— О, Рейчел, — сказал Трент, так или иначе зная, когда он потянул меня, тут же обнимая в холле. — Мне так жаль.
Он говорил не о сегодняшнем вечере, и я уткнулась головой ему в плечо, вдохнув пряный аромат вина и корицы под сильным запахом жженного янтаря. Я отказывалась плакать, даже при том, что мне было больно. Было глупо оплакивать что-то, что причинило бы мне боль, если бы осталось. Это не был выбор между мистиками и Трентом, хотя это так видела Тритон. Если бы я оставила их, это уничтожило бы Богиню и изменило бы меня в то, с чем никто не смог бы справиться.
— Я бы поднимала их снова и снова за удар сердца, — сказала я, и он наклонил голову, чтобы поцеловать меня. Мои глаза закрылись, когда наши губы встретились. Покалывания сопровождались рядом тепла, звеня через меня и прижимая меня к нему, когда мои руки обхватили его шею. Даже если бы это был выбор между ними и Трентом, то я выбрала бы Трента. Я не должна была объяснять это ему, и он так знал, как трудно было удержаться, когда согласился с этой идеей, и он отпустил меня, так я могла подумать.
Вибрирующий звук его телефона почти не был слышен, но я опустилась на пятки. Слишком плохо, я только буду тянуть его вниз от того, кем он мог бы быть.
Трент нахмурился, и из прихожей Нина прокричала Айви, что она будет всего через несколько минут. Дверь ванной закрылась, и, пожав плечами, я смотрела на его карман и жужжащий в нем телефон.
— Вероятно, ты должен ответить. Она продолжит звонить.
Он ничего не сказал, но его руки расслабились, и я улыбнулась.
— Хочешь кофе? Вызвать сюда такси займет, по крайней мере, минут тридцать.
— Конечно, спасибо. — Вытащив телефон, он посмотрел на экран и снова убрал его. — Мне нужно что-нибудь, чтобы проснуться, — сказал он, затем зевнул. — Прости.
Моя рука нашла его пальцы, и, почти таща, я направилась в дальний конец церкви на запах сваренного кофе. Звук душа из моей ванной был очевиден, и я вздрогнула, думая, что, должно быть, воняла жженным янтарем и вампирским страхом.
Дженкс, Бис и Бадди пропыхтели в прихожую из задней гостиной, и я дернулась, как сгорбленная утка.
— Нет! — сказал Дженкс, его пыльца была сердито красной. — Кто-нибудь скажите Бису, что у него не может быть собаки!
— У нас уже есть кошка, — сказала я, и крылья Биса расправились, когда он повис вверх тормашками в дверном проеме на кухне. Бадди стоял под ним, помахивая хвостом и вытягивая шею. — Они не уживутся.
— Я буду заботиться о нем, — молила небольшая горгулья, и Дженкс раздраженно хрюкнув, уперев кулаки в бедра. — Мне пятьдесят лет, и у меня никогда не было домашнего животного, — жаловался Бис.
Качая головой, я нырнула под ним и вошла в кухню.
— Он бодрствует днем, а ты — нет. — Айви улыбнулась мне с ее обычного места за компьютером. Ей нравилась нормальность, и у нас было ее драгоценно мало, так как большинство детей Дженкса ушло.
— Он сейчас не спит! Я могу учить его в темноте. Он уже знает, как пользоваться кошачьей дверью.
Мягкая улыбка изогнула уголки губ Трента, когда он присел, чтобы почесать собачьи уши.
— У меня тоже никогда не было домашнего животного, Бис. Питомца, я имею в виду.
— Послушай? — прокричал Дженкс. — Даже Трент знает, что это не хорошая идея.
Трент следил за пикси, его выражение лица делало очевидным то, что он думал не то, что говорил. Бис спрыгнул с вершины дверного проема прямо вниз на плечо Трента, поразив и его и собаку.
— Мы не можем держать его в клетке.
