«Пройти сквозь строй»
Наш кортеж спустился на лифте, и вскоре я почувствовала, как носилки поставили на пол. До меня донёсся подозрительный гул десятков голосов. Я осторожно отодвинула шторку паланкина, выглянула наружу и тут же спряталась обратно, словно рачок в ракушку.
— Что это? — испуганно прошептала я.
— А что там? — с любопытством поинтересовался Телар и также выглянул из–за шторок.
Он внимательно осмотрелся, повернулся ко мне и недоумённо добавил:
— Не понял, что в этом необычного?
— Это же фойе гостиницы и там полно людей! — озабоченно воскликнула я, дивясь его непонятливости. — Почему так много людей? Ты же сказал, сейчас сезон дождей и в отеле практически никого нет.
— И на самом деле практически никого не было, — ответил Телар, пожимая плечами. — Но, похоже, весть о том, что я здесь, уже успела распространиться, вот они и прибыли, кто–то просто засвидетельствовать своё почтение, кто–то — вывести в свет дочерей и сыновей.
— А почему здесь представители разных стран и континентов? Ты настолько известен? Если так, то почему я раньше никогда не слышала твоего имени — а такое редкое имя обязательно запомнится — и никогда не видела твоих фотографий в газетах?
— Э–э–э… я хорошо известен лишь в относительно узком кругу наших людей, которые, как ты верно подметила, живут в разных странах. И мои фотографии можно найти лишь в наших газетах, которые рядовому обывателю недоступны.
— Хорошо. Если я правильно тебя поняла, тут собралась вся мировая крутизна. Но почему все они передвигаются на своих двоих, а я, как последняя дура, у всех на глазах должна вылезти из этого гроба!? Не хочу быть привидением! Не пойду, никуда не пойду.
Я сдвинула брови, упрямо поджала губы и скрестила на груди руки, всем своим видом давая понять, что не сдвинусь с места.
Телар с нескрываемой иронией посмотрел на меня и, поразмыслив немного, сдался:
— Ладно, твоя взяла. Не хотел раньше времени начинать этот разговор, но, чувствую, иного выхода нет. Только скажу пока самую малость, чтобы ты успокоилась, хотя, по правде говоря, очень боюсь, как бы данная информация вместо успокоения не вызвала прямо противоположного эффекта. Постарайся не принимать в штыки то, что я расскажу, придёт время — подтвержу сказанное фактами.
Словно податливый мох — влагу, я впитывала в себя его слова, морально подготавливаясь к чему–то страшному. Противное воображение почему–то повесило перед глазами картинку с трёхглавым змеем Горынычем, словно из огнемёта пышущим огнём направо и налево из широко разинутых пастей.
— Видишь ли, я не простой человек, а волшебник, и мы сейчас находимся в отеле, в котором отдыхают только волшебники. Мне уже приходилось упоминать о том, что я — очень известная и влиятельная персона… в нашем мире. Для людей, равных мне по положению, в нашем мире принято передвигаться подобным образом, как когда–то, а кое–где и сейчас, вашим царям и королям было положено передвигаться в каретах. Поэтому появление — как ты его называешь? катафалка? — вызовет у окружающих лишь почтение и уважение к людям, перемещающимся с его помощью. Принимая во внимание тот факт, что я не один, а в сопровождении молодой, симпатичной спутницы, нельзя не предположить, что твоя персона вызовет неподдельный интерес, а возможно, и зависть со стороны окружающих, но на этом всё. Ни для кого здесь ты не будешь выглядеть глупо, понимаешь?
Телар замолчал и застыл в ожидании бесчисленных вопросов. Я не произнесла ни звука, делая вид, будто сосредоточенно изучаю рюшечки на шторке: а как ещё можно скрыть дикое ликование, охватившее меня после его признания?
— Алён, ты в порядке? — с небольшой опаской в голосе поинтересовался Телар и коснулся моей руки.
— В полном! — радостно выпалила я, не в силах больше сдерживаться. — Знаешь, ты снял камень с моего сердца.
— То есть? — теряясь в догадках, спросил Телар, с любопытством разглядывая мою светящуюся мордашку.
— Честно говоря, я не помню ничего из происшедшего ночью на Змеином острове после того, как меня укусила странная полосатая змея. Но я помню, как ты внёс меня на руках в воду, в Волгу; помню также, что совсем не ощущала соприкосновения с водой, и наконец помню, как через несколько минут мы вышли из воды, из моря, на пляж отеля явно не в Астрахани, причём абсолютно сухими. Разумеется, я стала искать логическое объяснение этому феномену и у меня возникли три версии: первая, ты — инопланетянин. Эта догадка меня пугала. А что если ты, как в лучших традициях фильмов ужаса, превратишься в какую–нибудь семиглавую инопланетную драконину и используешь моё тело для вынашивания своих жутких детёнышей, которые меня же потом радостно и стрескают? Вторая версия — ты учёный, которому всё же удалость изобрести машину для перемещения во времени и пространстве, с помощью которой мы здесь и очутились. Приятная теория, но её сильно подтачивал твой юный для учёного возраст. А вот третьей теорией как раз и стало предположение того, что ты — волшебник. И я рада, что именно она подтвердилась. Теперь всё понятно и логично.
Телар ушам своим не поверил.
— То есть, по–твоему, существование волшебства также можно объяснить логически? — удивлённо воскликнул мужчина. — Алёна, у меня слов нет… ты прелюбопытнейший человечек…
— Не передёргивай, — ухмыльнулась я. — Я лишь сказала, волшебство логически объясняет происшедшее, для иных выводов я пока не обладаю достаточной информацией.
— Но даже то, как спокойно ты восприняла факт существования волшебства…
— Не обольщайся. Если бы я не испытала действие чего–то сверхъестественного на себе лично, причём неоднократно — ни за что бы не поверила, — хитро улыбаясь, заметила я. — Но у меня было время на осмысление, и я не настолько уперта, чтобы не верить фактам.
— М-да… — задумчиво протянул Телар. — Если бы я знал, насколько спокойно ты всё воспримешь, то давно посвятил бы тебя в нашу жизнь и, возможно, событий предшествующей ночи удалось бы избежать.
— И снова не обольщайся: если бы не было событий прошлой ночи и последующего перемещения в пространстве, всему остальному я без труда нашла бы вполне земное научное объяснение и не поверила бы в существование волшебства, — парировала я. — Ладно, товарищ волшебник, пошли кушать — или я начну грызть тебя.
Всё ещё отказываясь верить тому, с какой лёгкостью я приняла на веру объяснения, откладываемые им до самого последнего момента, Телар раздвинул шторки и первым вышел наружу, протянув мне руку. С его помощью я смело шагнула навстречу незнакомому миру и… застыла на месте, не в состоянии двинуть внезапно одеревеневшими конечностями, почувствовав себя в центре всеобщего внимания: десятки, а может, и сотни любопытствующих глаз были устремлены на меня. В который раз я искренне посочувствовала Наташе Ростовой на первом балу…
— Не обращай внимания, — нагнувшись, прошептал мне на ухо Телар. — Одна просьба: пожалуйста, расслабься и веди себя естественно, как будто ты среди обычных людей, волшебники на самом деле мало чем от них отличаются. Если тебе будут улыбаться и кланяться — просто спокойно и сдержанно улыбайся в ответ, и этого будет достаточно. Видишь ли, я публичный человек, а здесь могут объявиться папарацци… Садись в кресло, и я мигом довезу тебя до места…
— …стоп, стоп, стоп! — беспардонно прервала я Телара, стараясь говорить как можно тише, в результате чего перешла на самое настоящее шипение. — Это про какое такое кресло ты говоришь? Уж не про эту ли инвалидную коляску!? — возмутилась я, указывая взглядом на стоящее рядом с паланкином кресло на колёсиках наподобие тех, в которых в фильмах обычно перевозят неходячих больных. — Ты что, американских сериалов про больницу насмотрелся!? — продолжала шипеть я.
— Алён… э–э–э… но я же не могу нести тебя в ресторан на руках… — растерянно защищался Телар.
— Сначала катафалк, теперь инвалидное кресло… А зачем меня вообще носить, возить, я что, самостоятельно передвигаться не в состоянии!? — продолжала бушевать я. — В общем, так: в эту хрень не сяду, сама дойду потихоньку с твоей помощью, договорились?! — ультимативным тоном закончила я и решительно взяла его под руку.
— Как скажешь, — удручённо вздохнул Телар и медленно зашагал через всё фойе к ресторану. — Ты извини, я как лучше хотел…
И вот тут–то я наконец очухалась и, терзаемая угрызениями совести, подумала: что же я, тупындра бестолковая, творю? Человек меня от смерти спас, организовал лечение; раскрыл тайну, которую, возможно, не имел права раскрывать; носится со мной как со священной коровой, а я ему разборки устраиваю и недовольство выказываю! Тоже мне, Принцесса на Горошине… А ведь идти–то действительно тяжело и больно, он был прав.
