Колдун поймал взгляд солдата:
– Она погибла. Я думал, вы знаете. Не будем терять время. Я уже имел возможность оценить ваш новый дар чтения мыслей. Удивительная вещь! Я знаю лишь одну ведьму, способную к такому фокусу. До тех пор пока вы не назвали имя Эриха, считалось, что мужчины не способны к чтению мыслей. Знамя приготовило сюрпризы, не так ли?
– Так. Оно снова общалось со мной, пока я дремал, топая по Труппенплацу. Оно обещало полностью восстановить свою мощь. Просило не пытаться ворожить, но и не разрывать контакта.
– Отлично! – Тилль потер руки. – Это согласуется с нашими общими планами. Я был у короля, потом забежал к Шпикунднюхелю. Старина измотан, но тверд. Особый королевский полк боеспособен как никогда, а сыск наконец заработал в правильном направлении. Последние новости с Дробенландского фронта обнадеживают. Войска Черного королевства остановились – слишком холодно. Захватив несколько тамошних княжеств, армия Дункельонкеля расползлась по зимним квартирам и, как докладывает разведка, ждет тепла и обозов с теплой амуницией.
Рядовой Лавочкин живо представил полчища его двойников, расселяющихся по захваченным лачугам. Зачесалась правая икра. От нее отхватил кусок сумасшедший колдун Улькхемикер [13], чтобы создать големов-солдат.
– Конечно, сие есть временная заминка, – продолжил Всезнайгель. – Но и этот подарок судьбы надо использовать полностью. Завтра же мы отправимся к соседям с предложением мира и союза. Если не объединиться, все проиграют.
– Но… – начал было Коля.
– Знаю и без чтения мыслей, о чем вы подумали, мой юный друг, – перебил Тилль. – Надеяться лишь на ваше Знамя – непростительная беспечность. Вы – наш главный резерв и последняя надежда. Вам потребуется любая помощь. Дункельонкель тщательно готовился. Мы – нет.
– Пока мы проездим…
– Ваше Знамя восстановится. И еще. Мы проездим недолго. Вы не забыли, какова скорость ковров-самолетов?
Парень понимающе кивнул.
– И последнее, – сказал колдун. – Командир сыска велел передать, что месяц назад исчезла ваша деревенская подруга.
– Эльза?!
Лавочкин часто вспоминал самое начало путешествия по сказочному миру. Тогда он встретил девушку, похожую на Алису Селезневу из фильма «Гостья из будущего»…
– Надо же… А я обещал вернуться… – пробормотал Коля.
– Шпикунднюхель думает, что ее выкрали слуги Дункельонкеля. Похоже, вы, Николас, должны стать отцом, и черный маг сильно заинтересован в том, чтобы ваш ребенок оказался у него.
– Зачем? – севшим голосом спросил рядовой.
– Ну, кроме банального шантажа, у Дункельонкеля, вероятно, есть какие-то магические планы. Не зря же он вылепил по вашему образу и подобию целую армию? Вы, Николас, выходец из иного мира. В вас кипит новая кровь, новая мощь. Я закрываю глаза, и на экране моего внутреннего взора горит ваш силуэт. Знайте, вы – огромная сила, даже если реально не являетесь таковой, – торжественно закончил Тилль.
– То есть?
– От вас многого ждут, мой юный друг. А в нашем мире, пронизанном магией, сильные ожидания способны воплощаться.
– Впрочем, как и в нашем… – промямлил парень и поплелся вниз, в гостиную.
Хайнц поселил Лавочкина и Дубовых в комнате с двумя кроватями.
Расположившись на ближней к выходу койке, солдат стал разбирать мешок. Сначала он достал форму, чтобы просушить, затем вынул автомат.
Палваныч мечтательно проговорил, глядя на «калашников»:
– К этой машинке ящичка бы три патронов, да, рядовой?
– Правда ваша, товарищ прапорщик, – улыбнулся Лавочкин.
Улыбнулся и тут же скорчил скорбную мину – перед ним появились знакомые цинковые ящики. Три штучки.
– Ух-е! – Дубовых хлопнул себя по коленям. – Как на заказ.
