Внезапно во врата кто-то входит.
Чёрный силуэт на светлом фоне арки пугает Эмму настолько, что она невольно отшатывается.
— Блин, Мария! — узнаёт она в силуэте подругу.
— Что?
— Капец! Так же можно до смерти напугать!
— Неужели? — усмехается Мара.
Они обе выходят наружу.
— Ты чё, не слышала, как я тебя звала?
— Нет.
Мара вынимает из ушей наушники.
— Опять слушала свою песню?
— Я могу слушать её бесконечно.
— Где ты была?
Мара поднимает глаза кверху:
— Там.
— Ну что за шутки?
— Это потерна номер пять. Я пришла к тебе опять, — в рифму отвечает Мара.
— Куда ты пропала? Почему я тебя нигде не видела?
— Это же Девичья. Здесь всё не так, как везде.
Эмма выходит из себя:
— Ты что издеваешься? Зачем ты это делаешь?
— Что я делаю?
— Ты же прекрасно понимаешь, о чём я говорю. Ты ведь хотела уйти сейчас, хотела бросить меня здесь? Так?
— Да, — честно признаётся Мара.
— Решила уйти, не попрощавшись?
— Ага.
— Зачем?
— Затем.
— Зачем? — не отстаёт Эмма.
— Зря тебя сюда с собою взяла.
— Почему зря?
— Потому что… ты мне мешаешь.
— Чем же я тебе мешаю? — обижается Эмма.
— Тем, что я привыкла быть одна.
— Ну и будь одна! Поэтому у тебя нет подруг и никогда теперь не будет.
Она отворачивается от Мары и идёт прочь от неё к дальним берёзкам.
— Постой! — кричит Мара, опомнившись. — Не уходи!
Эмма останавливается и поворачивается к ней.
— Что ещё?
— Подожди, — подходит она ближе, — я передумала.
— Мара, тебя фиг поймёшь: то уйди, то не уходи.
— Я хочу, чтобы ты осталась.
— Ну, ладно, — пожимает плечами Эмма. Ей и самой не хочется оставаться здесь одной.
— Просто у меня, реально, кроме тебя, никого нет. И мне даже проститься будет не с кем.
— А ты хочешь опять со мной проститься? — недоумевает Эмма.
— Ну, как бы да. Короче, — вздыхает Мара, — ну как бы тебе это объяснить? Дело в том, что я ещё в гимназии решила…
— Что решила? — быстро спрашивает Эмма.
— Сделать это именно сегодня.
— Что это?
И тут до Эммы внезапно доходит, о чём идёт речь. Она вспомнила недавние слова Мары, что та умрёт молодой, и поняла, наконец, зачем та отдала ей свой мобильный. Это был прощальный подарок. Мне он уже не к чему. Так вот что? Ужасная догадка прямо-таки читается на лице Эммы.
— Да, именно то, о чём ты сейчас подумала, — усмехается Мара.
Широко раскрытые глаза Эммы раскрываются ещё шире.
— Как? — только и спрашивает она.
— Вот так. Знаешь, что я для себя загадала возле дуба!
— Что?
— Тебя, Змей, я не боюсь, но тебе я покорюсь.
Не хочу я жить во сне, забери меня к себе!
— Не фига себе!
— И это уже начало действовать.
— Что действовать?
— Заклинание.
— Ну и дела! Я думала, это всё шуточки.
— Ага…шуточки.
— Но зачем это тебе?
— Да так.
— Теперь уж ты колись, раз начала.
— Оно тебе надо?
— Надо!
— Тебе это действительно интересно? — Мара облизывает губы, задумчиво глядя на Эмму. — Понимаешь, со мной происходит что-то неладное. Я не сплю ночами, мне не хочется ни есть, ни спать, я всё время плачу. Я не хочу больше так жить.
— Нашла причину! У меня та же фигня!
— Но у тебя хоть парень есть. Пускай он над тобой и издевается. Но он ведь и заботится о тебе … Я бы всё на свете отдала, — вздыхает она, — если б кто-нибудь так заботился обо мне. Но меня никто не замечает. Даже Костя.
— Кто?
— Костя Скарбник, мой одноклассник. Я каждый день вижу его в классе, а он даже не догадывается, как я его… — не договаривает она. — Он был для меня всем, ради него хотелось жить. А он … он сейчас просто убивает меня. Нет сил вообще смотреть… как он гуляет с другими…
— А ты и не смотри. Лучше бы загадала на него приворот, чтобы он глаз с тебя не сводил.
— Нет, только не это. Приворот — это против воли. А всё должно быть естественно. Он должен сам… Но я для него пустое место. Мне остаётся только одно.
— Да, ладно, из-за любви сейчас никто не умирает.
— И это говоришь ты? Кто режет себе вены?
— Но я ж не до конца, — усмехается Эмма. — Так что это тоже не причина.
— Ладно, есть ещё одна причина. И только ты сможешь её понять. Вся причина — вот здесь, — постукивает она пальчиком по вдетому в левое ухо наушнику.
— В мозгах?
— В музыке. Она, действительно, опиум. Для никого. Только для нас, — тонко цитирует Мара. — Вот скажи, что ты слушала сегодня на крыше в школе?
— Давай до свиданья. Я всегда эту песню слушаю, перед тем, как что-то сделать с собой.
— Вот! Понимаешь. У них ведь все тексты в основном про это, про суицид. И когда ты слушаешь это постоянно, это сдвигает тебе мозги. Они словно программируют тебя, словно кодируют, они так воздействуют на твою психику, что ни о чём другом ты больше не думаешь.
— Это точно.
— Это всё на уровне подсознания. Как НЛП. Понимаешь, мне хочется сделать это. Это уже стало для меня наваждением. И теперь уже ничто не сможет меня остановить.
— Делов-то! Выкинь нафиг этот плейер! Ты ж не смотришь дома телевизор? Все эти сериалы, «Дом-2» и прочую белиберду?
— Нет.
— Вот и плейер выкини!
— Если бы всё было так просто.
— А что ещё?
— Просто мне всё уже надоело.
— Что надоело?
— Всё! Я не вижу смысла в жизни, я — никто, я давно уже мертва. Ещё не начав жить, я всё уже пережила. Я всё знаю: что было, что будет. Иногда мне кажется, что мне не семнадцать, а семьдесят лет.
— Что за пургу ты несёшь?
— Просто я слишком старая для своих 17 лет. Жизнь у меня не сложилась. Поэтому я и хочу умереть, чтобы, возродившись, начать жить заново.
— Дура ты набитая!
— Нет, я не дура.
— У тебя нет ни одной причины! — разводит руками Эмма.
Мара вздыхает
— Есть ещё одна.
— Какая?
— Веская.
— Думаешь, почему, — спрашивает Мара у Эммы, — я целыми днями гуляю по кладбищам или иду сюда на Девичью?
— Почему?
— Да потому что мне некуда больше идти. Все идут домой, а я не знаю, куда мне податься. Мне вообще не хочется домой возвращаться.
— Как это?
— А вот так. Я ж говорила тебе, у меня мать — алкоголичка. Постоянно она с кем-то бухает, постоянно в доме какие-то мужики, — то молодые, то старые. И все синие, опухшие. Постоянный мат-перемат. А сколько раз я её заставала с ними в постели. Мало того, некоторые начали уже и ко мне приставать. Я не могу больше этого выносить.
