От темы «милых мальчиков» меня немного отвлекла покачивающаяся коса Натаниэля, шедшего рядом и чуть впереди Мэтью. Они оба были в солнечных очках. Их цвет волос был схож даже больше, и я осознала, что футболка Мэтью и майка Натаниэля похожего оттенка синего. Я задумалась, случайно ли это. Мэтью равнялся на Натаниэля и временами его копировал, но и мой парень очень любил проводить время с мальчиком. Натаниэль даже начал намекать, что хочет собственного ребенка. Я не против, если ребенок хотел одеваться как дядя Натти, но не особо за желание Натаниэля, чтобы они были похожи. Это будет ощущаться как еще одна капля давления со стороны одного из самых хозяйственных партнеров.
— Ты хмуришься, — сказал Мика, наклонившись так, чтобы больше никто не услышал.
— Прости, просто сильно задумалась.
— О чем?
Но в этот момент Кэти Зебровски открыла дверь и мы поспешили внутрь. О том, что Натаниэль пытается давить на меня биологическими часами, побеспокоюсь позже.
Кэти едва достигала полутораметрового роста, возможно, и меньше. На ее фоне мы с Микой не смотрелись уже настолько изящными и крошечными. У Кэти были длинные каштановые спадающие до талии вьющиеся волосы, оставаясь такой длины еще с колледжа. Зебровски рассказал мне это со счастливой улыбкой и искорками в глазах. Они были женаты почти двадцать лет и по-прежнему сходили друг по другу с ума. Эта пара дала мне надежду, что возможно — всего лишь возможно — любовь могла длиться долго.
Я уже три года встречалась с Микой и Натаниэлем, и шесть лет с Жан-Клодом, но эти шесть лет включали в себя чертову уйму передышек в наших с ним отношениях, а затем в мою жизнь вошли Мика и Натаниэль и каким-то образом помогли ее стабилизировать. Забавно, насколько правильное сочетание людей может все изменить, но все равно оставалась какая-то часть меня, которая ждала, когда вся моя жизнь покатится к черту. По крайней мере, я прекратила зацикливаться на этом и пытаться все разрушить собственноручно, и это было прогрессом. Все-таки стоит прислушиваться к терапии и умным друзьям, вмешивающимся, когда я скатывалась по наклонной к старым, разрушающим привычкам.
Кэти заколола волосы за ушами, выставив напоказ бриллиантовые сережки, подаренные ей Зебровски на прошлую годовщину. Ее летнее платье было нежно-голубого цвета, и Кэти выглядела свежо и прекрасно, как растущие у крыльца их дома цветы.
За спиной Кэти показался Зебровски и направился к нам по новому паркету, который они положили в этом году. Пол был отполирован до блеска, и выглядел таким же чистым и аккуратным, как остальная часть гостиной. Кэти соответствовала воздушному пространству комнаты. Зебровски был в шортах цвета хаки и футболке с изображением его любимой, но уже распавшейся группы. В течение рабочей недели за одеждой Зебровски следила Кэти, но в выходные по обоюдному соглашению, он мог носить то, что удобно ему. Усилия Кэти по запихиванию его в костюмы с галстуками были напрасными, потому что, казалось, Зебровски больше нравились пятна на одежде, а свежевыглаженные рубашки словно по волшебству становились мятыми. Зебровски больше походил на повзрослевшую версию Пигпен[1] и Чарли Браун[2]
, созданный Чарльзом Шульцем
и впервые появившийся в комиксе 2 октября 1950 года. Является хозяином Снупи
. Чарли Брауна описывают как милого неудачника[1]
, обладающего бесконечной решимостью и надеждой[2]
, но который постоянно страдает от своего невезения.[3], а Кэти была недосягаемой рыжей девчонкой, вот только эта красивая женщина пережила очки в проволочной оправе и не расчесанную шевелюру, чтобы обрести любовь всей своей жизни, их жизней. Как я уже говорила, эти двое заставили меня поверить в истинную любовь.
Они поцеловались и Кэти отправилась на кухню, а Зебровски спросил:
— Еще нужно помочь что-то принести?
— Нет, это все, — ответила я.
Мы сгрузили съестное на большой островок в аккуратной-как-со-страницы-каталога кухне, а Мэтью пришлось подняться на цыпочки, чтобы поставить поднос с овощами и фруктами на столешницу. Я чуть подтолкнула поднос, чтобы он не упал.
— Натаниэль, вся еда выглядит просто божественно, — похвалила Кэти.
— Спасибо, а так же за то, что позвали помочь, так что я старался. — Он положил ладони на хрупкие плечики Мэтью.
Кэти улыбнулась маленькому мальчику.
— Ты помогал все это делать?
Он кивнул.
— Дядя Натти учил меня готовить, чтобы, когда вырасту, я мог помогать своей подружке.
— Звучит здорово. Может, ты сможешь донести до моего сына, что женщинам нравятся умеющие готовить мужчины.
— Конечно, — ответил Мэтью.
Зебровски рассмеялся.
— Что ж, Мэтью и Натаниэль, спасибо за помощь Кэти.
— Знаешь, Зебровски, а ты и сам бы мог помочь ей с готовкой, — сказала я.
Кэти рассмеялась, и этот смех соответствовал остальной части нее — он был такой же воздушный и милый, если бы смех вообще мог быть милым.
— О, нет, Анита, единственный человек, бесполезнее тебя на кухне — это мой муж. Клянусь, если бы можно было сжечь воду, он бы с успехом именно так бы и сделал.
Зебровски поправил очки и улыбнулся ей.
— Но ты все равно меня любишь.
— Если бы ты не был таким ужасным поваром, мы могли бы и не познакомиться, — сказала Кэти.
— Я ужасный повар, но это никогда не помогало мне с кем-то знакомиться. Как это помогло вам? — спросила я.
Они переглянулись. Лица сияли от совместно разделяемого секрета. Зебровски дал едва уловимый знак Кэти.
— Мы познакомились в колледже. Анита, вероятно, уже это знает, — начала она.
Я кивнула в подтверждении ее слов. Зебровски действительно рассказывал, что ему пришлось напоить Кэти, чтобы она согласилась на свидание с ним, но я была уверена, что он шутил, хотя временами его хрен поймешь.
— Зебровски сказал, что знает меня, потому что сидел на лекциях по американской истории позади меня и пялился на мои волосы, — продолжила Кэти.
— По-настоящему красивые волосы, — поддакнул он, и, обойдя стол, положил руки ей на плечи.
— Спасибо, дорогой. Но я понятия не имела кто он такой до ночи, когда случился пожар.
— Что за пожар? — спросила я.
Она прижалась к нему, обняла за талию и ответила:
— Он устроил пожар в общежитии, пытаясь сварить суп.
Я улыбнулась им.
— И насколько серьезным оказался пожар?
— Варить суп без навыков подготовки — трудное дельце, — заметил Натаниэль.
Зебровски покачал головой.
