Возле регистратуры, обсуждая с администратором достоинства местной кухни, я сделал вид, что случайно узнал проходящего мимо толстяка.
— Какая встреча! Не узнаёте? Мы у вас заказывали обтекатели для подводных тракторов в прошлом году!
— А-а! — силился вспомнить Армата, смешно шевеля большим носом-картошкой. От того, что он всеми силами сдерживался от готового вырваться чиха, получалось недоумённое моргание. Словно на него напал нервный тик. — Да-да! Вспомнил! Господин…
— Антошевич! — подсказал я услужливо.
— Точно! Рад встрече, рад!
— Не хотите ли тогда опрокинуть со мной по рюмочке? За встречу?
— С удовольствием! — согласие Армады явственно подтверждал и крутящийся во все стороны нос.
— Тогда я жду вас в своём номере! — вставки, расширяющие скулы, жутко мешали мне улыбаться, но радость на моём лице получилась. — Мой номер двадцать второй.
— Ха! Как удачно! А у меня двадцатый! Буду у вас минут через пятнадцать. Только позвоню жене: она меня замещает на заводе.
— Пожелайте от меня ей доброго здоровья! — и я довольный стал подниматься на второй этаж. Вполне естественно проигнорировав разъехавшиеся створки лифта. А вот в конце лестницы на меня чуть не наткнулась очаровательная, хоть и скромно одетая женщина. Она так поспешно убегала от преследовавшего её коротконогого урода, что могла и упасть с верхней ступеньки, не подхвати я вовремя её под мышки.
— Постой, красавица! — кричал коротышка ей вслед противным, пропитым голосом. — С моими деньгами я тебе через полчаса красавцем казаться буду!
Повисшая на мне женщина успела шепнуть в самое ухо;
— Избавьте меня от него! — а затем громко и радостно воскликнула: — Ганс! Наконец-то! Ты только посмотри, что здесь творится: пройти по коридору спокойно не дают! Говорила: мне эта гостиница не нравится!
Ну почему бы не подыграть и не выручить несчастную женщину? Тем более что мне это ничего не стоит?
— Безобразие! Давай спустимся вниз и напишем жалобу на этого хама!
— Э-э…, — поравнявшийся с нами коротышка выглядел покаянным и смиренным. — Того…, извините! Я только и предложил даме рюмочку коньяка! Да… Без всякой задней мысли… А она сразу в крик…
И дыхнув в нашу сторону такой тучей перегара, что мы затаили дыхание, скатился по лестнице вниз. Словно косолапый колобок. Мы одновременно вздохнули с облегчением, а женщина неожиданно, но мило покраснела, отстраняясь:
— Спасибо…! Что выручили…! Я и представить себе не могла, что простая прогулка по коридору так некрасиво закончится. Стояла у окна, любовалась на город, а этот урод…
Она оправдывалась так, словно перед ней стоял хорошо знакомый, чуть ли не близкий человек. А голос! Какой у неё был голос! Словно освежающий водопад мёда, разбавленный тихим шумом морской волны и приправленный задорным ветром цветочных полей. Его хотелось просто стоять и слушать, наслаждаться беспрерывно, долго и без помех. Даже не вслушиваясь в смысл слов. Она тараторила без умолку, рассказывая о мелочной цели приезда, экскурсии по городу, своём восхищении театром. А я стоял и просто слушал. И лишь минут через пять опомнился и стал поддерживать её монолог своими вопросами и ответами. Уже более пристально присматриваясь к её внешности. Происхождение — сразу и не разберёшь. Но очень похожа на землянку. По возрасту, она выглядела на год, два старше меня. А если сделать скидку на плохое освещение коридора, то и на все три. Ростом чуть выше среднего. Фигурой, не сразу различимой под неброскими одеждами, вполне соответствовала требованиям подавляющего большинства мужчин. Вот грудь выделялась, несомненно! Высокая, объёмная, аппетитно упругая и неудержимо манящая своими видимыми частями. Лицо весьма симпатичное, искреннее и открытое. Хотя все детали по отдельности и не вызывали должного восхищения. Носик, ротик, глаза, щёчки — ничего особенного! А вот всё вместе! Да в сопровождении волшебного голоса!
Не знаю, что со мною стало. Но когда в коридоре показалась недоумевающая физиономия Арматы, я его тут же отправил спать со словами:
— Уважаемый! Давайте завтра продолжим наши дела! Всё равно до утра ваши стабилизаторы никто кроме меня не перекупит. Я тут встретил свою кузину, и мы немного посидим за столиком, поболтаем. Как-никак восемь лет не виделись!
