Я знала об охране, конечно. Но я никогда не пыталась использовать подобные чары и забыла об этом. Видимо, многие люди пытались воспользоваться в своих интересах нецеленаправленным выбросом энергии, которая генерируется от присутствия стольких ведьм в одном месте. Флакон с чарами лежал в кармане; к счастью, нас не обыскивали. Не как лей-линейную ведьму впереди нас, которую даже завалили на землю, с ужасом подумала я. Трудно было пронести все инструменты для лей-линейных заклятий незаметно. У меня же был небольшой пузырек и каменный тигель, размером с ладонь. Пятки застучали быстрее, и я вскочила, возвышаясь над толпой. Замёрзшими, не смотря на теплые ботинки, ногами я стряхнула снег с плюща, выросшего между камнями. Пританцовывая под «White Christmas» Мерлина Мэнсона, я искала глазами Робби. Он находился где-то в самой густой толкучке. Волнуясь, я перевела взгляд на единственное спокойное место на всей площади, кружок прямо перед фонтаном. Какой-то парень с логотипом «Городские мероприятия» на спине оранжевого жилета прорвался на свободную территорию, но в большинстве случаев охрана стояла живым барьером по кругу.
Тот парень поймал мой взгляд, и я снова села. Черт, не стоило на него смотреть.
— Возьмете флаер? — спросил он меня уставшим от повторения голосом. И двинулся ко мне. Я уже мысленно подготовила отказную речь, но, заметив его несчастное выражение лица, изменила мнение. Возьму я этот вонючий флаер.
— Спасибо, — сказала я, протягивая руку в перчатке, прежде чем он что-то сказал.
— Благослови вас Господь, — тихо проговорил он, протягивая мне влажный от снега листок.
Он оглядывался по сторонам, отчаянно высматривая, кому бы еще вручить листовки.
— Возьмете флаер? — снова произнес он, направляясь в толпу.
Подавленная, я смотрела на фотографию. Пропавшая девочка была симпатичная, прямые волосы свободно спадали на плечи. Сара Мартин. Человек. Одиннадцать лет. Последний раз была одета в розовое пальто и джинсы. Может иметь пару белых коньков. Светлые волосы и голубые глаза. Засунув листовку в карман, я глубоко вздохнула. Милое личико не должно делать тебя жертвой. Если ее не нашли сегодня вечером, она, вероятно, уже будет мертва, когда ее найдут. Я не единственная, кто хотел использовать силу солнцестояния для совершения сложного волшебства, и от этого мне стало нехорошо. Знакомая фигура привлекла мое внимание, и я улыбнулась Робби в новом длинном пальто. Он медленно и осторожно пробирался ко мне, стараясь ни кого не облить горячими напитками. Помимо нового пальто на нем были тёплая вязаная шапка, шарф и пара рукавиц, которые мама связала для него на солнцестояние. Все еще в своих Докерсах, и с красным от холода лицом.
— Спасибо, — поблагодарила я, когда Робби протянул мне бумажный стакан.
— Боже, вот же холодно тут, — пожаловался он, поставил свой стакан возле меня и засунул руки в рукавицах подмышки.
— Долго ты там ходил. Слабак.
— Пигалица.
Человек в форме службы безопасности прошел мимо, и народ как по волшебству расступился перед ним. Я поднесла стакан ко рту, не глядя в него, и теплое молоко с шоколадом попало в рот. Флакон с зельем оттягивал карман, как запретная тайна.
— Я забыла, что использовать накапливаемую энергию будет незаконно, — прошептала я.
Робби захохотал и пригубил стакан, разглядывая меня ярко-зелеными глазами, блестящими в ярких огнях, превративших полночь на площади в полдень.
— Хочешь пойти домой? — издевательски спросил он. — Поедем в Портленд прямо сейчас? Там гораздо теплее.
Он устраивал мне проблему, именно это он и делал. Хотя он и вытаскивал меня из них. Обычно.
— Я хочу поговорить с папой, — сказала я, шевеля замёрзшими пальцами.
— Ну ладно, — он пригубил напиток и повернулся так, чтобы заслонить меня спиной от порыва холодного ветра, вызвавшего громкие восклицания в толпе.
— Ты готова?
Я удивленно на него посмотрела.
— Ну, я думала, мы поищем какие-нибудь переулки поблизости.
— Чем ближе, тем лучше. Чем больше энергии мы сможет задействовать, тем дольше продержится магия.
Я подняла брови, не веря.
— Ты думаешь, никто не заметит призрака, принимающего материальную форму?
Блин, если мы попадемся, мое резюме станет не очень-то хорошим для ОВ.
Робби смотрел куда-то в сторону круга, наблюдая за народом.
— Да все будет в порядке. Никто ничего не заметит. Если, конечно, ты все сделала правильно, — поддразнивая, заметил он.
