— Блин, чуть не грохнулась, — смотрит она вниз.
Вскоре они вновь оказываются на том самом нижнем суку, с которого начался их подъём. Эмма первой загадывает своё желание.
— Девичья гора! Избавь меня от нежити! Да будет так.
То же самое собирается повторить и Мара. Но неожиданно она замечает, что, напротив, на валу появляются двое бритоголовых. Обнаружив в кустах брошенное пальто и две сумки, они замечают на дубу и их хозяек.
— Вон они! — кричит один из них.
Не раздумывая, девушки одновременно прыгают с нижнего сука на землю и бегут прочь с поляны. Чистильщики бросаются вслед за ними в погоню.
Перескочив Бастионный шлях, девушки мчатся по тропинке вниз. За поворотом они резко кидаются в сторону и бегом поднимаются вверх по склону. Спрятавшись за ближайшим, метровым в диаметре, грабом, они видят, что скины пробегают внизу, не заметив их.
Девушки поднимаются ещё выше и неожиданно выходят на небольшую полянку, освещённую солнцем. Прямо перед ними чернеет вдалеке вход в ещё одну потерну. Только в отличие от других, вход в неё очень узкий и выглядит как-то странно. Приглядевшись, Эмма замечает, что арка имеет перевёрнутый вид — овал её расположен внизу, на земле, а вверху она представляет обычный прямоугольный дверной проём.
— А это что ещё за потерна?
— Это первые врата, — объясняет Мара.
Приближаясь к перевёрнутой арке, девушки замечают на самом верху крепостного вала какую-то странную фигуру. Странность её заключается не в том, что она обращена к ним спиной, и не в том, что она одета в чёрный фрак, а в том, что голова её скрыта чёрным колпаком, и фигура эта не стоит, а движется. Фрак с длинными фалдами пятится к ним, спускаясь по склону, словно рак.
Девушки в растерянности останавливаются. Вместе с ними останавливается и странная фигура.
— Кто это? — пугается Эмма.
— Откуда я знаю? — отвечает Мара.
Она делает шаг вперёд, фрак также приходит в движение, но задом наперёд.
— Бежим туда! — кивает она Эмме.
Они забегают в потерну, которая под крутым наклоном спускается вниз.
— Бррр! Как тут хол-л-лодно, — дрожащим голосом произносит на бегу Мара.
— Да ну тебя! — прикрикивает на неё Эмма.
Пробежав метров пять, она оглядывается: в проёме стоит тёмный силуэт.
— Осторожно! — запоздало кричит ей Мара. — Тут ступени.
Ступеней, составленных из бетонных плит, в полумраке совсем не видно, поэтому Эмма спотыкается и падает. Мара подаёт ей руку.
— Ты в порядке?
— Да.
— Давай скорее!
Добежав до середины тоннеля, они оглядываются и видят, что чёрного силуэта на входе уже нет. Девушки облегчённо вздыхают, и вдруг с ужасом замечают, что он, оказывается, поджидает их уже на выходе.
Эмма и Мара застывают в растерянности, не понимая, как могла эта странная особа перенестись так быстро на противоположный конец потерны.
— Эй! — кричит Мара, — ты кто?
Особа почему-то не утруждает себя ответом.
— Чего тебе нужно от нас? — истерично кричит Эмма.
Чёрный силуэт безмолвствует.
— Ты кто? — вновь кричит Мара.
И неожиданно приходит ответ:
— О-о-о…
Девушки испуганно озираются: стон исходит не от фигуры, он идёт откуда-то сзади. Через секунду стон повторяется. Девушки вертят головой: на этот раз он идёт сверху.
— У-у-у…
На второй стон накладывается третий, идущий теперь уже из-под земли:
— И-и-и…
И вот уже жалостные стоны несутся к ним со всех сторон: а-а-а, о-о-о, у-у-у, и-и-и…Девушкам кажется, что они слышат сотни голосов. Вопли раздаются со всех сторон, накладываясь друг на друга и создавая невообразимую какофонию ужаса.
Они не знают, что первая потерна — это единственная потерна, в которой можно услышать вой Горы. Правда, немногие выдерживают его дольше минуты. Потусторонние голоса свели тут с ума ни одного стоящего на вахте часового.
Девушки понимают: чтобы не сойти с ума, им самим необходимо вопить, что есть мочи. И они голосят так, как только могут голосить перепуганные до смерти девушки. Закрыв глаза, они орут, словно их режут. От такого крика оживают покойники. Выдержать такие вопли не сможет никто. Закончив кричать и открыв глаза, они видят, что на входе и на выходе никого нет.
Эмма и Мара бегут к выходу. Выбежав из потерны на дно широкого охранного рва, они с облегчением переводят дух. Человек во фраке с колпаком на голове исчез.
На широкой лужайке они замечают пепелище и два бревна рядом. Видно кто-то недавно устраивал тут посиделки возле костра.
На противоположной стороне рва расположен крутой склон так называемого контрэскарпа, подняться на который проблематично, настолько тот крутой. Но неподалёку девушки замечают боковую дорожку, так называемую аппарель по которой защитники крепости спускали в ров орудия и сами сбегали вниз, чтобы спрятаться за защитным валом.
К этой аппарели девушки и направляются. Солнце светит им в спину. Неожиданно они замечают, что к их двум теням присоединяется ещё одна, довольно длинная. Они оглядываются и столбенеют. Позади них на валу вновь стоит та самая фигура во фраке.
Только на этот раз она стоит к ним лицом. Видна белая сорочка между лацканами пиджака, а вот само лицо скрыто чёрным колпаком.
— Мамочки, опять, — едва слышно шепчет Эмма.
Девушки, как по команде, стремглав бросаются к аппарели. Человек с колпаком на голове, стремительно спустившись с вала, кидается вслед за ними.
Неожиданно Эмма вновь спотыкается и падает. Помогая ей подняться, Мара боковым зрением замечает, что странная фигура также почему-то останавливается. Человек с колпаком на голове не приближается к ним, словно сохраняя дистанцию. Он стоит совсем рядом, в пяти метрах от них, готовый в любой момент начать движение.
Приглядевшись к нему, Мара замирает в испуге. Увидев испуг на лице Мары, Эмма оглядывается и с ужасом замечает, что чёрный колпак у человека во фраке перехвачен на шее толстой верёвкой. Обрывок верёвки свисает перед сорочкой, как галстук.
— Кто это? — отчаянным шёпотом спрашивает она. — Страж горы?
Мара согласно кивает.
— Или Богров? — неожиданно догадывается Эмма.
Мара подтверждает её догадку, шепча в ответ:
— Богров и есть страж горы..
Эмма в страхе пятится к совсем уже близкой аппарели.
Страж горы также делает шаг вперёд по направлению к ней.
— Стой, не двигайся! — приказывает ей Мара. — Я поняла. Он двигается лишь тогда, когда мы двигаемся.
— Так что, мы так и будем стоять?
— Так и будем.
— Я не могу уже смотреть на него.
