Дневники Обормотня - Альберт Джоуль

Внутри меня живут два волка. Один — злобный, эгоистичный, разрушительный. Другой — добрый, благородный, любящий. День за днём, до конца жизни, эти волки борются друг с другом. А пока они это делают, какой-то хаски продолжает подбивать меня на клоунаду!

— Волчий цитатник (отредактированная версия)

Я проснулся на раскладушке. Где вообще нахожусь? Сколько я вчера выпил? Где я? Кто я? Впрочем, «кто я» — и так понятно. Башка трещит, у-у! Но стоило до неё дотронуться, как меня накрыло ещё сильнее.

На мой вопль, заткнувший за пояс самого громкого сурка Интернета, прибежала врач: симпатичная студентка в белом халате. Прибежала, посмотрела на меня, выдохнула. Ну да, рядовой случай в сельском травмпункте! Где я нахожусь, я через силу, но тоже вспомнил. Как и личность девушки; вчера познакомиться успели, пока я показательно умирал на этой самой раскладушке.

— Лена-а! Я не хочу быть фурри! — проскулил я, дёргая себя то за чёрный нос, то за мохнатые уши. Такими же мохнатыми лапами, спасибо хоть с пальцами! Но с когтями.

— С днём рождения! — дежурно поздравила самая красивая девушка в мире, и посмотрела на меня скучающим взглядом. — Помнишь хоть чего?

Я почесал за ухом, и продолжил осматривать себя. Майку любимую жалко, подрана совсем в клочья, будто я с вертолётом подрался. Хотя вертолёты с башкой те ещё… И пузо тоже мохнатое. Врут киношники, будто мелкий человечек превращается в волка-качка; мышц ни грамма не прибавилось, как был тощим, так и остался. Плюхнулся обратно на раскладушку, огляделся: избушка почти новая, мебели минимум, на стенах царапины. Это я постарался, или тут постоянно такое? В воздухе травяным чаем пахнет приятно. А передо мной всё ещё стоит хмурая Ленка и ждёт ответа.

— Ну, да, ходил я к «дяде Фёдору»… но этот ваш старый хиппи сам виноват! — Я обиженно поморщился, вспоминая, как дед Костя, который, на минуточку, урождённый оборотень, отказался показывать, как перекидываются. — Я его по-хорошему попросил, а он⁈

— Что он?

— Волчьей философией грузить начал, типа «не грузи, и не загрызён будешь».

— Так и сказал? — Ленка наконец-то улыбнулась, а то смотрит, как питбуль-веган на диетолога. Ещё немного и тоже покусает.

— Не, это уже я сам, своё. Но смысл тот же, типа «Внутренний Зверь», и всё такое, нефиг лишний раз будить, а то, как Фёдора, с катушек сорвёт. А я любопытный!

Лена снова посмотрела на мою любопытную, но мохнатую морду: в её глазах я прочитал искреннее, страстное желание подвести меня к табличкам перед домом дяди Фёдора, и ткнуть в них носом, как напрудившего щенка.

— А если бы он тебя порвал⁈

— Ну не порвал же… — протянул я, глядя на обрывки майки. Под шерстью обнаружилось несколько затянувшихся царапин. Ну… да. Не обернулся бы — стал бы героем статьи о невезучем туристе и сытом медведе. А так даже и не больно! Почти.

— Это вообще надолго? Остальные людьми ходят, я видел!

— Пёс знает, Лёш, кроме тебя у нас пока дурачков-туристов не было. Ты чего вообще в окно-то полез⁈

— Ну так дверь заперта была. А пожевать ничего нет?

— Есть, тебе сейчас положена хорошая кормёжка, скоро принесу.

Знахарка опять показательно вздохнула, но вышла из палаты, а я продолжил постигать мир и себя заодно. Встал на ноги. Или лапы? Потому что если рукам повезло, то вместо ступней были вполне себе лапы! И хвост сзади! Неудобная штука, из-за неё джинсы криво сидят. Прошёлся: вроде как на четвереньки падать не хочется, но с кроссами придётся попрощаться.

Зарядку с пауэрбанком где-то посеял, но мобилка сохранила ещё четверть заряда батареи. Зеркала не нашёл, так что решил воспользоваться камерой, чтобы посмотреть на себя получше. Включил, увидел, офигел. Волки, да⁈ А тут как раз и Ленка пришла, готовая к новым вопросам.

— Почему меня укусил волк, а я стал собакой⁈ — опять проскулил я, но стейк принял с благодарностью. Свежий, большой, не пережаренный, м-м… Кажется, я ещё больше проголодался!

— Ну, а ты чего хотел, оборотни — миролюбивые спокойные создания… если не Буйные, как Фёдор Мстиславович. — Тон знахарки был больше занудным, чем спокойным.

— Клашш, хочел штать волком, а штал дворнягой. — пробурчал я, не прекращая жевать. Вкуснятина!

— Не сказала бы. — Ленка осмотрела меня взглядом профессионального кинолога, цыкнула языком, и дополнила: — Грёндель, малинуа, бельгиец… Что-то вроде.

Кто⁈ Я едва не поперхнулся.

— Какой такой «бельгиец», с дубу рухнула⁈

— Вот и мне интересно. Породистый ты у нас, родни в Бельгии нет, случаем?

Я помотал башкой. Если и были, то я не в курсе. Лена опять приятно улыбнулась; ей это шло больше, чем «морда кирпичом», но надолго улыбка не задерживалась.

— Ладно, не грузись, шучу. Это не биология, а внутренний Зверь. Как типы личности, только сложнее. У некоторых морды собачьи.

— А дед Костя тоже на пёселя похож? — я постарался по-собачьи вопросительно приподнять ухо, но не вышло: не умею пока.

— Он волк, как полагается. Как раз породистый! Если так про оборотня сказать можно.

— А говорили, что это незаразно! — съехидничал я, помахав мохнатой пятернёй. Помню, как в Интернете мохнатики целые холивары устраивали, мол «это так не работает», а меня даже не кусали, просто поцарапали! И вот!

— Так ты думаешь, чего мы нашего бывшего главу товарищества прячем⁈ Словил себе дар инициации, заодно и мозги напрочь отшибло! Хорошо, хоть домоседом ещё большим стал. А тебе постельный режим, понял?

— Э, какого х…воста⁈

— Такого! Ты вообще помнишь, как оборачивался?

— Не-а.

— Ну тогда расскажу. Принесли тебя, всего расцарапанного, скулил, мол, «не хочу быть монстром», потом звереть начал. Выл, огрызаться пытался, получил за это по носу газетой, подрал кровать, и только потом перестал валять дурака, перекинулся и озверел…

Трындос. Понятно, почему я ничего не помню, это вообще, что такое было⁈ То-то на меня смотрят, как на идиота… Ленка всё поняла, и почесала меня за ухом. Неожиданно, но приятно!

— Не переживай, у щенков оно всегда так: первое обращение самое тяжёлое. Поймёшь, что у тебя за Зверь внутри, проще будет. Меня больше смущает, что ты в