— Тогда я убью тебя! — зарычал он.
— Если сам не помрешь от стыда. — Дэн вытянул шею и звонко поцеловал Клауса в нос.
— Никто не поверит, у тебя татуировка на пол морды, — усердно утираясь, бросил мальчишка.
— Проверим? У тебя такие длинные патлы, что спрятать ее не проблема, — продолжил издеваться стервец. — Кроме того, все будут смотреть несколько ниже. Ох, и охотниц найдется изучить такого «красавца» в анатомических подробностях, уму непостижимо!
Тут Бэн не выдержал: он схватил своего друга за ухо и оттащил от Клауса.
— Слов ты не понимаешь, — приговаривал Бэн. — Хватит. Решили же: по-хорошему.
— А пусть не задирается, — уперся Дэн.
— Достаточно взаимных угроз, — отрезал второй шут. — Идем, Клаус. Нам и правда есть, что обсудить.
Всю дорогу до комнаты мальчишек непримиримые противники таращились друг на друга волками. Клаус мысленно откручивал паршивцу голову, а Дэн подчеркнуто не возвращал себе прежний облик, хоть вся одежда нестерпимо жала.
— Садись, — предложил Бэн.
— Постою, пожалуй.
Обстановка практически ничем не отличалась от той, что была у девчонок до приезда новой соседки. Три кровати, тумбочки, стол со стульями, шкаф и ширма, — никакой видимой разницы.
— Лучше сядь, — повторил Бэн. — Разговор нам предстоит не особенно приятный. Ты ударил девочку, а наш кодекс чести требует наказывать подобные поступки.
— Своими чудесными методами? — Клаус напрягся всем телом.
— Ими-ими, — подтвердил Дэн. — Начинай бояться.
— Знаешь, братец, — Бэнжамин смахнул с плеча несуществующую пылинку. — Покарауль-ка снаружи. И стань, наконец, собой. У тебя уже синяк вокруг горла, как у повешенного.
Мальчишка ничего не ответил. Он молча вышел в коридор и хлопнул дверью.
— Да, — протянул Бэн. — Ты первый человек на моей памяти, кто ему так не нравится.
— Это его проблема, — отрезал Клаус. — Ваши гнусные штучки меня не пугают. Как и наказания, предусмотренные всякими детскими кодексами.
— Будет труднее, чем я предполагал, — пробормотал шут себе под нос.
— Кто дал вам право судить меня? — Он гордо вскинул голову.
— Восстанавливать справедливость — святая обязанность последователей легендарного Шутника, — тоном лектора сообщил Бэнжамин. — Нас поколениями связывает древняя клятва и зачарованная книга. Детство? Я знаю Танцоров, которые раньше являлись Шутниками.
— Например? — с вызовом спросил мальчишка.
— Сэр Руфус «Баламут» Тангл, — спокойно отозвался тот. — Только это все не важно. Скажи, ты действительно ударил первокурсницу?
— Да, — подтвердил Клаус.
Он чувствовал, что использовать ненормальных антропоморфов максимально эффективно получится только тогда, когда их настороженность спадет. Принятие глупой игры в тайное общество — неплохой ход.
Бэн тоже взял себе стул и устроился напротив.
— В чем причина? — продолжил он.
— Я участвовал в боевой операции по спасению человека, провалившегося в окно перехода, — бесстрастно вещал Клаус. — Младший офицер дезертировал, а мой начальник погиб. Один… я потерпел неудачу. Меня вытащила Тень. Тот, кого мы пытались спасти и не спасли, — парень этой девчонки. Естественно, встретив меня, она потеряла над собой контроль. Поток брани, пожелание скорейшей кончины и прочие прелести истерики.
— Тогда ты не сдержался и ударил ее, — подытожил Бэн.
— Не со зла, а чтобы вернуть Прейвери в нормальное состояние, — пояснил Клаус.
— Извинишься перед ней? — Шут прищурился.
— Не думаю, что это такая уж отличная идея, — возразил он. — Любая встреча обернется точно такой же истерикой. Нам лучше просто не пересекаться. Тысячи людей гибнут за окнами перехода по всему миру. Это не оправдывает каждую конкретную смерть, но и не превращает меня в преступника. Потерять чью-то жизнь — достаточное наказание для всякого, кому не чуждо понятие долга. Я не снимаю с себя вины. Она останется со мной навсегда.
Слова по-прежнему резали слух, но странным образом все еще облегчали душу.
Бэнжамин поднялся, прокрался к двери и рывком распахнул ее. Любопытный приятель, притаившийся снаружи, немедленно рухнул на пол.
— Значит, ты все слышал, — улыбнулся Бэн. — Спрячь свою ненависть подальше. Он не злодей. Вам есть, что делить, но пусть все будет честно. Ради меня.
