— Ярослав.
Иван, чтобы рука не болталась зря, указал на россыпь осколков.
— Машину потеряли?
— Вроде того.
— Не волнуйтесь, это я велел её в сервис отогнать. А то двор тут сами знаете какой. Хулиганьё.
Ярослав промолчал.
— И насчёт ремонта не беспокойтесь — вам её доставят как новенькую. Кстати, куда?
Ярослав полез в карман, достал визитку. Запястье гнулось плохо, предплечье от локтя вниз потемнело и вспухло. Не перелом, и то хлеб.
— Позвоните.
Быстрым взглядом Иван словно сфотографировал визитку, затем убрал её в бумажник.
— А насчет этих троих не беспокойтесь, они получат надлежащее внушение. Я здесь, собственно, за этим.
Ярослав молчал.
— И не трогайте их больше, лады? Вы им вломили, они вам вломили, давайте считать, что ничья.
Ярослав сжал зубы и убрал руки за спину.
— И вообще, знаете, лучше вам просто отдохнуть, полежать… А как машину починят, вовсе уехать из города. Ну сами подумайте, что вам делать здесь? Магия крови не нуждается в вашем присутствии, Сильвестр Станиславович будет соблюдать договор, потому что такова его природа… Ваше присутствие только затрудняет дело, сами видите… Так зачем вам здесь оставаться?
Ярослав молчал.
— Подумайте над моим советом, — Иван доброжелательно улыбнулся и направился в подъезд.
— Мама, — тихо позвал Ярослав.
— Здесь я, — каким-то усталым голосом отозвалась невидимая в свете дня Ольга.
— Где моя колымага?
— Сервис на Левашова, левый берег.
Ярослав тяжело выдохнул. Насколько он успел узнать город — это ещё один перегон на трамвае и несколько остановок на троллейбусе. В то время как тело требовало уйти отсюда и залечь дома.
Но в колымаге оставался тайник с оружием, который могли обнаружить в ходе ремонта. Его нужно забрать, особенно серебряный боеприпас.
Проклиная все на свете, Ярослав поплёлся обратно на остановку трамвая.
На счастье ли, на несчастье, но турникет диспансера сделали в расчете на попытку силового прорыва. В таких случаях его просто заклинивало. Благодаря этому чудесному свойству турникета удалось Таню задержать и отчасти успокоить.
— Мне родители позвонили! — всхлипывая, рассказывала она. — Они тебя по телевизору видели. На весь город позор, голый по лесу бегал…
— По телевизору? — от гнева на глупых журналоидов, которым подавай контент любой ценой, у Инги скулы свело. — Его так и показали, в лицо?
— Нет, конечно, лицо кубиками замазали… Но татуировку-то на руке все видели!
Уф. Уже легче.
— Таня… Танечка, успокойтесь пожалуйста, послушайте меня. У вашего мужа довольно редкое психосоматическое расстройство, которое обостряется в полнолуние. Ну вот как мы с вами, женщины, во время месячных сами не свои, так и Валера немножко… ну, считайте, что у него такие месячные.
Валеру при этих словах зримо перекосило, но он ничего не сказал. Сидел, упираясь локтями в колени и свесив ладони, морщил лоб и нос. Видно было, что хочется ему рвать и метать, но он себя контролирует.
— Если лицо Валеры не показали по телевизору — то и ничего страшного. Никакого вселенского позора не случилось, эти утренние новости смотрят два с половиной пенсионера. Перед вами сейчас стоит более серьезная проблема — заболевание Валеры. И самый главный вопрос, который я вам задать хочу: вы его любите?
На этот раз Таня молчала долго, а когда заговорила — слезы снова потекли.
— Люблю, конечно. А вот он меня — любит? Это же получается, он мне три года врал, что уходит на рыбалку, в командировку едет, к родичам, ещё куда… Думаешь, я не замечала? Думаешь, не мучилась из-за этого? Я уж решила было, ты бабу себе завел…
— Да ты что, Таня! — Валера вскинулся и заметался по кабинету, в два шага преодолевая расстояние от угла до угла. — Да я никогда бы… Таня! Танечка! Я же как раз потому что люблю тебя, я же боялся, что ты узнаешь — и уйдёшь… Будешь думать, что я из этих… извращенцев, что по кустам девчонок пугают!
— А ты — не?
— Нет! Я как раз вот подальше от людей убираюсь, чтобы не напугать, не зада… не задеть никого! Таня, я зла никому не желаю, просто в такие дни… ну, душит меня одежда, ну что тут поделаешь. Не хотел я, чтобы ты меня видела таким, понимаешь? Потому что люблю тебя, потому что боюсь за тебя… Таня…
Он попался на лжи, и восстановить доверие теперь будет трудно, подумала Инга.
— Ты мне одно скажи, — глухо проговорила женщина. — Это ребёнку передастся?
— Не знаю, — выдавил из себя Валера. Таня снова вскочила.
— Свинья ты болотная, вот кто! Не подходи ко мне! Я тебя… я тебе голову оторву!
— Ну хватит уже! — вскочил и Валера. — При чужом человеке меня позоришь — совесть у тебя есть?
— Да кто бы говорил про совесть! Значит так, до вечера домой не показывайся! Куда хочешь иди, хоть напейся, но чтобы я дома тебя не видела! А там поговорим.
Валера хотел было броситься за ней, но Инга заступила дорогу. Невелико и препятствие — однако на своем посту уже насторожился крепкий санитар, и Валера сник.
— Кажется, нам пора обсудить вопрос доверия, — сказала Инга.
Вампирская квартирка встретила Ивана типичными «ароматами» логова молодых упырей: застарелая кровь, пыль, затхлость давно не проветриваемого помещения. Настроение у него, и без того не слишком хорошее, испортилось вконец. Он прошел в ванную, взял там поломойное ведро, набрал холодной воды и, вернувшись в комнату, распахнул дверцу «гроба» Гены. Вампир завалился спать, даже не позаботившись умыться: на его губах засохла чья-то кровь. Иван, гадко ухмыляясь, выплеснул всё ведро прямо в «гроб».
Гена подскочил, как ужаленный, бросился на Ивана:
— Какого ху…?!
Иван среагировал мгновенно ударом в грудь, и вампир рухнул обратно в шкаф. Проморгался, с испугом уставился на Ивана. Иван бросил ведро на пол:
— Значит, так, ушлепок. Я тебя в прошлый раз предупреждал? Предупреждал. Так вот сейчас встал, разбудил остальных — и вперед, хату пидорасить.
Гена пригладил мокрые волосы:
— И чё, только из-за этого…
— Не только, — Иван усмехнулся ещё гаже. — Босс вами очень сильно недоволен.
— Ну чё не так опять, а? — из-под дивана выполз Семён. — Ну мы же охотнику ввалили, не убили, всё пучком…
Иван пнул в его сторону ведро:
— Идиот. Пошёл, набрал воды и помыл пол. Живо!
Бурча под нос, Семён уполз в ванную. Из спальника вылупился Димон. Иван, сунув руки в карманы, продолжил:
— Босс велел мне вас примерно наказать.
— Да за что, блин? — возмутился Димон. Иван повел в его сторону бровью:
