Я обменялась беглым взглядом с Трентом. Я отдала бы что угодно, чтобы быть в состоянии прочитать мысли Трента прямо сейчас, но у меня было довольно хорошее представление того, что он хотел. Слишком плохо — это было не то, чего хотела я.
— Да? — сказала я, откидываясь на стуле. — То, что они здесь, мне нравится.
— Рейч! — запротестовал Дженкс.
— Ну, нравится! — сказала я смущенно. — Они томились в той дыре в течение трех тысяч лет. Возможно, если бы они видели солнце время от времени, то они не были бы такими раздражительными.
— Раздражительными? — рявкнул Дженкс, и я прикрыла свою чашку, таким образом, его пыльца не попала бы в нее. — Это не раздражение. Это двухлетние после дозы сахара после сна!
Я хмуро глядела на него и его позу Питера Пэна на увядших цветах.
— Они не такие плохие. Вы просто должны узнать их. — Трент вздохнул. Я нашла его руку под столом и сжала ее. Ему не нравились мои решения, но он поддержит их.
— У тебя есть неделя, — сказал Кормель, и я вернула свой взгляд с сердитого Дженкса к нему, закрывающему крышкой свою чашку. Это был универсальный сигнал, что эта встреча была окончена.
Целая неделя. Ничего себе.
— Или что? — гнусаво сказала я. — Ты собираешься убить всех важных для меня людей? — Замолчи, Рейчел. Твоя мама в городе. Я сузила глаза и встала с трясущимися коленями. Снаружи было, по крайней мере, восемь вампиров и дюжина офицеров ФБВ. Я не хотела рисковать ими. Я не хотела рисковать и Трентом. — Я нужна тебе, — сказала я, указав пальцем на него, когда Трент тоже поднялся, его спокойствие начинало трещать по швам. — Я нужна тебе, потому что, как только солнце встанет, каждый вампир, который сегодня вечером получил свою душу, совершит самоубийство, и ты это знаешь!
— Ты исправишь это, — сказал он, вбивая каждое слово в меня.
Присутствие Трента было шепотом около меня.
— Э, Рейчел? Ты делаешь довольно крупные политические заявления.
— Да? — Я не собиралась этого делать. Я стала бы бороться с ними, чтобы заставить их вести себя правильно, но я не собиралась удерживать их в той яме. Но на автостоянке были парни из ФБВ, и я попыталась успокоиться. — Я не та, кто появился здесь с ультиматумами, — пробормотала я. — И я не собираюсь заставлять демонов убираться, но поведу их, это возможно.
Кормель сидел напротив меня, его грудная клетка не двигалась, поскольку его зрачки расширились, и воздух, казалось, мерцал между нами. Я не могла сказать, злился ли он или пробовал очаровать меня.
— Убери их, — потребовал он, голод в его пристальном взгляде сломал иллюзию доброжелательного политического лидера и раскрыл его истинное намерение. — Или Каламак будет твоим мальчиком для битья.
Разозленная, я потянулась через стол, страх сделал меня глупой. Кормель был быстрее. Его пальцы хватили мое запястье, столь же холодные как сталь и вдвое сильнее.
— Рейч! — прокричал Дженкс, когда он бросился вперед, обнажая меч. Глаза Кормеля метнулись к пикси, и мое дыхание пришло единственным, неторопливым выдохом, когда я почувствовала, как Трент потянул линию. Я чувствовала, как она текла в него, рассматривала его почти как яркую серебряную ленту, которая пела. Знакомое покалывание прошло по моей коже шелестом перьев. Фиолетовые глаза засветились и открылись в моем уме, радуясь, отражаясь эхом в моих мыслях, и по этой причине усыпленные мистики проснулись, стремясь скупо пошалить на плещущемся банкете очень снисходительных намерений.
Стоп! потребовала я, и они окатили мои руки против моей воли, бодро перемешиваясь и двигаясь волной, когда я поняла, что держу Кормеля за шею, в то время как он зажал мое второе запястье. Фиолетовые глаза безумно кружились, желая, чтобы я направила их. Между одним ударом сердца и следующим я увидела офицеров ФБВ, стоящих снаружи, услышала напряженные решения за пределами выстроенного спокойствия холодной автостоянки. Я почувствовала нерешительность Кормеля, бесконечные муки, заставляющие его верить в то, что он знал, было неверным. Я увидела вспышку боли, реальной и новой в нем, когда его мысли, вращающиеся в неизменных кругах, расширились в возможное понимание того, что он не мог получить то, что хотел больше всего.
А затем мое сердце заколотилось, и я поняла, что, так или иначе, заползала на стол, становясь на колени, чтобы оказаться в дюйме от лица Кормеля. Его клыки были обнажены и блестели от скользкой слюны, он все еще не дышал. Его пальцы держали мое запястье, а моя свободная рука сжималась у его шеи, большой палец, застывший и жесткий, давил ему на гортань. Ему не нужно было дышать, но все равно это будет больно… не говоря уже о том, что это не даст ему говорить какое-то время. Мистики плотно облегали нас, я почти могла видеть их. Они играли в моих волосах, заставляя их плавать. Я не боялась. Кормель уже был маленькой мыслью, одинокой, уже мертвой и вращающейся кругами.
Черт побери, как они нашли меня? подумала я, только теперь признавая, что мистики были в комнате некоторое время, заставляя ауру Трента покалывать рядом с моей.
Но в черных глазах Кормеля читался долгий забытый страх. С дрожащей челюстью он уставился на меня, вспоминая ощущение мистиков на нем и зная, что они могли принести ему смерть, если бы я пожелала этого. Он был мастером-вампиром в течение долгого времени, но он начинал, как все они, чьей-то игрушкой. И он не забыл, как быть маленьким. Я заставила снова его почувствовать себя таким. О, Боже, я глубоко в это влезла.
— Ты оставишь Каламака в покое, — сказала я просто, ни на секунду не отрывая от него взгляда, когда вошло больше людей, остановившись, когда Кормель отослал их. Это был мой страх, который вернул мистиков, страх за Трента… и теперь я действительно была по уши в дерьме.
Медленно я отпустили его, отодвигаясь назад от стола, когда головорезы Кормеля сгруппировались. Мое запястье покалывало, где Кормель все еще его держал, и он отпустил от внезапного осознания, что это тоже был трубопровод для мистиков.
— Я могла быть пешкой, — сказала я, когда сжала трясущиеся коленки. — Но я была на другой стороне и пережила поездку обратно, и теперь я могу двигаться как королева. — Пыльца пикси просеялась по нам, и моя кожа запылала. — Не зли меня.
Позади меня стояли люди, воняя страхом и нейлоном. Я могла почувствовать запах резины от тяжелых ботинок и холод, поднимающийся от кожи слишком долго находившейся на холоде. Ни одно из этого не было моим ощущением. Мистики принесли их мне, стремясь снова стать частью чего-то. Я сделала ставку и проиграла. Теперь демоны никогда не послушают меня.
Но он угрожал Тренту…