— Девочка — не вещь, чтобы ее делить! — Дэн густо покраснел. — Тем более такая, как Эмьюз.
— Хоть в чем-то мы согласны.
Поборов собственную неприязнь, Клаус встал и протянул мальчишке руку.
— Вооруженный нейтралитет? — поднимаясь с колен, уточнил шут.
— Если угодно, — пожал плечами он.
Чокнутая парочка вызывала смешанные эмоции. С одной стороны, Клаус искренне считал их полудурками, вместе составляющими одного круглого идиота. Но с другой, мало кто мог похвастать такой крепкой дружбой, как эти двое.
— Не возьму в толк, отчего вы не используете свои способности вместо нелепых переодеваний? — зачем-то ляпнул он.
— А как же талант? Как же актерское мастерство? — шутливо оскорбился Бэн. — Театр — это не декорации, а игра. Но у тебя тоже имелось к нам какое-то дело. Пропусти интермедию и переходи сразу ко второму акту.
— Как у вашего кодекса с сохранностью чужих секретов?
Шуты переглянулись.
— Полный порядок, профессор, — заверил Дэн. — Захотим разболтать, так кто ж поверит дуракам?
— А мы не захотим, — вставил Бэн.
— Не зови меня «профессор», — попросил Клаус.
— Лады, — кивнул шут. — «Умник» подойдет?
— Ближе к истине.
Напряжение постепенно спадало.
— Ты собираешься говорить с нами или нет? — снова вклинился Бэнжамин.
— Одевайтесь, — скомандовал мальчишка. — Карл… Мой отец… В общем, он убрался из дома, там меньше шансов быть подслушанными.
— Зачем одеваться? Ты же Связной, — удивился Бэн.
— А как же свежий воздух? Как же удовольствие от прогулки? — не удержавшись, съязвил Клаус. — Если ногами не пользоваться, они атрофируются.
Кроме того, ему срочно требовалось время обдумать предстоящую беседу. Антропоморфы не выглядели способными помочь, но более удачных кандидатур в поле зрения не наблюдалось.
«Какие они еще дети», — снисходительно отметил Клаус. Шуты то скакали друг через друга, перекидываясь остротами, то принимались распевать смешные куплеты, совершенно бессмысленные для стороннего слушателя.
— Затаились, — шикнул Клаус. — Вдруг я ошибся, и отец там?
Он приложил ухо к замочной скважине. Бесполезное действие подарило Клаусу драгоценные мгновения тишины.
— Чисто. — Он отпер дверь и на всякий случай громко позвал: — Карл!
— А сказал «чисто». — Дэн с опаской переступил порог.
— Не отвечает же никто. — Клаус скользнул взглядом по пустому лотку для писем.
— Зовешь отца по имени? Силен! — восхитился Бэн.
— Раньше я звал его просто «эй, ты».
Раздевшись, мальчишки направились прямиком в кухню.
— А что твой отец делает в Шейдивейл? — осторожно поинтересовался Дэн.
— Будет преподавать. — Он старался отвечать так, чтобы шутам расхотелось продолжать развивать эту тему.
— Вот скажи, твой отец такой плохой человек? Ты ж его, похоже, не любишь, — не отставал тот. — В смысле, вдруг он к нам попадет. Все так страшно?
— Не попадет. — Клаус критически ощупал чайник. — Карл бросил мою мать. Поэтому для меня он самый отвратительный отец. И хватит про это.
Дэн снова открыл рот, но передумал. Мальчишка неожиданно показался отзывчивым. Пусть Клаус не терпел жалости к себе, только здесь ощущалось что-то принципиально другое. Какое-то совершенно не унизительное понимание.
— Сколько у нас времени, не знаю, поэтому перейду сразу к сути. — Широким жестом он указал гостям их места за столом. — После того провального задания меня заперли в карантинном боксе.
— Нормальное явление, — заверил Бэн.
— Да, — согласился Клаус. — Если бы не одна деталь. Реконструктор, приставленный наблюдать за мной, проболтался, что меня готовят к операции, о которой не собираются предупреждать.
— Мистика, — протянул Дэн.
— Не больше, чем ваша таинственная угроза, — парировал он. — Для контроля я три раза в день ставил галочки на полях в книге. Их получилось меньше, чем надо.
— Хитро. — Бэнжамин многозначительно покачал головой.
— В боксе не особенно весело, и один день от другого не отличается, — продолжил Клаус. — Я не в состоянии четко определить дату, когда начал вести счет. Позже, в поезде, меня угораздило с размаху удариться виском о раскладной столик. Последствий никаких!
Он поднялся, достал из буфета пакет с печеньем и высыпал все в вазочку до последней крошки.
— Если с тобой что-то сделали — это преступление. — Дэн потер лоб. — И разбираться в нем положено компетентным органам.
