— А… Ты вот что, ты уж ее не наказывай. Объясни только, что у нас не промахиваются. К работе надо относиться серьезно. Не танцульки, чай…
— Уже сделано, шеф.
— А что ж не вижу ее? Обиделась?
— Наверно. Ушла куда-то. Такая обидчивая сотрудница…
— Это плохо. Это она зря. И ты молодец. Людям надо объяснять, что к чему. А иначе так у нас все разбегутся.
— Ничего, шеф, новых наберем! — впервые за весь разговор открыто, не сдержав эмоций, усмехнулся Стас.
Неодобрительно посмотрев на своего молодого собеседника, Сергей Дмитриевич укоризненно покачал головой. Отхлебнув очередную порцию коньяку, он закинул ногу на ногу и, удобно устроив на коленях поданную ему Стасом чашечку кофе, назидательно произнес:
— Людей, брат, ценить надо. Люди, как в песне поется, главное наше оружие. Кстати, оружие… Надеюсь, Галка после выстрела пистолет не бросила?
— Моя вина, шеф, бросила. Не доработал я. Не доинструктировал…
— Может она еще и без перчаток работала?
— Какие перчатки, Сергей Дмитриевич? — искренне удивился Стас. — Совсем не октябрьская жара. Человек в перчатках на улице сейчас, это что голый в центре города. Всем видно и заметно.
— Бардак, черт его дери, бардак! Бездари. Чему я вас учил?.. Хоть этот ваш ФСБэшник не ушел?
— Ушел, шеф. Ушел. Как в воду канул. — Покаянно опустив голову, виноватым тоном произнес Стас. Но мы найдем, обязательно найдем…
— Уж сделайте милость. Еще и снайпера поощрите. Стрелял в мужика, а попал в нашу Олю. Это каким же талантищем обладать надо?.. А? Я вас спрашиваю!
Вскочив, Стас вытянулся и, выкатив глаза, дурашливо отрапортовал:
— Устраним… Исправим, товарищ генерал!
Несмотря на хорошее настроение, Стас не расслаблялся ни на секунду, прекрасно понимая, чем ему грозило бы ДЕЙСТВИТЕЛЬНОЕ неудовольствие шефа в таком важном вопросе. Но пока все шло так, как и было задумано в их многоходовке, поэтому можно было позволить себе и подурачиться, приняв шутливо-ворчливый тон Дурова.
— Вот то и оно. Работайте. А то как мой кофе хлебать, так горазды, а как дело, так потом своих людей недочет, а чужих выше крыши, — проворчал Сергей Дмитриевич и отмахнув рукой — иди, мол — вновь потянулся к бокалу…
Примерно в тоже время в обстановке далеко не такой экзотической, Берестов, наконец, пришел в себя, совершенно, естественно, не подозревая об обсуждении его злоключений в доме «на курьих ножках».
— Дядя Вова! — услышал он странно знакомый голос.
С трудом открыв глаза, майор попытался разглядеть помещение, где он находился. Щурясь от яркого света, обвел комнату взглядом. Привыкнув к освещению, он увидел, наконец, источник беспокойства. Перед ним на стуле сидел Славик.
— Привет, Славик. — пробормотал Берестов, лишь бы не молчать.
— Дядя Вова, наш гость пришел в себя, — вместо ответа повторил свой монолог парнишка.
— Ну и зачем же так кричать? Не помирает ведь. — Сказал, войдя в комнату, среднего роста мужчина с проседью в волосах. Передвигался он спокойно и уверенно, но, как показалось майору, словно оберегая правую ногу. Так ходят после серьезного перелома, инстинктивно опасаясь вновь повредить доставившую столько боли и неприятностей конечность. На вид ему было не больше сорока пяти, но по выражению глаз Александр понял, что мужчина много старше.
— Ранение? — спросил Александр неожиданно для себя самого.
— Ну вот, вместо «здравствуйте». Сразу видно, опер, — сказал вошедший мужчина, улыбнувшись. — Зато видно, что уже в себя пришел, раз начал качать информацию.
— Извините. Здравствуйте, — приняв шутку, сказал майор, — ничего, что я вот тут возлегаю?
— Да лежите уж. Куда вас денешь, не гнать же раз принесли.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Берестов.
— Это не мне. Ему вот, — мужчина кивнул в сторону приоткрытой двери в комнату, за которой, не решаясь войти, лежал кобель немецкой овчарки. Просунув нос в дверной проем, «немец» контролировал ситуацию в помещении, будучи готовым по первому зову хозяина прийти на помощь, если это потребуется.
— Ему?
— Это он вас у беседки отыскал. Я еще отругал пса, что всякую пьянь обнюхивает.
— Ну спасибочки, вот уже и в алкаши записали.
— По нашим временам, знаете ли, убитые и раненые на улицах валяются не реже чем алкоголики, но первые две категории всегда окружены заботой МВД, ФСБ и прокуратуры. Только алкашня вкушает прелести бытия в одиночестве.
Все это время ерзавший на стуле Славка не утерпел и вклинился в разговор:
— А что с вами случилось?
— Подстрелили вот.
— Не, я понимаю, я имею ввиду как?
— Да опять встретил твоих знакомых из парка…
— Я их запомнил, если что…
— Да я, брат, тоже. Век не забуду. Только они, как раз, ни при чем. — Раздумчиво проговорил Берестов и сам не зная зачем, видимо анализируя произошедшее, добавил:
— Я девчушке одной помог от этих ухажеров избавиться. И вот когда ее, так сказать провожал, кто-то ужасно рассердился. Шлепнул ее, да и меня заодно хотел…
Славка посмотрел на дядьку, словно спрашивал разрешения на что-то, потом вдруг заявил:
— Это Ольга. Она у меня скрипку забыла.
Берестов во второй раз отметил вопиющее несоответствие между образом классической скрипачки, и встреченной им девушкой, успешно справившейся с несколькими крепкими парнями в темной аллее.
— И ты ее в этом парке искал? — как можно более нейтральным тоном произнес он, стараясь скрыть настороженность, возникшую после слов Славика.
— Нет. Я ходил к ней домой, потому что она не появилась в назначенное время. Вот возвращался через парк…
— То есть дома ее не оказалось? А я, грешным делом, подумал, с чего бы это вам такие поздние свидания назначать.
— Я и сам не знаю, что она так поздно в парке делала.
— А ты откуда знаешь с кем я был, после того как ты ушел? — спросил Берестов.
— Так по телевизору во всех новостях с самого утра крутят! Тупицей надо быть, что бы не сопоставить Олю, вашу рану и этого милиционера. В одном месте в одно время… Что, три разных случая? Ясно, что вы вместе каким-то образом оказались… Так вы говорите, Ольгу случайно встретили? К ней эти отморозки приставали?
— Что? А… да. А что с Павлом?
— С кем?
— С милиционером…
— А ранен. Тяжело. В реанимации.
— Хорошо, если правда. — Вполголоса, сам для себя пробормотал Берестов, однако Славик услышал, и с детской непосредственностью спросил:
— А что, по телевизору могут врать?
— Я тебе потом объясню, отстань от человека. — Урезонил племянника мужчина.
Майор осторожно сел на кровати. Уняв головокружение, он опустил ноги на пол. Пес за дверью оторвал голову от лап и демонстративно зевнул, показывая солидного размера желтоватые клыки — мол, если что, я рядом — и вновь прикрыл глаза, навострив уши.
— Свои, Дар. — Негромко сказал мужчина. Пес, освобождая проход, нехотя поднялся и убрался в соседнюю комнату…
— Дар? — не удержался от вопроса Александр, имея ввиду, что подобное имя собаки весьма редко, практически никогда не встречается.
— По наследству. Его дед достался мне как подарок. Прямо на улице. Кстати в этом самом парке… Когда же… Да, в 1989 году.
— Мне надо идти, — сменив тему, сказал Берестов. — Как вас по имени отчеству?
— Владимир Святославович… Только я не думаю, что вам надо идти. В том смысле, что вас ждут. Вчера я не стал звонить в скорую, учитывая вашу должность и характер ранений. Когда старший опер по особо важным делам валяется подстреленный, это, знаете ли, чревато и пахнет серьезной проблемой. Опасной. Вот мы со Славиком и принесли вас сюда.
— Документы смотрели?
— Обычно я хочу знать, кто пришел ко мне домой, а уж кого несу… — иронично произнес Владимир Святославович.
— А вдруг бы я дубу дал? Прямо у вас в квартире? Как бы объяснили это моим коллегам? В смысле, почему у вас дома не живой, а как раз напротив, старший по ОВД завалялся?
С легкой усмешкой, давая понять, что воспринял сказанное как шутку, Владимир Святославович ответил:
