ты молчал? — спросил на перемене Ханнеса сосед по парте.
— Я не слышал, что он спросил, — просто ответил Ханнес.
Одноклассник хотел еще что-то сказать, но вдруг стал испуганно-серьезным и отодвинулся от подоконника. Ханнес обернулся — на него надвигался наставник.
— Ты что, не слышишь меня? Или специально игнорируешь?
И опять Ханнес не знал, куда ему деться от этого взгляда.
— Простите. Я не слышал вас, — сказал он.
Ему на лицо попали брызги слюны. Ханнес зажмурился, а, когда открыл глаза, — рот наставника произносил слово "дисциплину".
С тех пор Ханнес на переменах старался не упускать наставника из виду. Но он ничего не мог поделать, если тот на уроке диктовал, объяснял или спрашивал, глядя в окно. У Ханнеса появились по предмету средние и плохие оценки. Наставнику казалось, что ученик их получает специально.
Однажды, выйдя из школы, он заметил Ханнеса, который уже был за школьными воротами. Наставник пошел за ним. Он звал ученика по номеру, фамилии, но ученик не останавливался и не оборачивался. Даже когда наставник уже почти догнал его, требуя объяснения, он не оглянулся.
Стоя у светофора в ожидании зеленого, Ханнес посмотрел налево — и испугался. Возникшее рядом лицо наставника было краснее красного сигнала.
— Я за тобой что, бегать должен? Почему ты не отзываешься? Я от школы за тобой шел и все время звал тебя. Ты даже не обернулся! — кипел наставник.
Брызги из его рта падали на нос, щеки Ханнеса. Не выдержав, Ханнес вытер лицо.
— Простите, я задумался, — он не чувствовал за собой никакой вины.
Наставник смотрел, как ученик, не отрывая от него глаз, шагнул на проезжую часть. В этот момент зеленый свет пешеходам уже мигал и загорался красный.
На лице наставника мелькнула тревога. Повернувшись туда, куда глядел наставник, Ханнес увидел перед собой грузовик, который из-за него не мог тронуться с места. Быстро вернувшись на тротуар, Ханнес заметил, что из кабины на него ругается, стуча кулаком по лбу, водитель.
Грузовик уехал, а взгляд классного наставника так и застыл на Ханнесе.
***
На следующий день в дневнике Ханнеса появилась запись. Родителей вызывали в школу.
Прийти Фина и Телль смогли только в субботу после короткого рабочего дня. В медкабинете, где была обычно лишь медсестра, градусники да зеленка, сгорбившись на кушетке, ждал родителей встревоженный Ханнес. Возле него стоял врач из поликлиники, а сзади на стуле сидел классный наставник.
— Сынок, оставь нас, — ласково сразу попросила Фина. — Подожди в коридоре, пожалуйста.
Наставник хотел возразить, но Фина тут же дала понять, что иначе разговора не будет.
— Хорошо, — согласился наставник. — Можешь выйти.
Ханнес не мог видеть, что он сказал.
— Тебе разрешили, — пришла на помощь сыну Фина.
Проводив Ханнеса до двери, Телль подмигнул ему.
— Ваш сын не говорил, что произошло? — спросил наставник.
— Нет, — ответила Фина, настороженно косясь на врача.
— Позвольте тогда в вашем присутствии осмотреть его, — сказал тот.
— Для чего это вам нужно? — шагнул вперед Телль.
— Мы уже вчера уже провели осмотр, — встав с кушетки, начал объяснять классный наставник. — Он был как плановый — всего класса. А сейчас просто хотим показать вам — чтобы избежать с вашей стороны к нам претензий.
— Что показать? — осторожно спросила Фина.
— Насколько хорошо слышит ваш сын. В среду — да, в среду — грузовик сигналил ему с двух метров, а он никак не отреагировал. А перед этим я шел за ним от ворот школы и звал все всю дорогу — и тоже безрезультатно, — наставник пытался расхаживать по медкабинету, но не хватало места.
Остановившись у окна, он повернулся к родителям Ханнеса.
— Вашего разрешения на осмотр не требуется.
— Не надо осмотра. Ханнес плохо слышит, — призналась Фина.
— Он вообще не слышит. И не будет слышать, — уверенно заявил врач.
Он направился к двери, но на пути его стоял Телль.
— Вы позволите? — показал на дверь врач.
— Нет, — Телль не сдвинулся с места.
Наставник поглядел в окно.
— Что ж. Сделаем заключение на основе уже имеющихся данных. И укажем отказ родителей от осмотра. Вопрос в том, как давно он не слышит? Сколько лет вы это скрывали?
***
— Я не знал, что так будет. К нам просто в класс пришел врач, подошел к каждому, посмотрел глаза, горло, послушал — и все, — сказал виновато Ханнес, когда родители вышли из медкабинета.
— Ты не сделал ничего плохого, — присев, Телль положил руки на плечи сына.
Фина повела Ханнеса домой, а Телль отправился к директору школы.
— Вы не могли не знать, — по дороге злобно шептал почти на ухо Теллю классный наставник. — Вы обманули школу. Вы обманули всех нас! Вы обманули страну!
Телль совсем не слушал его. Он думал, что ему, наверное, пришлось бы убить этого человека, если бы, кроме него, сейчас никто не знал о Ханнесе.
— Вам туда! — пропустив Телля в кабинет директору, наставник добавил: — Надеюсь, больше вас не увижу здесь.
Телль обернулся. Дверь за ним уже закрылась. Кроме директора, который тонул в огромном кресле по ту сторону длинного стола, на него смотрели Нацлидер, Нацпремьер и глава Нацобра. Даже у начальника цеха не висело столько портретов, как здесь. Телль думал, что ему предложат сесть. Сам он не решился — из-за Ханнеса.
— Ваш сын не может учиться дальше в нашей школе, — объявил директор.
Его руки лежали на столе ладонями вниз. Он как будто опирался на них.
— Почему? — Телль не удивился этим словам, но от директора хотелось услышать не только их.
— Вы сами знаете, — директор не желал разговора и надеялся, что родитель сейчас уйдет.
— Но Ханнесу нужно учиться. Он хочет учиться, и у него получается, — пытался объяснить Телль.
— Мы не имеем права учить таких детей, как ваш сын, — скрестил руки на груди директор.
— Каких "таких"? — приставив к себе стул, Телль сел.
Ему хотелось, чтобы директор произнес слово, о котором думал. Тот молчал.
— Так каких? — не отпускал Телль директора.
— Не таких, как обычные дети, — наконец, нашелся у того ответ.
— А каких?
Поправив пиджак со значком Нацпартии, директор стал уверенней.
— Пожалуйста, со всеми вопросами обратитесь в инспекцию Нацдетства. Как они решат, так мы и сделаем, — качнувшись креслом назад, сказал он.
В инспекции Телля ждали. Несмотря на отсутствие повестки, дежурный на входе ему сразу оформил пропуск.
— Вот вы опять к нам пришли, — встретил Телля из своего кресла все тот же старший инспектор. — Если вы были членом Нацпартии, с вас спросили бы строго.
— Мой сын преступник? — спросил Телль.
— Нет, — уверенно ответил старший инспектор.
— Тогда почему?
— Таков закон, —
