И ты хотела бы, чтобы меня рядом не было?
— Мне хотелось бы, чтобы ты не ходил за мной.
Он кивнул и остался сидеть. Уходя, я чувствовала, что он смотрит мне в спину, но не обернулась. Стало чуть холоднее, и небо уже потемнело. Я обогнула озеро и вышла к железной дороге сразу у последнего вагона, специально, чтобы никто не заметил меня и не окликнул. Ускорила шаг. Я надеялась, что встречу Ская. Даже не признаваясь себе до конца, почему, но… надеялась. И вскоре я увидела его высокую фигуру.
— Принцесса, что ты тут делаешь?
— Я…
Подождав, пока он подойдёт совсем близко, я всмотрелась в его лицо. Скай выглядел расстроенным. Я догадалась, что, скорее всего, разговор с Байерсом ничем не помог ему и, наверно, был не самым лёгким.
— Ты хмурый.
— Ты тоже не очень веселая, принцесса, — он взял мои руки в свои и поднес к губам. — Так почему ты не со своими?
— Я беспокоилась, — с усилием ответила я. — Боялась, что ты не придёшь обратно. Что он тебя уговорит пойти с ним. И…
— И?
— Нет, ничего. Пойдём.
Мы шли молча, и даже когда я, не доходя до поезда, свернула с колеи, он ни о чем не спросил. Я вела его по берегу, туда, где ещё недавно говорила с Аланом. Сейчас тут было пусто. Дойдя до воды, я остановилась и обернулась. Скай, отогнув ветку молодой ели, приблизился ко мне. Нас обступила тишина, даже ветер немного утих. Бесконечное серое небо раскинулось над нашими головами.
— Это моё любимое место, — сказала я. — И я решила его тебе показать. Не время, да? Хожу сюда, когда мне немного грустно. Мне кажется, и тебе тоже? Байерс сказал что-то плохое?
— Он сказал то, что и должен был, — тихо ответил Скай, подходя ещё ближе и прислоняясь спиной к одному из двух старых деревьев — тому, которое ещё не так сильно клонилось к воде.
— И давай оставим это.
Я подошла и остановилась напротив. Совсем близко. Протянула руки и коснулась меха на воротнике его летной куртки.
— Он не верит тебе? Ну и черт с ним. А я верю.
Скай накрыл мои ладони своими и прошептал:
— Спасибо, принцесса.
Когда он наклонил голову и прижался лбом к моему лбу, у меня закружилась голова, и я зажмурилась. Я чувствовала на губах его дыхание и не могла шевельнуться, боясь, что это кончится. Его пальцы быстро скользнули по моей щеке и остановились на подбородке.
Открывая глаза, я улыбнулась:
— Ты холодный. А руки тёплые.
Он молчал. Пальцы дотронулись до уголка моих губ. Первый порыв был — прижаться ещё ближе. Второй — отстраниться. Кажется, внутри меня жил кто-то испуганный… кто-то, боящийся такой близости, таких нежных прикосновений, таких тихих слов. Не узнавая своего голоса, я попросила:
— Пойдём к поезду. Я замёрзла.
Он снова снял с себя куртку и накинул на меня. Я сжала его руку, задержав на своём плече. Мне казалось, я покраснела, и поэтому чуть подняла воротник, пытаясь уткнуться в него носом. Скай улыбнулся. И, больше не говоря друг другу ничего, мы вернулись в лагерь.
[Дорога на город, около чeтырeх]
Кажется, она шла со стороны лагеря. Раньше Карл никогда не видел дочери Леонгарда и сейчас, если бы автомобиль просто проехал мимо, ни за что не догадался бы, что перед ним крысёнок. Но Вильгельм Байерс чуть сбросил скорость и, проводив светловолосую девушку в шубке долгим взглядом, сказал:
— Интересно… что она там делала?
Карл не сомневался, что начальнику Управления по особо важным делам пришла та же мысль, что и ему. Восточная колея была заброшена, и люди уже давно сюда не ходили, ведь это место не имело шанса когда-нибудь стать прежним. И Карл не удивился бы, если бы оказалось, что лагерь Вэрди действительно где-то здесь, недалеко. Подтверждая эту догадку, Байерс неожиданно развернулся к инспектору:
— Проводите её. Если вам удастся вызвать у неё доверие, это может сыграть нам на руку.
— Это просьба или…
— Приказ, — перебил Байерс. — Вы ведь понимаете, что нам сейчас не нужны никакие неожиданности. Если девчонку послал к ним отец…
— Я сомневаюсь, — возразил Ларкрайт.
— Вот и проверьте.
Мысль о том, что он не встретится с Вэрди, обеспокоила инспектора. Но особого выбора у него не было, и он кивнул, открыл дверцу машины и вышел. По каменистой промёрзшей земле он быстро достиг колеи и пошёл вдоль неё, постепенно догоняя девочку. Теперь он видел её вблизи, и она оказалась невысокой и худой. Услышав шаги, она обернулась и подняла на Карла свои тёмные пронзительные глаза:
— Зачем вы за мной идёте? Кто вы такой?
Она даже говорила не так, как все они, — со спокойной вежливостью и надменностью взрослой женщины. На несколько секунд Карл задумался, потом решил сказать правду:
— Я полицейский. И маленьким фройляйн опасно ходить одной в таких местах.
Накрашенные глаза слегка сузились, девочка фыркнула и презрительно повторила как будто про себя:
— «Маленьким фройляйн…» — и тут же обаятельно улыбнулась, точно взяв себя в руки. — За меня не надо беспокоиться, герр. У городской черты меня встретит машина. Идите куда шли.
— Я провожу вас, — твёрдо сказал Карл.
— Я же сказала, — она чуть ускорила шаг, — что в этом нет необходимости.
— Мне не хочется, чтобы с вами что-то случилось, — Карл догнал её и пошёл рядом.
Девочка спрятала нос в меховой воротник:
— Таким, как вы, — людям в форме — стоит найти себе другое занятие. Лучше бы вы…. — почему-то голос её странно дрогнул, — охраняли тех, кому это действительно нужно!
Карл неожиданно понял, о ком она говорит, и, поправив очки, спросил:
— Вы ведь о том лагере «крысят», что находится неподалёку?
Сильва нахмурилась:
— Вы знаете о нём и до сих пор не уничтожили? Как странно.
— Вы знаете о нём, а ваш отец ещё нет? Как странно.
Девочка резко остановилась и снова сверкнула на инспектора глазами:
— Мой отец? А причем тут…
Она не закончила. У неё задрожали губы. Карл стоял и смотрел на девочку — на маленькие сжатые кулаки, сдвинутые брови, блестящие глаза. Сдерживая дрожь, Сильва прикусила нижнюю губу — резко, до крови. Ещё несколько секунд она стояла, потом села прямо на рельсы и закрыла руками лицо. Плечи затряслись, и девочка тихо заплакала. Встревоженный Ларкрайт наклонился над ней и тихо позвал:
