Девушка, которой простых извинений было явно недостаточно, раздраженно повела плечами:
– А какие тут могут быть мысли, Ник? Все всё видели. Наш убийца – вампир. Энергетический. Не смог обуздать голод и полакомился девчонкой. Осушил, как стакан – до энергетического дна. Все.
– Согласен, – поддержал ее выводы Николай и, переведя взгляд на Зарецкого, наигранно удивился: – Антон? Ты все еще здесь?
– А где я должен быть? – не понял тот.
– В морге. Общаться с убитой девушкой. Нам нужны ее имя и фамилия, а также данные ее кавалера.
Некромедиум вздохнул:
– Вообще-то, у меня в планах было сходить пожрать, а не на трупы в морге любоваться...
– Антон! Мне кажется, или ты сегодня борзеешь?
– Ну а чего? – видя, что глаза старшего группы вновь наливаются недовольством, заканючил Зарецкий. – Синица же все равно скоро всю инфу сольет, смысл по моргам дергаться? Давайте лучше просто немного подождем?
– А давайте лучше просто, – передразнил Поздняков, – каждый будет заниматься своим делом и не перечить старшим?
– Но...
– Тем более разве ты не знаешь, какой Серега необязательный? Может запросто отвлечься, забыть, выключить «трубу» или свалить на все выходные на рыбалку... Так что давай, руки в ноги и вперед. А пожрать сходишь попозже. Тебе это «попозже» даже полезно будет.
Видя, что спорить – это дохлый номер, Зарецкий вздохнул:
– Куда хоть тело увезли?
Поздняков назвал адрес. Лицо Антона скривилось:
– Ну вот, блин, туда почти час пешком переться... Неужели в Мариинку не могли отвезти?
– Видимо, не могли.
Некромедиум, уткнувшись в телефон и всем своим видом демонстрируя недовольство, пошел прочь.
– А кто такой этот Серега Синица? – глядя ему вслед, спросил Макс.
– Наш осведомитель. Из полиции.
– У вас что, есть люди в полиции? – поперхнулся Волков.
Поздняков смерил его удивленным взглядом:
– А у вас в Дрезне что, не было? Как же вы работали?
– Ну как, как... Как все, по старинке!
– По старинке... А времена сейчас, Максим, совсем другие. И нужно идти с ними в ногу!
Волков с этим утверждением если и был согласен, то не полностью – слишком уж хорошо впечатался в память третий закон из Свода правил ведьмаков. Закон, который он не преминул процитировать:
– Никто из живущих ныне не должен ведать о существовании нашем, ибо не готов человек узнать о нечисти треклятой.
Николай, как показалось, от первых слов чуть вздрогнул, но к концу фразы хладнокровие к ведьмаку вернулось.
– То есть ты, Максим, считаешь, что написанный семьсот лет назад Свод правил... до сих пор не потерял актуальности и ему нужно следовать... беспрекословно?
– Нет, но...
– Или следовать только в тех моментах, которые тебе кажутся выгодными? Вспомни седьмой закон: «Не причини вреда твари любой или нечисти, что угрозы человеку не представляет». А затем вспомни свое последнее дело. Вспомни костомаху. А потом подумай, такой ли уж ты безгрешный, или в старые времена от тебя вмиг отвернулись бы все наши братья?
А вот такого поворота событий Волков не ожидал. Поэтому, прикусив губу, промолчал – крыть было нечем.
– И тут ты почувствовал, что попал в мою ловушку, верно? – усмехнулся Поздняков. – А возвращаясь к Синице... так помимо него – и еще десятка персон, включая частных меценатов – о нас никто более и не знает. Ни полиция, ни власти города – все по древним канонам. Поэтому третий закон – как и все остальные законы – мы все же чтим, хоть и с некоторыми оговорками. Которые даже не оговорки, а жизненная необходимость.
– Значит, тот «ваш человек», о котором упомянул Роберт, когда рассказывал мне про труп и есть?..
– Капитан Синицын.
– Понял. Теперь все стало значительно яснее.
– Рад, что мы нашли общий язык... – Поздняков сделал уже знакомый жест следовать за ним и направился к выходу со двора. – Кстати, Максим, у тебя есть какие-то мысли об увиденном? Или, может, в голове уже родился план, как с помощью твоего ведьмачьего дара найти ублюдка?
Волков развел руками в стороны:
– Увы, пока мой дар бесполезен. А вообще, я больше привык полагаться на интуицию и наблюдательность, чем на дар.
– И что тебе говорят интуиция и наблюдательность?
– Пока молчат!
Все это время не участвовавшая в беседе Соня, привлекая внимание, вдруг дотронулась до локтя Макса:
– Волчок, а ты разве не можешь переместиться в прошлое и спасти эту девушку? Или хотя бы выведать у нее всю необходимую информацию? Или проследить, куда направился убийца?
– Нет, Сонь, это так не работает, – улыбнулся ее наивности Волков.
– А как это работает?
– Расскажу как-нибудь в следующий раз, хорошо? – Макс запнулся, увидев в десяти метрах Зарецкого, который открывал заднюю дверь такси, и неожиданно даже для самого себя ткнул пальцем в его сторону: – А можно мне с ним? Он же сможет показать мне сознание убитой? Или он на такое не способен?
– Можно. Сможет. Способен.
Подумав, что в этот раз Поздняков даже превзошел самого себя времен ПМС, Волков кивнул и бросился за некромедиумом.
– Антон! Подожди! – успел он перехватить закрывающуюся дверь такси. – Двигайся давай! Дай я сяду!
– Зачем?
– Вместе поедем. Хочу посмотреть на тебя за работой.
– Серьезно? – вытаращился Антон. – Променял обед с Соней на лицезрение трупов?
– Обед может и подождать.
Последние слова Макса сопровождались громким урчанием – желудок был явно против этой поездки...
Такси, около двадцати минут поколесив по узким питерским улочкам, наконец остановилось у ворот морга – двухэтажного кирпичного здания, раскрашенного каким-то современным «художником» в безвкусный, но зато веселенький желто-красный цвет с явным преобладанием первого.
– Жили скучно, зато после смерти повеселились, – глядя на пестрые стены, пробормотал Макс, и добавил уже громче: – А нас вообще пустят?
Антон едва сдержал смешок:
– Будем прорываться с боем, оставляя за собой горы свежих трупов. Астральную катану, кстати, дома не забыл?
– В морге есть свой человек, да? – не обращая внимания на неудачную подколку, понял Макс. – Еще один. Как будто Синицы мало...
– Не знаю, при чем тут Синица, но да. Есть свой человек. Идем!
Миновав противно скрипнувшую калитку, они по заасфальтированной дорожке прошли к массивной железной двери. Настолько массивной, будто за ней были не комнатушки с усопшими, а как минимум шахта с ядерными ракетами.
А еще эта попытка обезопаситься от посторонних оказалась провальной – дверь была не заперта.
– А зачем запирать, верно? – Зарецкий словно прочитал мысли напарника. – Мертвые все равно никуда не сбегут. – И потянул на себя ручку.
В приемной морга было тихо, лишь перемигивающиеся под потолком люминесцентные лампы издавали едва слышное гудение. Пахло спиртом.
– Мертвая тишина, – многозначительно прошелестел Антон и привычно направился к одной из дверей.
Волков, стараясь не топать, поспешил следом.
– А мы разве не должны сообщить какому-нибудь санитару, что хотим осмотреть труп? – поинтересовался он.
Зарецкий обернулся через плечо:
– Должны, не должны... Ну не будь ты таким правильным. Раздражаешь. – И, толкнув выкрашенную белой краской облупившуюся деревянную дверь, переступил через порог.
Макс, уже из коридора почувствовав тошнотворный аромат хлороформа, дезинфекции и разлагающейся плоти, проследовал за ним.
Первое, что бросилось ему в глаза – длинный, встроенный в стену «шкаф» с закрытыми выдвижными ячейками – холодильная камера.
Параллельно шкафу стояло несколько пустых тележек, а посередине комнаты – под мощной напольной лампой на длинной ножке – расположился обрамленный кафелем секционный стол для вскрытия. На столе – накрытое простыней тело.
– Похоже, наша клиентка. – Антон, щелкнув выключателем, подошел к столу и слегка приподнял простынь, внимательно разглядывая покойника. – Точно, она.
