Ким Харрисон
Два призрака для сестренки Рэйчел
Сжав зубами кончик карандаша, я стряхивала катышки от ластика с бумаги, раздумывая, как лучше всего ответить на вопрос в заявлении о приеме на работу «Какие уникальные навыки Вы можете применить для работы в ОВ?»
Остроумие? Поглаживая ногой ножку кухонного стула, я чувствовала себя глупо. Улыбка? Желание надрать задницу плохим парням?
Вздохнув, я заправила выбившуюся прядь за ухо и резко откинулась на спинку стула. Я перевела взгляд на часы над раковиной и стала следить за секундной стрелкой. Я не собиралась тратить свою жизнь впустую. Восемнадцать лет — это слишком рано, чтобы меня приняли в программу молодого специалиста ОВ без подписи родителей. Но если я подам заявление сейчас, то буду одной из первых в списке отдела кадров, когда достигну нужного возраста. Как сказал рекрутер, нет никаких проблем с поступлением на стажировку сразу после колледжа, если вы этого хотите. Кратчайший путь.
Слабый звук открывающейся парадной двери чуть не заставил мое сердце выпрыгнуть из груди. Я посмотрела в окно на закат. Пряча свое заявление под пачкой салфеток, я крикнула: «Привет, мама! Я думала, ты не вернешься раньше восьми!»
Черт побери, ну и как я закончу эту анкету если она все время возвращается?
Но моя тревога превратилась в восторг, когда высокий голос ответил фальцетом: «Сейчас восемь в Буэнос-Айресе, дорогая! Будь другом, найди мои колоши? Тут снег идет».
— Робби? — я соскочила со стула, почти уронив его, и с колотящимся сердцем бросилась из кухни в зеленую прихожую. Там возле двери, стряхивая снег с ветровки, стоял мой брат Робби. Его высокая фигура возвышалась над дверью, а рыжие волосы светились красным в отблесках заката. Из-под его джинсов выглядывали заляпанные грязью Докерсы[1], полностью несоответствующие погоде. Позади него таксист тащил два чемодана.
— Эй! — воскликнула я, и его зеленые глаза озорно сверкнули. — Ты должен был лететь вампирским рейсом. Почему не позвонил? Я бы тебя встретила!
Робби сунул водителю пачку купюр. Не закрывая дверь, он раскрыл объятия, и я прильнула к нему, утыкаясь носом ему в шею, а не в грудь, как это было во время прощания. Его руки обвились вокруг меня, и я вдохнула запах застарелого бримстона из той дыры, где он работал. В глазах защипало, и я затаила дыхание, сдерживая слезы. Мы не виделись четыре с половиной года. Невнимательный червяк грелся на Западном побережье все это время, оставив меня присматривать за мамой. Но он вернулся домой на это солнцестояние, и я, вдохнув его аромат, улыбнулась.
— Эй, светлячок! — сказал он, используя ласкательное прозвище, данное мне нашим отцом, и усмехнулся, заметив мои волосы. — Ты так выросла! И ничего себе, волосы до самой талии? Идешь на мировой рекорд?
Он выглядел довольным и счастливым, и я отступила, внезапно смутившись.
— Да, ну, почти пять лет прошло, — сказала я с обвинительной ноткой в голосе. Позади него такси с тусклыми от снега фарами начало медленно отъезжать.
Робби вздохнул.
— Не начинай, — попросил он. — Мне хватает упреков от мамы. Ты позволишь мне войти? — он взглянул на снег за своей спиной. — Холодно здесь.
— Слабак, — проворчала я, затем взяла один из его чемоданов. — Когда-нибудь слышал о такой волшебной вещи, как пальто?
Он фыркнул и, подняв второй чемодан, пристроился за мной. Дверь закрылась, и я направилась через длинный коридор в свою старую комнату, радуясь вновь появившемуся ощущению сплоченности нашей маленькой семьи.
— Я рада, что ты приехал, — сказала я, чувствуя, как учащается пульс от веса чемодана. Я давно не посещала больницу, но усталость все же наваливалась быстро. — Мама из кожи вон вылезет, когда вернется.
— Да, я бы хотел поговорить с тобой наедине сначала.
Щелкая локтем по выключателю, я прокатила чемодан в свою старую комнату, которую заранее прибрала. Уставшая, я скрестила руки на груди, скрывая свое тяжелое дыхание.
— О чем?
Робби не слушал. Он снял свой жакет, под ним была надета полосатая рубашка с галстуком. Улыбаясь, он медленно обернулся по кругу.
— Все выглядит точно так же!
Я пожала плечами.
— Ты же знаешь маму.
Его глаза встретили мои.
— Как она?
Я посмотрела на пол.
— Так же. Хочешь кофе?
Легким движением он развернул чемодан, который я приволокла к кровати.
— Не говори мне, что ты пьешь кофе!
— Напиток богов.