Армата покрутил уже чуть ли не отвалившимся носом и вернулся в свой номер. А мы с женщиной, которая не переставала весело мне рассказывать полную ерунду, неспешно пошли в сторону ближайшего кафе. При этом она вполне естественно взяла меня под руку и прижала её к своей великолепной груди. А я впервые в жизни осознал и прочувствовал очень известные строчки стихотворения: "Что с ним случилось, он не понял! В тот миг и смерть бы целовал! Лишь бы медовый, сладкий голос в ушах его всегда звучал!"
Дальше события развивались не под моим контролем. Память услужливо подсовывала любую картинку прошедшей ночи, но не чётко, словно всё происходило в сладком и густом тумане. Вот мы сидим в кафе, вот мы идём по гостиничному коридору, а вот мы уже в её номере и я страстно припадаю к обнажившимся соскам. Вдыхая ароматный, возбуждающий запах женского тела и впадая в нирвану сладострастия и блаженства. И всё это — под непрекращающийся шёпот. То почти замолкающий при поцелуях, то чувственно возвышающийся в моменты наивысшего удовольствия.
Опомнился я только под утро. После короткого, час не больше сна. Место на кровати рядом со мной пустовало, но из ванной комнаты слышался шум бегущей воды. С минуту я лежал, блаженно улыбаясь и прислушиваясь к внутренним ощущениям.
А потом меня словно током ударило: "А как её зовут?! Мы ведь даже не представились!!!" Подобной несуразицы со мной не случалось ни разу в жизни. Не то что бы я вёл себя как монах, скорей наоборот. Но провести такую ночь и не познакомиться?! Осознание этого привело меня в состояние крайнеё паники и неуверенности. Я заметался по номеру на цыпочках, собирая свою одежду и чуть ли не на лету натягивая брюки. А когда стих шум воды в ванной комнате, опрометью выскочил в коридор. Босиком, с голым торсом, с ворохом одежды и обуви в руках. Хорошо хоть ни с кем не столкнулся! И хорошо, что бурное окончание ночи я провёл в двадцать четвёртом номере. Поэтому уже через пять секунд я на трясущихся почему-то ногах, вскочил в свою комнату. И замер: на моей кровати кто-то лежал! Подперев голову рукой и дёргая ступнёй ноги в такт тихо звучащей музыки.
Моя рука метнулась к выключателю и яркий свет озарил номер. А у меня вырвался вздох облегчения. Армата щурился от смены освещения:
— Ну что, ловелас, наговорился с кузиной?
— Ага, — буркнул я. — Так наговорился…
— …Что даже губы опухли? — закончил за меня друг.
— А где Роберт?
— Роберт! — позвал Армата. — Вставай, тебя командир вызывает!
В тот же момент с другой стороны кровати поднялся невидимый мне раньше "Молния" и с сонным видом попытался встать по стойке смирно:
— С-с…сушаюсь! Прибыл э…, вернее проснулся, а потом прибыл…
— Кончайте дурачиться! — попросил я и стал раскладывать помятую одежду на спинках кресел.
— Конечно! Ты веселился всю ночь, а мы тут деньги охраняй! И что это ты так на неё набросился? — Армата явно был удивлён. — Или действительно старая знакомая?
— Впервые вижу! — признался я.
— Значит, она тебя пленила? Сразила взглядом наповал??
— Вообще-то она довольно приятная с виду, — поддержал его и Роберт, — Но явно не секс символ! Я наблюдал за вами в кафе полчаса, а ты сидел, словно прикладом пришибленный. Наверное, и меня не заметил?
— Кажется…, — я напряг память, — Даже и по сторонам не смотрел…
— Вот именно! Только на неё глаза и пялил!
— Да мне самому это странным кажется… Вы не поверите, но мы даже не представились…
Некоторое время мои товарищи переглядывались, а я вынул вставки и с ожесточением массажировал отёкшие от них скулы.
— Ну-ка вспомни, — Армата резко сел на кровати, — Ты ничего не пил в номере или после него?
— Да нет, только собирался с тобой горло промочить.
— А может в облако каких-то запахов попадал? Или пара?
Мои мозги заработали с максимальной самоотдачей:
— Да нет! По крайней мере — явно!
— А в самый момент вашего знакомства? — продолжал допытываться товарищ.
— Тоже нет. На лестнице это было. Решил лифтом не пользоваться. Её какой-то недоросток преследовал. Приставал с ухаживаниями. Тут ведь каждую одинокую женщину за проститутку принимают. Да и пьяный он был в стельку. Пил не меньше недели, видимо.
— Что, так его шатало?
— Нет, двигался ловко. А вот перегарище от него! С ног могло свалить!
— И сильно неприятный от него перегар шёл?
— Да как обычно…, — я замер, прогоняя в памяти последовательность событий. И засмеялся: — Ты хочешь сказать, что меня окатили волной дурманящего газа? И я после этого стал глупым самцом?
