Я совсем было решился разбудить дедулю, так встревожился. Но тут у себя над головой я услышал шум. Поднялся в кухню, а там Енси распивает кукурузный самогон (мамуля поднесла). Только я увидел старого хрыча, как у меня опять появилось дурное предчувствие.
Енси сказал: «ух ты», поставил кувшин и спросил, готовы ли мы. Я показал на свою машинку и ответил, что вот она, как она ему нравится.
– Только и всего? – удивился Енси. – А сатану вы не призовете?
– Незачем, – отрезал дядя Лес. – И тебя одного хватит, галоша ты проспиртованная.
Енси был страшно доволен.
– Уж я таков, – откликнулся он. – Скользкий, как галоша, и насквозь проспиртован. А как она действует?
– Да просто делает из одного тебя много-много Енси, вот и все, – ответил я.
До сих пор папуля сидел тихо, но тут он, должно быть, подключился к мозгу какого-нибудь прохвессора, потому что вдруг понес дикую чушь. Сам-то он длинных слов сроду не знал.
Я тоже век бы их не знал, от них даже самые простые вещи запутываются.
– Человеческий организм, – заговорил папуля важно-преважно, – представляет собой электромагнитное устройство, мозг и тело испускают определенные лучи. Если изменить полярность на противоположную, то каждая ваша единица, Енси, автоматически притянется к каждому из ныне живущих людей, ибо противоположности притягиваются. Но прежде вы войдете в аппарат Сонка и вас раздробят…
– Но-но! – взвыл Енси.
– …на базовые электронные матрицы, которые затем можно копировать до бесконечности, точно так же как можно сделать миллионы идентичных копий одного и того же портрета – негативы вместо позитивов. Поскольку для электромагнитных волн земные расстояния ничтожны, каждую копию мгновенно притянет каждый из остальных жителей Земли, – продолжал папуля как заведенный. – Но два тела не могут иметь одни и те же координаты в пространстве-времени, поэтому каждую Енси-копию отбросит на расстояние полуметра от каждого человека.
Енси беспокойно огляделся по сторонам.
– Вы забыли очертить магический пятиугольник, – сказал он. – В жизни не слыхал такого заклинания. Вы ведь вроде не собирались звать сатану?
То ли потому, что Енси и впрямь похож был на сатану, то ли еще по какой причине, но только невмоготу мне стало терпеть – так скребло на душе. Разбудил я дедулю. Про себя, конечно, ну, и малыш подсобил – никто ничего не заметил. Тотчас же в мезонине что-то заколыхалось: это дедуля проснулся и приподнялся в постели. Я и глазом моргнуть не успел, как он давай нас распекать на все корки.
Брань-то слышали все, кроме Енси. Папуля бросил выпендриваться и закрыл рот.
– Олухи царя небесного! – гремел разъяренный дедуля. – Тунеядцы! Да будет вам ведомо: мне снились дурные сны, и надлежит ли тому удивляться? В хорошенькую ты влип историю, Сонк. Чутья у тебя нет, что ли? Неужто не понял, что замышляет этот медоточивый проходимец? Берись-ка за ум, Сонк, да поскорее, а не то ты и после совершеннолетия останешься сосунком. – Потом он прибавил что-то на санскрите. Дедуля прожил такой долгий век, что иногда путает языки.
– Полно, дедуля, – мысленно сказала мамуля, – что такого натворил Сонк?
– Все вы хороши! – завопил дедуля. – Как можно не сопоставить причину со следствием? Сонк, вспомни, что узрел ты в том бульварном журнальчике. С чего это Енси изменил намерения, когда чести в нем не больше, чем в старой сводне? Ты хочешь, чтобы мир обезлюдел раньше времени? Спроси-ка Енси, что у него в кармане штанов, черт бы тебя побрал!
– Мистер Енси, – спрашиваю, – что у вас в кармане штанов?
– А? – он запустил лапу в карман и вытащил оттуда здоровенный ржавый гаечный ключ. – Ты об этом? Я его подобрал возле сарая. – А у самого морда хитрая-прехитрая.
– Зачем он вам? – быстро спросила мамуля.
Енси нехорошо так на нас посмотрел.
– Не стану скрывать, – говорит. – Я намерен трахнуть по макушке всех и каждого, до последнего человека в мире, и вы обещали мне помочь.
– Господи помилуй, – только и сказала мамуля.
– Вот так! – прыснул Енси. – Когда вы меня заколдуете, я окажусь везде, где есть хоть кто-нибудь еще, и буду стоять у человека за спиной. Уж тут-то я наверняка расквитаюсь. Один человек непременно будет тот малый, что мне нужен, и он получит с меня должок.
– Какой малый? – спрашиваю. – Про которого вы рассказывали? Которого встретили в Нью-Йорке? Я думал, вы ему деньги задолжали.
– Ничего такого я не говорил, – огрызнулся Енси. – Долг есть долг, будь то деньги или затрещина. Пусть не воображает, что мне можно безнаказанно наступить на мозоль, тридцать там лет или не тридцать.
– Он вам наступил на мозоль? – удивилась мамуля. – Только и всего?
– Ну да. Я тогда надравшись был, но помню, что спустился по каким-то ступенькам под землю, а там поезда сновали в оба конца.
– Вы были пьяны.
– Это точно, – согласился Енси. – Не может же быть, что под землей и вправду ходят поезда! Но тот малый мне не приснился, и как он мне на мозоль наступил – тоже, это ясно как божий день. До сих пор палец ноет. Ох, и разозлился я тогда. Народу было столько, что с места не сдвинуться, и я даже не разглядел толком того малого, который наступил мне на ногу.
Я было замахнулся палкой, но он был уже далеко. Так я и не знаю, какой он из себя. Может, он вообще женщина, но это неважно. Ни за что не помру, пока не уплачу все долги и не рассчитаюсь со всеми, кто поступил со мной по-свински. Я в жизни не спускал обидчику, а обижали меня почти все, знакомые и незнакомые.
Совсем взбеленился Енси. Он продолжал, не переводя духа:
– Вот я и подумал, что все равно не знаю, кто мне наступил на мозоль, так уж лучше бить наверняка, никого не обойти, ни одного мужчины, ни одной женщины, ни одного ребенка.
– Легче на поворотах, – одернул я его. – Тридцать лет назад нынешние дети еще не родились, и вы это сами знаете.
– А мне все едино, – буркнул Енси. – Я вот думал-думал, и пришла мне в голову страшная мысль: вдруг тот малый взял да и помер? Тридцать лет – срок немалый. Но потом я прикинул, что даже если и помер, мог ведь он сначала жениться и обзавестись детьми. Если не суждено расквитаться с ним самим, я хоть с детьми его расквитаюсь. Грехи отцов… Это из священного писания. Дам раза всем людям мира – тут уж не ошибусь.
– Хогбенам вы не дадите, – заявила мамуля. – Никто из нас не ездил в Нью-Йорк с тех пор, как вас еще на свете не было. То есть я хочу сказать, что мы там вообще не бывали. Так что нас вы сюда не впутывайте. А может, лучше возьмете миллион долларов? Или хотите стать молодым, или еще что-нибудь? Мы можем вам устроить, только откажитесь от своей злой затеи.
– И не подумаю, – ответил упрямый Енси. – Вы дали честное слово, что поможете.
– Мы не обязаны выполнять такое обещание, – начала мамуля, но тут дедуля с мезонина вмешался.
– Слово Хогбена свято, – сказал он. – На том стоим. Надо выполнить то, что мы обещали этому психу. Но только то, что обещали, больше у нас нет перед ним никаких обязательств.
– Ага! – сказал я, смекнув, что к чему. – В таком случае… Мистер Енси, а что именно мы вам обещали, слово в слово?
Он повертел гаечный ключ у меня перед носом.
– Вы превратите меня ровно в стольких людей, сколько жителей на земле, и я встану рядом с каждым из них. Вы дали честное слово, что поможете мне. Не пытайтесь увильнуть.
– Да я и не пытаюсь, – говорю. – Надо только внести ясность, чтобы вы были довольны и ничему не удивлялись. Но есть одно условие. Рост у вас будет такой, как у человека, с которым вы стоите рядом.
– Чего?
– Это я устрою запросто. Когда вы войдете в машинку, в мире появятся два миллиарда двести пятьдесят миллионов девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот семнадцать Енси. Теперь представьте, что один из этих Енси очутится рядом с двухметровым верзилой. Это будет не очень-то приятно, как по-вашему?
– Тогда пусть я буду трехметровый, – говорит Енси.
– Нет уж. Какого роста тот, кого навещает Енси, такого роста будет и сам Енси. Если вы навестили малыша ростом с полметра, в вас тоже будет только полметра. Надо по справедливости. Соглашайтесь, иначе все отменяется. И еще одно – сила у вас будет такая же, как у вашего противника.
Он, видно, понял, что я не шучу. Прикинул на руку гаечный ключ.
– Как я вернусь? – спрашивает.
– Это уж наша забота, – говорю. – Даю вам пять секунд. Хватит, чтобы опустить гаечный ключ, правда?
– Маловато.
– Если вы задержитесь, кто-нибудь успеет дать вам сдачи.
– И верно. – сквозь корку грязи стало заметно, что Енси побледнел. – Пяти секунд с лихвой хватит.
– Значит, если мы это сделаем, вы будете довольны? Жаловаться не прибежите?
Он помахал гаечным ключом и засмеялся.
– Ничего лучшего не надо, – говорит. – Ох, и размозжу я им голову. Хе-хе-хе.
– Ну, становитесь сюда, – скомандовал я и показал, куда именно. – Хотя погодите. Лучше я сам сперва попробую, выясню, все ли в исправности.
