Это было только вчера?
Я ни за что не надену ту же одежду после душа, поэтому я мягко постучала в дверь своей комнаты, затем вошла. Сразу же выражение моего лица смягчилось. Трент развалился на моей кровати, плюшевый зверь, которого он выиграл для меня в парке аттракционов «Шесть Флагов», лежал у него под головой, а ноги полностью были укрыты одеялом. Его глаза были закрыты, а телефон свободно лежал в руке. Я могла слышать разговор Эласбет.
— Да, я слушаю, — пробормотал он с закрытыми глазами.
Мое сердце затрепетало, и я аккуратно вытащила у него телефон, отходя обратно к двери и выскальзывая из комнаты. Он даже не заметил, видимо, обосновываясь еще глубже на моем покрывале.
Задержав дыхание, я прикрыла дверь и прислонилась к стене.
— Я пытаюсь понять, Трентон, — совершенно разумно произнес голос Эласбет из крошечного микрофона. — Но ты игнорируешь последствия своих действий.
Я хотела наброситься, отогнать ее. Я любила Трента, а она собиралась разрушить его! Но то, что я сделала — это откашлялась и приятно проговорила:
— Прошу прощения, Эласбет?
Повисла потрясенная тишина, а затем раздалось:
— Рейчел? Я говорю с Трентом.
Дженкс прожужжал в прихожую из кухни, и я махнула ему, чтобы он молчал.
— Вообще-то нет, — сказала я, и пикси подлетел ближе, усмехаясь. — Он заснул, и я прошу, чтобы ты не звонила в течение, по крайней мере, четырех часов, если это не чрезвычайная ситуация.
Она молчала, но я мог услышать ее гнев, когда она дышала. Небольшая часть меня плохо себя чувствовала. Раньше я отдыхала в «Лагере Брошенных», и это было больно.
— Послушай, — сказала я, прижимая телефон ближе. — Он не спал в течение сорока восьми часов. Дважды менял реальности, спас душу и взял собаку, — сказала я, и Дженкс показал мне блестящие большие пальцы. — Он поступает умно и спит перед тем, как прийти домой, верно? И пока он не проснется, я подержу его телефон у себя на случай чрезвычайных ситуаций. Это действительно чрезвычайная ситуация? — Я знала, что это было не так, но я не могла удержаться от крошечного подкола.
— Ты не его жена, — сказала она язвительно.
— Ты тоже, — сказала я в ответ. Хорошо, возможно от двух.
— Нет, я — просто мать его ребенка.
Я воодушевилась, как раз когда махнула Дженксу отступить.
— Верно, я рада, что ты подняла этот вопрос, — сказала я, приложив все усилия, чтобы быть разумной, но желая передать ей несколько мыслей, и единственным путем, при котором она кого-то слушала, это если кто-то бил ее палкой по голове. — Да поможет мне Бог, но я — единственная, кто думает, что ты, проводящая время с девочками, — это хорошая идея, и я начинаю задумываться. Я защищаю тебя ради Люси, и это меня злит.
Снова она замолчала, мучая меня. Молчаливый эльф — думающий эльф, а Эласбет не была известна своими добрыми мыслями.
— Эласбет, Трент пытается сделать для девочек все правильно, но каждый раз ты влезаешь, требуешь. Это заставляет его чувствовать себя так, будто ему угрожают. — У меня разболелась голова, и я вздохнула, ненавидя себя. — Если бы ты немного отступила, он был бы более доволен идеей разделить опеку над Люси.
Зачем я это делаю? подумала я. Но для всей справедливости между нами, я не могла помочь Тренту и Эласбет… а вот Эласбет могла. Мне не могла понравиться она, но я видела ее с девочками, и она была хорошей матерью. Трент любил меня, но если бы я забрала его выбор, то наша любовь была бы испорчена мыслью, что я эгоистично разрушила его попытку, за которую он боролся всю свою жизнь.
Я не боюсь кого-то любить.
— Ты сказала, что не собираешься сбивать его с толку, — сказала Эласбет. — У него есть обязанности, требования, а теперь ты с ним спишь!
Я резко опустилась у стены, вина раздирала меня.
— Да. Прошу прощения. Но это так. Так просто случилось. — Она дышала гневом, и я двинулась дальше. — Но я скажу тебе вот что, Эласбет. Скажи мне, что ты любишь его…
— Я люблю его, — сказала она с жаром, и в некотором роде, думаю, она любила его. Она была слишком огорченной, чтобы не любить.
— Тогда скажи мне, что ты любишь его достаточно, чтобы поддержать его решение попытаться ослабить напряженные отношения между эльфами и демонами, и я сама отвезу его в его поместье. — Скажи нет, пожалуйста, скажи нет…
— Какое все это имеет отношение к чему-нибудь? — выпалила она.
Это было не «нет», но это было также и не «да».
— Большое, — сказала я, еще более противоречиво. — Ты сможешь поговорить с Трентом через четыре часа, хорошо?
Телефон щелкнул, отключаясь, и я нажала кнопку «отбой».
— Это было забавно, — сказал Дженкс, и я встретилась с его взглядом, не разделяя его энтузиазм.
— Нет, не было. — Дерьмо на тосте, я дрожала. Я засунула телефон в задний карман, думая, что он чувствовался незнакомо. — Прости. Я должна оставить Тренту записку.
Пикси усмехался, когда я открыла дверь, прося его уйти, когда закрывала ее. Трент передвинул ноги, и я укрыла его одеялом, улыбнувшись на его лицо, смягченное во сне.
— Спасибо, что берег Дженкса сегодня вечером, — прошептала я, когда взяла блокнот около моих часов.
— Не уходи.
Его шепот скользнул через меня. Теплая и довольная, я села на край кровати.
— Я говорила с Эласбет, — сказала я, когда потянула одеяло сильнее. — Ты можешь отдохнуть здесь. Она позвонит через четыре часа.
Его рука потянулась, чтобы найти меня, и одеяло спало.
— Я слышал, — сказал он. — Не уходи.
Он скользнул к дальнему краю кровати, приподнимая одеяло для меня, чтобы я присоединилась к нему.
— Мне нужно помыться, — сказала я, глядя на шкаф, и он потянул меня вниз, мягко пробегая рукой по мне и обнимая.
— Мне нравится то, как ты пахнешь.
Дрожь прошла через меня, когда он вздохнул и прижал меня ближе. Где он лежал, было тепло, и его аромат был везде с почти приятным намеком жженного янтаря. Моя обувь чувствовалась забавной на кровати, и я почувствовала его вздох.
— У меня есть чем заняться, — выступила я, не двигаясь.
Он притянул меня ближе.
— Мне нравится то, как ты заботишься об Эласбет, — сказал он, потрясая меня. — Она — женщина, которую сложно понять. Но все же, у нее доброе сердце.
— Гм, да. — Он снова засыпал. Я могла остаться, пока он не уснет.
— Обещай, что ты не покинешь меня, — прошептал он, мои волосы переместились от его дыхания.
— Я уже говорила это, — сказала я, но я изучала будущее и видела себя в одиночестве. Почему я притворялась? Но я знала почему.
— Нет, сегодня вечером ты почти покинула меня. — Он нечленораздельно произносил слова. Он уплывал, на самом деле не спя. — Ты почти стала тенью. Я видел это. Обещай мне, что ты не уйдешь. Не покинешь меня. Я не буду знать, что правильно, а что нет, если ты уйдешь, а мне так нравится делать все правильно.
