И вот тут мне становится по-настоящему не по себе. Внезапно я понимаю, что Гейл был прав, говоря, что Пит может представлять для меня реальную угрозу. Как прав и сам Пит прав, который настаивает, чтобы я уехала с детьми к матери.
Потому что во время повторного приступа охмора мой муж действительно в два счёта способен меня убить.
========== 17. Мой ==========
Я сижу у Хэймитча до позднего вечера. Сижу и ненавижу себя. За то, что дистанцировалась от Пита, когда тот был под действием охмора. Фактически – струсила. Оттолкнула его от себя. Подозреваю, именно тогда, решив, что Пит уже никогда не станет прежним, я и сблизилась с Гейлом.
- Ты – художник. Ты – пекарь. Любишь спать с открытыми окнами. Никогда не кладешь сахар в чай. И ты всегда завязываешь шнурки двойным узлом.
Мы сидим с Питом у костра. Случайно зафиксированная оператором фраза, от которой у меня щемит сердце.
- Почему я так сказала, Хэймитч?
Ментор пожимает плечами. Ему остаётся лишь гадать.
- Незадолго до этого я напомнил тебе о нашем договоре, который мы заключили перед Квартальной бойней.
- Спасти Пита любой ценой?
- Да, - Хэймитч задумчиво усмехается. – Кажется, я тебе ещё сказал: вспоминай и спасай парня.
Хэймитч выключает экран. Больше видеозаписей нет. Дальше следует рассказ. Короткий. Скорее даже сжатый. У меня почему-то создаётся ощущение, что Хэймитч чего-то недоговаривает.
Подвожу итог: я добралась до дворца Президента Сноу одновременно с повстанцами. Сноу мёртв. А я умудрилась убить президента Коин, за то, что та пыталась возродить «Голодные игры». После этого я опять чуть не сошла с ума. Меня судили, но благодаря доктору Аврелию оправдали. Как смогли, подлечили мою травмированную психику и отправили в «ссылку» сюда в Дистрикт-12. Пит приехал чуть позже, когда врачи смогли с уверенностью сказать, что охмор больше не завладеет его сознанием.
Как же они ошибались!
Хэймитч замолкает. На какое-то время в гостиной зависает напряжённая тишина.
- Что будешь дальше делать, солнышко? – наконец, спрашивает ментор.
Я пожимаю плечами.
- Ничего особенного. Жить.
А что мне ещё остаётся?
Встаю с дивана. Выхожу из дома Хэймитча. Останавливаюсь на крыльце. С наслаждением вдыхаю прохладный летний воздух, в котором намешан аромат леса и луговых цветов.
Да. Я буду жить. Ради себя. Ради своих детей. Ради Пита.
***
Давно мне не было так погано на душе. Нервно хожу по номеру гостиницы. Бросаю хмурый взгляд на своё отражение в зеркале. На скуле – фингал. Грудь перебинтована: сломаны два ребра, ещё два - с трещинами. Врач вколол мне мощное обезболивающее. Жаль только, что оно действует исключительно на тело, а не на душу. Моему уязвлённому мужскому самолюбию тоже сейчас бы не помешала доза анестезии. Убил бы Мелларка, да нельзя. В глубине души понимаю: сам виноват. В конце концов, это не он ко мне домой пришел, а я к нему.
Пришел, чтобы попытаться разрушить его семью.
Наверное, на его месте я бы поступил точно так же. Не отдал бы без боя другому мужчине свою жену, мать своих детей. В том, что Мелларк любит Китнисс, я никогда не сомневался. Но любит ли она его? Вот в чём вопрос!
- Ты в этом ещё сомневаешься? – насмешливый голос Джоанны Мэйсон выводит меня из задумчивости.
Похоже, последнюю мысль я произнёс вслух.
Джоанна в фривольном шелковом халатике, который мало что прикрывает в её весьма соблазнительной фигурке, с наглым видом плюхается на мою кровать. Самое примечательное во всём её поведении то, что Джоанна, при всем её легкомысленном отношении к сексу, ни разу за все годы нашего знакомства не пыталась меня соблазнить! И сегодня это впервые меня задевает. Я что дефективный какой-то, что Победительницы от меня шарахаются?
- Что ты здесь делаешь? - мрачно интересуюсь я, натягивая футболку.
Джоанна, вооружившись пультом от телевизора, сосредоточенно «перелистывает» каналы.
- У меня телек нужный канал не ловит. А скоро мой любимый сериал. Надо же как-то в этой дыре скрашивать вечер выходного.
Поворачивается ко мне, бросает ироничный взгляд на мои «боевые раны», которые я торопливо скрываю под футболкой.
- Это Мелларк тебя так отделал? Правильно сделал. Нечего лезть в чужие семьи.
- Кто бы говорил, - фыркаю я.
- А я и не лезу, - заливисто смеётся Джоанна. – Заметь! Я ни разу не заводила роман с женатым мужиком! Это я только с виду такая… - демонстративно поправляет свой бюст, ржёт, - … неблагонадёжная.
Надо признать, что определение «только с виду», как нельзя лучше подходит к моей напарнице. Я работаю с ней плечом к плечу уже много лет, но до сих пор так до конца и не знаю, какая она на самом деле эта Джоанна Мэйсон. Иногда мне кажется, что ей доставляет удовольствие периодически удивлять меня. Самое интересное, что она из тех людей, кто может порой дать неожиданно дельный совет. Поэтому не выдерживаю. Спрашиваю. В конце концов, сейчас мне как никогда нужно именно женское мнение.
- Почему она выбрала его, а не меня?
Джоанна фыркает.
- Дружище, не поздновато ты решил задаться этим вопросом? Прошло двадцать лет. Срок давности и актуальности истёк!
- Она выбрала его ещё раньше. Чем он лучше меня?
Джоанна медлит. Оценивающе смотрит на меня.
- Ты, правда, это хочешь знать?
- Да.
- Тем, что он любит её больше себя, - с лёгкостью отвечает Джоанна.
- Странный ответ.
- Какой уж есть.
Честно. Не понимаю.
- Но я тоже люблю Китнисс! Всегда любил.
- Да. Любил. И, возможно, даже будешь любить её до конца своей жизни и прочее там романтическое бла-бла-бла. Но…! - Джоанна насмешливо смотрит мне в глаза, - … себя ты, Хотторн, всё равно всегда будешь любить больше, чем свою Кискисс. И даже не спорь! Будь я не права на твой счёт, ты бы сегодня не попёрся с разборками к Мелларку. Не стал бы усложнять любимой женщине жизнь.
Нет! Джоанна Мэйсон однозначно меня не понимает!
- Я лишь хотел помочь Китнисс стать свободной!
- Ой, наивная душа! А ты у неё спросил: нужна ли ей эта свобода? Хотторн! Не ври хоть самому себе: ты пошёл туда, чтобы потешить своё мужское самолюбие. Взять реванш над Мелларком. А в результате сам получил от него по первое число, - Джоанна заливисто смеётся. – Так тебе и надо, Хотторн. Ты, видно, уже забыл, в каком состоянии была Китнисс, когда думала, что Пит мёртв?
