Не уберегла. Через полтора месяца Алекс захлюпал носом. Все начиналось, как безобидный насморк. А ночью у малыша поднялась температура до сорока градусов. И появился кашель. До утра Тина безуспешно сражалась с лихорадкой, непрерывно обтирая горячее тело сына разбавленным спиртом и отпаивая его морсом. Не помогало. Приехавший утром врач послушал малыша и покачал головой. Пневмония.
И опять больница. Уколы, уколы и еще раз уколы… Врачи объяснили: убитый химиотерапией иммунитет Алекса не мог сопротивляться болезни. Поэтому ему вводили лошадиные дозы антибиотиков. Почти месяц Тина с Алексом провели в клинике. На фоне воспаления легких у Алекса ухудшились анализы крови. Врач сказал, что это рецидив и вновь назначил химиотерапию.
С того времени малышу становилось только хуже. Он совсем ослабел, почти не вставал и перестал смеяться. Только по утрам, просыпаясь после тяжелого больного сна, увидев Тину, он все еще улыбался ей бледными губками.
Однажды врач пригласил ее к себе в кабинет. Он долго мялся, пытаясь начать неприятный, видимо, для него разговор. Тина терпеливо ждала, разглядывая затейливый письменный прибор на столе: стеклянный, виртуозно исполненный старинный городок с домиками, повозками и даже маленькими человечками на улицах. Одна из прозрачных фигурок стояла слишком близко к краю стола.
— Разобьется, — тихо сказала она.
Врач запнулся на середине какой-то своей длинной заумной фразы и недоуменно посмотрел на нее.
— Человечек разобьется. Жалко, — кивнула Тина на рискового жителя стеклянного города.
Доктор проследил за ее взглядом и закашлялся. Кашлял он долго, надрывно. Потом резко встал, подошел к шкафчику и достал из него бутылку коньяка. Молча разлил его в два бокала, один придвинул Тине. Она непонимающе подняла глаза.
— Алекс умирает, — тихо сказал врач, — мы больше ничего не можем сделать.
И залпом осушил свой бокал… будто не коньяк там был, а просто вода.
Тина была на удивление спокойна. Она обняла свой бокал ладонями, сконцентрировавшись на приятной прохладе стекла. Потом, когда коричневая жидкость слегка согрелась, поднесла бокал к губам. Коньяк оказался хорошим: после первого же глотка Тина согрелась. Охватившее ее в последние месяцы холодное оцепенение вдруг прошло.
— Когда? — спросила она.
Врач покачал головой:
— Не могу сказать точно. Может, завтра. Может быть, через месяц… Вряд ли позже.
Тина кивнула. Она допила коньяк и оторвала взгляд от опустевшего бокала:
— Я заберу его домой?
Доктор кивнул.
Тина встала и шагнула к двери. На полпути остановилась и обернулась к врачу:
— Спасибо вам.
Он криво усмехнулся и тоже встал. Но неловко, задев бедром край стола. Стеклянный человечек на краю пошатнулся. Доктор протянул было к нему руку, но не успел: прозрачная фигурка уже перевалилась за край и полетела вниз. Мгновение — и с тихим звоном она ударилась о паркет, рассыпавшись в стеклянную пыль.
— Ну вот, я же говорила… — грустно сказала Тина и вышла из кабинета.
Они с Алексом уехали в тот же день. Странно, но дома малышу полегчало, несмотря на то что никакие лекарства он больше не получал. И вот уже второй месяц, вопреки мрачному прогнозу врача, Алекс жил.
Вечерами, когда солнце уже клонилось за горизонт, они вдвоем гуляли по берегу, жадно вдыхая соленый морской воздух. Малыш, правда, почти не ходил. Тина возила его по мокрому утрамбованному прибрежному песку в коляске. Теплые языки волн приятно лизали ее босые ступни, а Алекс вытягивал свои исхудавшие ножки, пытаясь достать ими до воды. И тихо смеялся, когда ему это удавалось.
…А сейчас он спал. Полчаса назад Тина уложила его, прочитав традиционную сказку на ночь и чмокнув в щеки. И теперь, как и много вечеров до этого, она сидела на кухне и рыдала, выплескивая со слезами накопившееся за день отчаяние.
Ее плач прервал шум подъехавшей машины. По окну скользнул свет фар и погас. Двигатель затих, зато послышались два дверных хлопка и шаги. Поздние гости, похоже, направлялись к крыльцу.
Тина всхлипнула в последний раз и наскоро вытерла, полотенцем заплаканное лицо. Неожиданный визит удивил ее: со времени смерти Марка она почти не общалась ни с кем из друзей и родственников, полностью сконцентрировавшись на болезни Алекса. Да и без предварительного звонка вряд ли кто-нибудь из ее окружения наведался бы к ней. Стало быть, это чужие. Но кто? И зачем?
Внезапная шальная мысль заставила Тину стремглав броситься к двери — нашелся-таки донор! И вот теперь приехали за Алексом, чтобы отвезти его в клинику для пересадки костного мозга. И он будет спасен! Будет жить, не месяц, не два, а долго-долго!
Уже поворачивая ключ, Тина поняла, что это — бред. Даже если бы нашелся вдруг донор, ей просто позвонили бы и попросили приехать. Не было никакого смысла гнать машину за много километров только для того, чтобы сообщить ей радостную весть. Но сердце не желало прислушиваться к голосу разума, и Тина широко распахнула дверь.
На крыльце стояли двое мужчин. Один из них, низенький и толстый, уже нацелился сосискообразным пальцем в кнопку дверного звонка. И теперь замер на месте, так и не позвонив, удивленно рассматривая внезапно появившуюся на пороге хозяйку дома.
Второй, длинный и болезненно-худой, держал в руке какую-то бумагу. Он без эмоций посмотрел на Тину, потом перевел взгляд на смятый листок, будто бы сверяясь с ним:
— Госпожа Тина Антониди? — голос «длинного» был неприятно-скрипучим и лишенным интонаций.
— Да, это я. Что вам угодно?
В разговор вступил «толстый»:
— О, простите ради бога, за столь поздний визит! Мы немного заблудились, прежде чем нашли ваш дом, — он говорил с сильным акцентом, впрочем, как и «длинный».
— Ничего, я не спала. Так все-таки кто вы и чем я обязана?
— Да ничем! — толстяк рассмеялся совершенно искренне. — Скорее это мы обязаны… передать вам весточку от вашего родственника.
— Родственника? — Тина удивленно вскинула брови. — О ком речь?
— Вам знакомо имя Димаса Антониди? — проскрипел длинный.
Тина удивилась еще больше. Конечно, это имя было ей знакомо. Покойная бабушка рассказывала ей о Димасе (вот только степень его родства Тина не могла определить: то ли троюродный прадедушка, то ли дядюшка прабабушки), давным-давно зачем-то уехавшем в Россию. Тогда, правда, она называлась Советским Союзом, но это неважно. Важно другое: после отъезда Димас о себе никаких вестей не подавал. Поговаривали, что он сгинул в страшном советском ГУЛАГе. И вот теперь появились эти двое…
Тина спохватилась:
— Да что же это я вас на пороге держу? Прошу в дом! — И широко распахнула дверь, освобождая проход нежданным гостям.
— Благодарю, благодарю! Мы не задержим вас надолго, смею уверить! — толстяк первым протиснулся мимо нее в холл. Следом молча вошел длинный.
Тина закрыла дверь и проследовала за гостями. В холле толстяк без особых церемоний плюхнулся в кресло, схватил со столика журнал и принялся им обмахиваться:
— Невероятная жара, верно? Даже вечером не отпускает.
— Выпьете чего-нибудь? Могу предложить холодного пива или белого вина. У меня домашнее, — направляясь в кухню, предложила Тина.
— Ну, если домашнее и холодное… Вина, если можно, — улыбнулся толстяк.
— А мне просто воды, пожалуйста, — длинный, похоже, не собирался садиться. Он стоял столбом позади кресла, нависая над развалившимся в нем коротышкой. В ярком электрическом свете его кожа оказалась неприятного землистого цвета.
«Наверное, больной», — с жалостью подумала Тина и ушла за напитками.
Когда она вернулась с полными бокалами, мизансцена не изменилась: толстяк в кресле все так же обмахивался журналом, а над ним торчала нелепая фигура длинного. Тина поставила стаканы на столик и поудобнее расположилась на диване. Что-то подсказывало ей, что рассказ гостей будет долгим.
Толстяк отпил вина, блаженно улыбнулся, почмокав сочными губами, и начал:
— Прежде всего, позвольте представиться: мое имя Люк Мессанж.
— Джонатан Смит, — проскрипел за его спиной длинный и едва заметно кивнул головой.
Толстый отпил еще и с видимым сожалением отставил бокал на столик.
— Видите ли, мы с коллегой имеем честь представлять адвокатское бюро «Логос Консалтинг». Наш офис расположен в Афинах, поэтому вряд ли вы могли о нас слышать… — Мессанж сделал паузу и вопросительно взглянул на Тину.
Она покачала головой. Название действительно ей ни о чем не говорило.
— Так я и думал! — толстяк будто обрадовался. — Наше предприятие специализируется на международных делах о наследстве. Но иногда нам приходится выполнять особые поручения наших клиентов, находящихся за рубежом. Я имею в виду поиск родственников! — уточнил Люк, заметив, что Тина приподняла брови на словах «особые поручения».