— Заткнись, — сухо сказала я и хотела пихнуть его в плечо, но он как раз пил горячий шоколад.
Странная версия песни Мерлин Мэнсона «Rudolph the Red-Nosed Reindeer» закончилась, и народ столпился перед сценой, о чем-то шумно переговариваясь.
— Они вытягивают имена, — сказал Робби, глядя на круг, а не на сцену.
Вне себя от волнения, я встала на ноги, возвышаясь над толпой. Никто не заставит меня сейчас спуститься с этого места. Робби передвинулся, чтобы я оперлась на его плечо, и со своего места я наблюдала, как вытягивают имена из большой шляпы. Я затаила дыхание, одновременно и желая услышать свое имя, и страшась этого.
Другой человек в жилете с логотипом «Городские мероприятия» склонил голову к женщине в белых наушниках. О чем-то переговорив пару минут, она взяла стопку с именами и зашагала на сцену, где Мерлин раздавал воздушные поцелуи и демонстрировал ноги в черных колготках.
Толпа стала еще больше, шум прибавился.
— Тебе видно? — спросил Робби, и я кивнула, задев коленом его спину. Напряжение росло, кончики пальцев закололо от волнения. Я стояла выше всех, и мне была хорошо видна женщина на сцене. Кто-то протянул руку, чтобы помочь ей подняться на возвышение. Она отрывисто засмеялась, когда запрыгнула на сцену, и явно растерялась, повернувшись лицом к толпе. Мерлин передал ей микрофон, сказав слово или два, пока вел женщину к середине сцены.
— Теперь я прочитаю имена, — сказала она просто, и площадь наполнилась шумом. Она смущенно обернулась, когда барабанщик присоединился к гулу.
Робби дернул меня за пальто, и я пропустила первое имя, но это была не я.
— Ты должна начать сейчас, — сказал он, задрав голову, чтобы смотреть на меня. Щеки красные, глаза горят от нетерпения.
Адреналин пронзил меня, и рука в перчатке коснулась кармана.
— Сейчас?
— По крайне мере начни приготовления, пока все смотрят на сцену, — добавил он, и я кивнула.
Он отвернулся и зааплодировал следующему везунчику.
На нашей стороне площади уже два человека стояли в круге, взволнованные и покрасневшие, пока охрана проверяла их удостоверения. Я взглянула на людей, ближайших к нам, сердце бешено колотилось. На самом деле, Робби выбрал действительно хорошее место. Благодаря узкому пространству между большой статуей фонтана и сценой никто не сможет подойти слишком близко, и, пока Робби стоит передо мной, никто не увидит, что я делаю.
Снег, кажется, пошел быстрее. Выдохнув облаком пара, я опустила красно-белый каменный тигель на землю и толкнула за статую. Он подходил по размеру для необходимого количества зелья. Тигель был одним из наиболее дорогих и редких инструментов, и мне сильно попадет, если мама узнает, что я его взяла.
Оглашение фамилий закончилось, и толпа испустила коллективный вздох. Разочарование быстро перешло в ожидание, когда остальные везунчики пробрались в круг, чтобы оставить подпись в книге событий и стать частью истории Цинциннати. Я вздрогнула, когда яркие прожекторы, освещающие площадь, погасли. Я ждала этого, но, тем не менее, вышло неожиданно. Крошечные, отдаленные огни окружающих зданий, казалось, сияют, как организованные звезды.
Напряжение росло, и когда шум возрос вдвое, я наклонилась к тиглю и сняла перчатки, складывая их в карман. Я должна сделать все правильно. Потому что я хочу вступить в ОВ, я не хочу ехать на Западное побережье. И Робби оставит маму в покое. Ведь правда?
Но когда он нахмурился, глядя через плечо, я уже не была уверена.
Медлительными от холода пальцами я в полной темноте наощупь открутила пробку и выплеснула зелье. Не рискуя подняться, чтобы снег случайно не попал в тигель, я могла только по шуму гадать, встали семеро колдунов в круг или нет.
— Поторопись, — прошипел Робби, оглядываясь на меня.
Я засунула пустой бутылек в карман и пошарила пальцем по медицинскому пистолетику. Тихий щелчок открывающейся иглы показался мне громким выстрелом, хотя в таком шуме это было немыслимо.
Внезапно настала тишина. Мое сердце выскакивало из груди. Они запели. Я ждала. Ничего более. Это было благословление на следующий год, и когда большинство людей склонили головы, я проткнула указательный палец. Пальцы настолько замерзли, что мне пришлось массировать его, выжимая капли крови. Одна, две, потом упала третья капля, окрашивая жидкость в темный цвет. Я наблюдала за ней, вдыхая пьянящий аромат красного дерева. Робби повернулся, широко раскрыв глаза, и мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Я сделала это! Неправильное зелье бы не пахло.
