Я вздохнул. А ведь он прав, я вовсе не хотел услышать ответ!
Парнишка лукаво улыбнулся.
— Удачи тебе, Павел. И твоим друзьям тоже. И запомни: вы сами делаете свою жизнь. Плохую ли, хорошую, счастливую или нет, но — сами. Я ни при чем! — с улыбкой бог развернулся и неторопливо пошел прочь.
Но, не пройдя и пяти шагов, обернулся:
— А знаешь, я вам завидую. Честное слово! Ваша жизнь короткая, но такая… — мальчишка сделал паузу и пошевелил пальцами в воздухе, будто бы выуживая оттуда нужное слово, — такая яркая! А может, потому и яркая, что короткая? — спросил он сам себя, пожал плечами и побрел дальше, что-то насвистывая.
Я прислушался и не поверил собственным ушам: бог насвистывал «Прощание славянки»!
А потом исчез.
Несколько секунд я оторопело всматривался в степь, по которой только что уходил в свою вечность мальчишка с разбитой коленкой. Но его уже не было. Только маленькая радуга по-прежнему переливалась всеми семью цветами, напоминая о невероятном госте.
Спохватившись, я вновь запустил секундомер. И заторопился к друзьям, в ожидании замершим поодаль.
— Ну? О чем вы там беседовали? И кто это был? — забросал меня вопросами Петрович, по-детски подпрыгивая на исцеленной ноге.
Кларочка молчала. Она стояла, ссутулившись и уткнувшись губами в сцепленные кулачки. Но больше не плакала.
Молчал и Хруль. Он сидел поодаль, вытянув ноги и опершись руками (или все-таки лапами?) на землю позади себя. Запрокинув ушастую голову, он мечтательно щурился на солнце.
— Мы беседовали с богом, — просто ответил я.
Петрович прекратил прыгать и сел. Открыл было рот, чтобы сказать что-то, да так и замер. А я подошел к Кларочке:
— Что с тобой, малыш?
Она замотала головой и уткнулась мне в плечо. Плечики ее затряслись. Я осторожно обнял рыдающую девушку:
— Не надо, маленькая. Все хорошо. Теперь — все хорошо.
Кларочка всхлипнула, обхватила меня за шею и зарыдала в голос. Обнимая ее, я искал какие-нибудь правильные и мудрые слова утешения, но не находил их. Поэтому просто поглаживал содрогающуюся спину и неловко тыкался губами во влажные от недавнего дождя золотистые волосы…
Часть 3
КРИТический момент
9 августа, 10.30,
о. Крит, Агия Пелагия
Пейзаж сменился внезапно, будто кто-то просто перещелкнул слайд в проекторе. Только что перед нами красовалась унылая нероградская степь с нелепо торчащим из земли самолетом, и тут же — следующий кадр: песчаный пляж, уходящий из-под наших ног метров на десять вперед, к лениво плещущемуся морю. Вернее, не к морю даже, а к небольшой бухте, с трех сторон скованной скалистыми берегами с узенькой полоской песка у воды.
Еще сменился воздух. В лицо весело и туго хлестнул свежий ветер, наполненный неповторимыми запахами моря.
Я огляделся. Справа от нас у подножия скал прилепились многочисленные домики какого-то поселка. А вот слева… Слева на мысу, далеко вдающемся в море, раскинулись белоснежные корпуса отеля. И на ближайшем к нам здании красовалась огромная синяя надпись: «Hotel Capsis».
— Приехали. Мы на Крите! — констатировал я.
Мои спутники заозирались. Кларочка, словно не веря, присела и набрала полную горсть песка. Пересыпала его из ладошки в ладошку и, подняв на меня покрасневшие от слез глаза, улыбнулась:
— Теплый! И мягкий совсем.
Петрович сбросил с плеча сумку и запрыгал на одной ноге, пытаясь стянуть с другой кроссовку.
— Ты чего? — удивился я.
— Как чего? Лето, пляж, море! Не знаю, как вы, а я — купаться! — избавившись наконец от обуви, он принялся расстегивать ширинку.
— Ты это… Не гони коней! Давай-ка сначала в отель заселимся, поедим и спланируем наши дальнейшие действия, — осадил я игриво приспустившего штаны Ваньку. — Мы все-таки по делу сюда приехали, не забыл?
Он обиженно шмыгнул носом, но портки вернул-таки на место и демонстративно медленно стал их застегивать.
— А что дело? Одно другому не мешает! А вот искупаться с дороги в морской водичке было бы весьма даже пользительно… после всех этих потрясений.
— Накупаешься еще! Терзают меня смутные подозрения, что ближайшие четыре дня нам придется жить прямо тут, на пляже. Шалашик организовать да на костерке рыбку жарить. Тут ведь есть рыбка? — поинтересовался я, разглядывая стоящий на якоре метрах в ста от берега баркас, на котором аборигены возились с сетями.
— Это почему же так? — хором поинтересовались мои соратники.
— Видите ли, уважаемые коллеги, дело в том, что нынче — девятое августа. А тур у нас начинается аж тринадцатого. Если вы помните, наш несчастный самолет должен был доставить нас в Домодедово, что в Москве. Вернее, под оной. И четыре дня нам предстояло провести в столице, посещая очаги культуры и общепита. Но, в силу известных вам форс-мажорных обстоятельств, в конечную точку нашего маршрута мы попали уже сегодня, — занудливо пояснил я. — И во мне нет уверенности в том, что сейчас, в пик туристического сезона, в нашем отеле будут рады нагрянувшим на целых четыре дня раньше постояльцам. Может банально не оказаться мест.
Петрович не на шутку встревожился:
— Минуточку! А кормить-то хотя бы нас будут? Сейчас тепло, спать можно и на пляже, в самом деле. А есть где?
— Вы все о своем, Иван Петрович! Будто и не улетали никуда… — вздохнула Кларочка, все так же пересыпая песок из руки в руку.
— Петрович, все не так драматично! — успокоил я друга. — Во-первых, возможно я зря беспокоюсь: нужно просто пойти в отель и выяснить обстановку. Во-вторых, даже если там и не окажется мест до тринадцатого, мы вполне сможем арендовать квартирку в одном из этих милых домиков! — я махнул рукой в сторону поселка, где на многих прибрежных домах даже отсюда были видны щиты с многообещающей надписью: «For rent».
— А еда? — не унимался Ванька.
— Что-то мне подсказывает, что поселок изобилует разнообразными харчевнями. Деньги у нас есть, так что с голоду не помрем. Но сначала — на разведку в отель. Вперед! — скомандовал я и, взвалив на плечи свою сумку и Кларочкин рюкзачок, бодро зашагал по направлению к «Капсису».
Рядом, уцепившись за мой локоть, пристроилась Клара. Петрович замыкал шествие, продолжая что-то недовольно бурчать себе под нос.
Уже на подходе к воротам отеля меня посетила недобрая мысль. Резко остановившись, я сбросил на песок багаж и полез за документами.
— Ты что? — удивилась Кларочка.
Я молча раскрыл свой загранпаспорт… И мысленно воздал хвалу заботливому и предусмотрительному богу: в нужных местах стояли и штамп российской погранслужбы о вылете из страны, и отметка о въезде в Грецию.
Коллеги понимающе закивали и тоже углубились в изучение своих паспортов.
— Ёлы-палы! У меня ж все нужные штемпели стоят! — радостно изумился Петрович.
— Правда! И у меня тоже! — подтвердила Кларочка.
— Ну что же… По крайней мере, с легальностью нашего пребывания здесь проблем не будет! — подытожил я, и мы двинулись дальше.
— Калимера! — жизнерадостно улыбаясь, поприветствовал нас портье.
— Калимера! — со столь же ослепительным оскалом ответил я ему и на хорошем греческом (спасибо Хрулю!) вкратце обрисовал суть нашей проблемы.
— Да никаких проблем! — расплылся эллин еще больше, обнажая пару сотен зубов. — Если вы мне дадите ваши ваучеры, я в момент сдвину начало вашего проживания в нашем отеле на сегодня.
— Что он сказал? — Петрович больно ткнул меня пальцем в правую почку. Я дернулся и перешел на русский:
— Похоже, все складывается наилучшим образом. Сейчас нас поселят.
— Правда? Здорово, а то я уже просто брежу душем и чистой постелькой! — захлопала в ладошки Кларочка и чмокнула меня в щеку. — Паш, а откуда ты так хорошо греческий знаешь?
Я скромно пожал плечами:
— Подумаешь, не поспал пару ночей перед поездкой… учил языки. Заодно и английский с хинди освоил. Вдруг пригодятся?
— Непременно пригодятся! Особенно хинди, — хмыкнул повеселевший Ванька. Ноздри его раздувались в предвкушении непрерывного жора по системе «all inclusive».
Кларочка не унималась:
— Нет, а если серьезно? У тебя что, греческие корни? Я, конечно, не специалист, но, по моему разумению, ты ничуть не хуже этого зубастика шпрехаешь! — она кивнула головой в сторону портье, самозабвенно стучащего по клавиатуре компьютера.
Я наклонился к ней и прошептал в самое ушко:
— Малыш, ты уже наверняка поняла, что в нашей авантюре задействованы потусторонние силы? Так вот, они мне и помогли освоить пару-тройку языков. Я потом тебе все расскажу.
Девушка обиженно оттопырила губку:
— «Потом, потом…» У меня складывается впечатление, что здесь все в курсе того, что происходит. Кроме меня.