Почему я внезапно стала боссом? Я пошла за кофе, надеясь, что все просто уйдет, но крылья Дженкса поднялись на пару тонов, сводя зубы.
— Его может взять Трент, — внезапно сказал Дженкс.
— Э, нет. — Трент поднялся, поднимая руки в знак протеста. — Я не могу заботиться о собаке.
Бис снова стал своего обычного галечно-серого цвета, и Дженкс покачивался вверх и вниз, как йо-йо. Даже Бадди, казалось, понравился он, когда тот махал хвостом, отвечая на волнение Дженкса.
— Тинкины сиськи, ты можешь. У тебя их целая стая. Что такого в еще одной?
Снова телефон Трента завибрировал, и я протянула ему кофе, когда он нахмурился.
— Он — дворняжка, а не гончая. Ему нужно больше внимания, чем я могу дать ему.
Все правда, но я согласилась бы с ним только, чтобы вытащить собаку из моей церкви.
Трент поставил свой кофе на стол, таким образом, он мог посмотреть на телефон, и Дженкс опустился вниз, его искры плавали в черном вареве.
— Эласбет возненавидит его, — он пришел в восторг. — Давай. Девочки полюбят его.
Я наклонилась, чтобы увидеть, что это была Эласбет.
— Она просто продолжит звонить.
Трент вздохнул.
— Ты не возражаешь? — произнес он, скривив лицо от сожаления, и когда я пожала плечами, он ответил на звонок. — Эласбет. Да. Только что закончил. Я пью кофе, пока жду такси. — Он заколебался. — Эден Парк. Мы приехали на автомобиле Рейчел. Девочки в порядке?
Я взяла свой кофе и заняла привычное место на стуле. Дженкс, тем не менее, горячившийся из-за шанса вытащить Бадди из нашей церкви, остался с Трентом.
— Ты можешь брать его на прогулки, — упрашивал пикси. — И он будет мочиться на твои растения, чтобы пометить твою территорию. Что еще можно хотеть от лучшего друга?
— Кажется, что ты провел исследование, — сказал Трент. — Вы извините меня? — Отвернувшись, Трент направился из кухни в заднюю гостиную. — Эласбет? Да, я здесь. Я могу поговорить с Квеном?
Бадди, Бис и Дженкс последовали за ним, и я улыбнулась Айви в новом мире. Она закатила глаза, и я передвинула свой нетронутый кофе ей.
— Спасибо, — сказала она, ее длинные, бледные руки обхватили фарфор. — Пока собака не обоснуется здесь, — добавила она, и я кивнула, вставая, чтобы налить себе новую порцию.
Не задумываясь, я налила только половину чашки, оставив остальное Нине. Покачивая теплую чашку в руках, я прислонилась к прилавку.
— Так… как это чувствуется?
Айви посмотрела мне в глаза.
— Быть свободной от них всех? Я не знаю. — Она расслабилась и слабо улыбнулась. — Я никогда не была настолько одинокой. Наверное, это страшно?
Страшно? Я поставила кофе и пересекла кухню в три шага. Айви изумленно подняла глаза, а затем я опустилась, таким образом, я могла ее обнять.
— Ты не одинока, — прошептала я, обхватив ее руками и спокойно дыша. Медленно ее рука коснулась моей спины, неуверенно и легко. Воспоминание о ее зубах, гладко скользящих в меня, поднялось и упало — вспышка, а затем ничего.
— Это не то, что я имела в виду, — сказала она, и я отпустила ее. — Я боюсь, — сказала она, в глазах начинали появляться слезы, когда она смотрела в потолок. — Я боюсь, даже если происходит самая замечательная вещь. — Она посмотрела мне в глаза. — Я всегда была неприкосновенной, защищенной кем-то настолько влиятельным, что только он один мог оскорблять меня и называть своей любовью. Впервые я сама по себе. Что, если что-нибудь произойдет?