– Елки-ковырялки, Знамя напряг впустую, – пробурчал Коля.
– Впустую?! Да мы теперь, как этот, как его?.. Рэмбо в Афганистане!
– Ни хрена-то ты не понимаешь, – прошептал солдат, кляня себя за то, что не сдержал обещания, данного полковой реликвии.
Глава 3.
Стрельба через пень-колоду, или Зеркалофобия
Лавочкин уснул не сразу – сначала одолевали нехорошие мысли, потом прапорщик захрапел, как заикающийся отбойный молоток. А когда Коля отключился, стало ясно: лучше бы вообще не спал.
Снилось ему всякое непотребство. Смешались все значимые события. Сначала в тягучем мятущемся видении преобладали армейские мотивы.
Вот свежеотчисленный студент Лавочкин приходит из института домой, а родители смотрят телевизор. По телевизору гремит реклама: «Соберите вещи своего сына и отправьте его в армию – и вы получите два года отдыха!»
Затем провал.
Коля почему-то стоит на сцене и поет песню «Вдруг, как в сказке, скрипнула дверь»:
Военком в тишине постучался в двери.
Неужель ты ко мне? Верю и не верю.
Он повесткой махнул и сказал мне: «Милый,
Сколько зим, сколько лет! Где тебя носило?»
Вдруг, как в сказке, скрипнула дверь,
Все мне ясно стало теперь.
Сколько лет я спорил с судьбой,
Чтобы не встречаться с тобой!
Шел я лесом, плыл за моря,
Только это, видимо, зря,
Зря косил я, прятался зря,
Все напрасно было!..
Да не просто поет Лавочкин! К нему и военком выходит с повесткой, и какие-то люди спешат: кто кирзовые сапоги на шею вешает, кто китель участливо на плечи накидывает, один сует автомат в руки, другой фуражку нахлобучивает… Сильно удивляется Коля и…
Снова провал.
Парень осознает себя солдатом, но служит не в ракетном полку под Москвой, а где-то далеко, среди снегов, на секретном ядерном полигоне. Носит свинцовые трусы, спит в противогазе, но ничего не помогает. Садится письмо писать: «Дорогие папа и мама! Я живу хорошо, просто замечательно. У меня все есть. Я по вам очень скучаю. А здоровье мое не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается. А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыплется, хоть в казарму не заходи, зато новая растет чистая, шелковистая. Так что лохматость у меня повысилась. До свидания. Ваш сын дядя Шлюпфриг» [14]. Срывает Лавочкин противогаз, бежит к зеркалу, а там отражается пес. В башмаках.
Опять провал.
Коля чувствует себя Колей, но не Лавочкиным, а Герасимовым, учеником шестого «б» класса. Лежит он на полу заброшенного дома, побитый и несчастный, потом доползает до подоконника и кричит из последних сил: «Алиса! Они меня пытали, но я ничего не сказал!..» А внизу стоит она в форме советской школьницы. Чуть вздернутый носик, огромные обиженные глаза, круглое личико с ямочками на розовых щечках… И – слеза течет единственная. А сама отвечает укоризненно: «Какая Алиса, Николас? Эльза я, Эльза! Поматросил, стало быть, и бросил? Эх, мужики!..»
Парню стало стыдно, и он проснулся.
Уже рассвело. Палваныч сидел на кровати и насмешливо таращился на Лавочкина:
– Слышь, рядовой, а кто эта твоя Алиса, про которую ты так кричал? Подружка, типа?
– Секс-символ восьмидесятых, – буркнул Коля, накрываясь с головой одеялом.
В комнату заглянул Всезнайгель:
– Господа, пора вставать! А это что за ящики?
– Я вчера по ошибке наколдовал, – голос Лавочкина прозвучал глухо.
– С чем они?
– Это, товарищ маг, боевые припасы к автомату Калашникова, – авторитетно заявил прапорщик Дубовых. – Сам автомат вот он – на стуле. Он представляет собой огнестрельное оружие с высокой скорострельностью. Поражает живую силу противника на расстоянии… э… на большом расстоянии.
– А вы не могли бы продемонстрировать? – спросил Тилль.
Коля вылез из-под одеяла:
