Я пожал плечами:
— Надеюсь. Пошли, посмотрим?
Не пряча оружие, лейтенант осторожно приблизился к тому месту, где только что стоял незнакомец. Мы с Оксаной остались на месте.
— Нет здесь никого! — констатировал участковый, посветив фонариком под ноги. — Но трава примята, стоял кто-то.
— Куда он делся? — прекратив всхлипывать, дрожащим голосом спросила Оксана.
— Понятия не имею! — мрачно ответил лейтенант.
Я почувствовал, как по моей спине прохаживается жуткий холод.
— Семен, мы ведь оба видели, как он исчез?
Участковый присел и потрогал руками траву.
— Видели, — пробурчал снизу.
Я подошел и присел рядом:
— Слушай, я никогда не верил во всякую чертовщину, но теперь, кажется, готов поверить…
— Ага. Особенно, если вспомнить то, что рассказывала Оксана о случае на озере. Как кто-то молотил снизу в днище лодки. Мы тогда решили, что это ей со страху показалось… Похоже, и не показалось вовсе, — задумчиво произнес участковый.
— Семен, надо ехать к Антону! — напомнил я.
— Да-да, конечно, поехали к Тошке скорее! — подхватила сзади Оксана.
Мы побежали к машине.
Антона Иваныча мы обнаружили совсем рядом, и километра не проехали. Бегло осмотрев его, я понял, что дело плохо: открытая черепно-мозговая травма, вероятно, поврежден позвоночник, сломаны обе руки и, кажется, левое бедро. Кроме того, очень беспокоило хрипящее дыхание Антона, что-то мешало воздуху свободно проходить в дыхательные пути.
— Что делать будем, Палыч? — нетерпеливо спросил лейтенант, подсвечивая мне фонарем.
— Он нетранспортабелен! — констатировал я. — По крайней мере, в твоей машине мы его не повезем. И в нашей, больничной — тоже. До ЦРБ не довезем — растрясет. Да и ничем ему там не помогут: тут нейрохирурги нужны, а они — только в области.
Оксана в сторонке тихонько завыла.
— Тихо! — прикрикнул на нее Семен и вновь повернулся ко мне. — Так что? Выход же должен быть какой-то?!
— Единственный вариант — вызвать санавиацию из области. Загрузим в вертолет и через час, максимум, Антон уже будет на операционном столе, — предложил я. — У тебя же есть рация в машине?
Лейтенант кивнул и потянул меня за собой:
— Пошли! Я свяжусь с Нероградом, а ты объяснишь ситуацию.
…Уже через несколько минут все было улажено. К нам из областной больницы вылетела реанимационная бригада. По моим прикидкам, здесь вертолет должен был быть минут через тридцать — сорок.
— Семен, надо бы костер разжечь. И побольше! — заявил я.
Участковый удивленно посмотрел на меня:
— Зачем это?
— Темно ведь, ни зги не видно! Как нас тут найдут-то? Ориентир нужен, — пояснил я.
— Точно! — хлопнул себя по лбу лейтенант. — Вот что, Палыч, ты тут с Антоном оставайся, а мы с Оксаной пойдем костер организуем.
— Погоди! — остановил я его. — Иваныч дышит плохо. Если вдруг перестанет, я ничего сделать не смогу. Надо бы его перевернуть.
— А разве можно? — с сомнением протянул Семен.
— Вообще-то, нет. Но в данном случае — можно и нужно. Переворачивать будем все вместе: так, чтобы части тела не смещались относительно друг друга. Понятно?
— Примерно. Будешь руководить процессом! — принялся распоряжаться Семен. — Ксюха, хватит рыдать, этим не поможешь! Иди сюда, Антона надо перевернуть.
Она робко подошла, всхлипывая.
— Оксана, вы беритесь за ноги. Семен, на тебе — туловище. Я буду фиксировать голову и плечи. Сначала поворачиваем его на правый бок. По команде, все вместе. Потом — на спину. Опять же, все вместе. Это главное: чтобы все вместе! Ясно? — попытался объяснить я.
Они покивали и что-то промычали.
— Отлично. Беритесь. На счет «три» поворачиваем его на правый бок. Вот на этот, — на всякий случай я показал.
Мои помощники ухватились за вверенные им части тела.
— Раз! Два! Три! — скомандовал я.
Мгновение — и пострадавший лежит на боку. Заботливо придерживая голову и плечи, я оценил результат: отлично, смещений вроде не было.
— Продолжаем! Перехватитесь удобнее — и на спину. Тоже на счет «три»!
Перевернули наконец. Теперь Антон Иваныч лежал лицом вверх. Все его лицо было залито кровью.
— Тошка! Господи, да за что же!.. — тихонько заскулила Оксана.
Я осторожно потрогал шею Антона. Кажется, мои наихудшие подозрения оправдались: перелом хрящей гортани!
— Вот черт! — не сдержался я.
— Ты чего? — прошипел на ухо лейтенант.
— Семен, ты можешь связаться с нашей больницей? В приемном есть рация.
— Могу, конечно! А зачем?
— Мне нужны инструменты. Причем срочно. Антону трахеостомию делать надо.
— Чего?!
— Дырку в трахее. А в нее — трубку поставить. Чтобы дышал свободно, — как мог, объяснил я. — Свяжись с моими и скажи, чтобы с машиной передали «дежурный чемоданчик». Там набор есть. Все понял?
— Есть! — отрапортовал Семен и метнулся к «уазику».
Но через пару минут вернулся удрученный.
— Ну?
— Не получится. Кешку найти не могут, а кроме него никто машину не водит. Да и ключи у него, — пояснил лейтенант.
— Хреново… — констатировал я.
Будто соглашаясь со мной, Антон захрипел громче и чаще. Тональность хрипа изменилась, он все больше и больше походил на свист. А это могло означать лишь одно: просвет поврежденной гортани неумолимо сужался из-за ее нарастающего отека. И вот-вот закроется совсем, полностью прекратив доступ воздуха в легкие. Времени почти не оставалось!
— Семен, срочно нужен нож! Очень острый. И трубка, с полсантиметра в диаметре и длиной пять — десять сантиметров! — озадачил я лейтенанта.
Он понял все с полуслова, кивнул и опять побежал к машине. Почти сразу же вернулся:
— Этот подойдет?
На раскрытой ладони лежал большой сапожный нож: просто заточенная с одной стороны под острым углом металлическая полоса. Рукоять импровизированного ножа была весьма небрежно обмотана изолентой. Выглядела вся конструкция необычайно острой.
— Подойдет! А трубка?
Семен развел руками:
— Трубку не нашел.
Я на секунду задумался. И меня осенило:
— У тебя ручка есть? Обычная, шариковая? Пластмассовая?
— Есть.
— Развинти на половинки, от длинной отрежь кончик. Ну, тот, из которого стержень выглядывает! Получится трубка.
— Точно! — в считанные секунды лейтенант справился с задачей и протянул мне искомую трубку.
— Подержи пока. Подашь, когда скажу, — пробормотал я, нащупывая пальцами на шее Антона нужную точку.
Ага, вот тут! Я нацелился ножом…