Я язвительно улыбнулась, заметив, как он распаковывает передний карман и вытаскивает пачку на вид очень дорогого кофе. Если мягкая, экологически чистая упаковка не сказала мне ничего о содержимом, то небесный запах кофейных зерен ответил за себя.
— Как ты провез это через таможню без проверки? — спросила я, и он улыбнулся.
— У меня свои способы.
Его рука легла на мое плечо, и мы вместе направились на кухню через узкий коридор. Робби был на восемь лет меня старше, мрачный бэби-ситтер, ставший чрезмерно заботливым старшим братом, который затем исчез четыре с лишним года назад, когда я нуждалась в нем больше всего, сбежал от боли потери нашего папы. Я ненавидела его за это долгое время, завидуя тому, что он может работать, а я осталась сиделкой при маме. Но потом я узнала, что он оплачивал ее психиатра. Плюс некоторые мои счета из больницы. Мы все помогали, как могли. И, похоже, здесь в Цинциннати, он не мог зарабатывать столько же.
Робби замедлил шаги, когда мы вошли на кухню. В молчании он изучал обстановку. Шкаф с развешенными травами, полку с книгами заклинаний с загнутыми уголками страниц, керамические ложки и медные горшки для заклинаний. Кухня была похоже на обычную, что абсолютно ненормально для мамы.
— Что стало с кухней? — спросил он, направляясь к кофеварке. Это было похоже на алтарь со сливками, сахаром, специальными ложками и тремя разными наполнителями в маленьких коробочках.
Я села за стол и потерла пятками о пол. Папа умер, подумала я, но не сказала. И так было ясно.
Тишина становилась неуютной. Я хотела бы сказать, что Робби походил на отца, но кроме роста и телосложения в нем не было больше ничего папиного. Рыжие волосы и зеленые глаза нам достались от мамы. Магия земли, которой я занималась, тоже перешла от мамы. Робби лучше работал с лей-линиями. Папа был первоклассным специалистом в лей-линейной магии и работал в отделе Арканов, секретном подразделении Охраны Внутриземелья — ОВ, если быть краткой.
С чувством вины я посмотрела на краешек анкеты, выглядывающей из салфеток.
— Итак, — протянул Робби, споласкивая кофеварку. — Ты не хочешь пойти на Площадь Фонтанов в солнцестояние? Я уже много лет там не был.
Я попыталась скрыть разочарование на лице. Он обещал достать билеты на концерт Такаты. Дерьмо.
— Конечно, — сказала я, натянуто улыбаясь. — Нам придется откопать для тебя пальто.
— Наверно, ты права, — сказал он, насыпая четыре столовых ложки кофе, взглянул на меня и высыпал пятую ложку обратно в коробку.
— А может, ты хочешь пойти на концерт вместо этого?
Я затанцевала прямо на стуле.
— Ты достал их! — завизжала я, и он усмехнулся.
— Да, — сказал он, сделал грудь колесом и полез в карман. Не найдя билеты, посмотрел на меня обеспокоенным взглядом. Я затаила дыхание, пока он не вытащил билеты с заднего кармана, специально медля и поддразнивая меня.
— Засранец, — воскликнула я, падая на стул.
— Пигалица, — в ответ выпалил Робби.
Но я была в слишком хорошем настроении для перепалки. Я пойду на концерт Такаты! Круто! Покачивая ногой, я смотрела на телефон. Я хотела позвонить Джули. Она умрет, она умрет прямо на месте.
— Как учеба? — внезапно спросил Робби. Я посмотрела на его спину, пока он настраивал кофеварку, и вспыхнула от злости. Почему-то всегда после восклицания «Как ты выросла!» следовал вопрос «Как учеба?» Больше не о чем спрашивать, что ли?
— Ты же уже закончила колледж, правильно? — добавил он, оборачиваясь.
— Ага, — я протянула ноги и заправила за ухо волосы. Я получила диплом, но завалила все экзамены по лей-линейной магии.
— Работу уже нашла?
Я глянула в сторону заявления.
— Я работаю над этим.
Учиться в колледже и жить с мамой не было моей идеей, но средств на аренду квартиры у меня пока не было, и я застряла здесь.
Улыбаясь с раздражающим пониманием, Робби скользнул на стул напротив меня, вытянув длинные ноги и сложив перед собой руки.
— А где мой «Бэтман»? Я не заметил его возле дома.
О, дерьмо. Я вскочила к кофеварке.
— Ничего себе, классно пахнет, — сказала я, протягивая руку за кружками. — Что это, эспрессо?
Я уже спрашивала. Но мне надо было хоть что-то сказать.
Робби знал меня лучше, чем я сама, фактически вырастив меня. Сложно найти бэби-ситтера для ребенка, чье сердце останавливается с завидной периодичностью. Я почувствовала его взгляд и повернулась, скрестив руки на груди.
