Так просто?
Просто, когда знаешь путь. Но любое знание требует страдания. Я могу только подсказать, искать путь тебе придется самой.
Загадками говорите, мистер И-Ван.
Жизнь состоит из загадок. Ты, например, сегодня весь день пыталась разгадать одну из них.
Какую?
Что скрывается по ту сторону зеркала. Действительно хочешь знать?
Не знаю. А чего хотите от меня вы, мистер И-Ван?
Тебя, Скалли.
Зачем?
Представь себе гигантскую мозаику. Каждый кусочек — это конкретный человек. Без него общей картины не получится. Нам нужен этот кусочек. Нам нужна именно ты, Скалли.
А зачем вам понадобился Джереми Уллман?
Рябь улыбки… Чуть позже, Скалли, чуть позже. Хочешь, снова погадаем?
Не хочу.
Зря. У меня есть предчувствие, что сегодня тебе выпала бы гексаграмма «Фу» — Возврат. Она следует сразу после разрушения. Когда разрушение кончается, ничто не может стоять к нему в более тесной связи, чем Возврат. В выходе и входе нет торопливости. Когда ты обретешь друзей, то вернешься на свой путь, и через семь дней наступит прозрение.
Твой разум вновь обретет ясность. Но если применишь силу, тебя ждет поражение.
…Облака стали пурпурными. Скалли прикоснулась к пульсирующему стеклу.
— Дэйна! Дэйна! Дэйна!
* * *
С детства Скалли терпеть не могла замкнутого пространства. И в лифтах-то ездила только по служебной необходимости. И вдруг — узкая кабина, несущаяся вниз. Попыталась открыть дверь, да где там! Сказано — замкнутое пространство.
— Дэйна! Дэйна! Дэйна!
Так! Она здесь не одна. Три сестрички Скалли тянут к ней руки прямо из зеркального плена. Ум, интуиция и красота. Так, кажется, говорил старец И-Ван?
— Дэйна! Дэйна! Дэйна!
Выбери меня!
Нет, меня!
Меня!
И в глазах такая мольба, словно от этого выбора зависит жизнь и смерть Дэйны Скалли. Вот только которой из…
А кабина несется вниз, и сквозь вопли клонов-сестричек можно расслышать шорох песка в гигантских часах.
ДЕЛАЙ ВЫБОР!
Да, внешне очень схожи. Но только внешне. Видимость важнее сути?
У Скалли-первой — воля, жестокость. Все ради Цели. Императрица Ци-си, да и только. Она не умоляет, она приказывает. Почудилось ли, что за ней мелькнул старец И-Ван? Наверное.
У Скалли-второй — наитие. Решимости не хватает, но в плане интуитивных решений равных нет.
Скользкая, как змея, подстраивающаяся под любого. Уболтает, уговорит, настоит на своем. А почувствовав заведомый проигрыш, отойдет в сторону. За ней тень — Э-Вана.
И Скалли-третья. Та, самая игривая. С алыми коготками. Секс плюс эмоция. Красота спасет мир, красоте подчиняются ум и интуиция. Временно, но подчиняются. Эта Скалли полностью поработила Сань-Вана.
ВЫБИРАЙ!
Если объединить всех трех, получится настоящая Скалли, подлинная. Если! Но Триаде хочется ум, интуицию и красоту по раздельности.
А лифт несется вниз, песчинок почти не осталось.
ВЫБИРАЙ!
— Себя! Я выбираю себя!!!
Удар и боль.
Приехали.
Остановка в аду.
* * *
Тик-так-тик-так. Пять утра.
Скалли очнулась в собственной постели, в любимой шелковой пижаме. Первым делом прошлепала в гостиную и проверила диванчик: стоит, как и стоял. Гнутые ножки прекрасно держат вес. Вот только деревянные поручни чуть треснули и кое-где лопнула обивка.
Кофе. Душ. Все, как обычно. Даже зеркала встретили утро без экцессов: в них только Скалли. Настоящая.
Подставив воспаленное лицо под холодный душ, приняла решение: отныне не спать. Как бы ни хотелось, не спать. Хватит ходить по ночам в гости. В чужие сны. И в свои собственные она никого не пустит! Мой сон — моя крепость! А Триада…
У Триады возникнут проблемы. Ой, возникнут! Или она плохо знает напарника Малдера.
Она хорошо знает напарника Малдера! Дров, положим, он способен наломать немало. Зато потом способен из тех дров сложить вполне приемлемое строение. Чуть ли не крепость! Ну, хижину, в крайнем случае.
Хижину, в которой можно укрыться и с успехом выдержать любую осаду… Что он там такое говорил ей в ночи по телефону?
Сто восемьдесят бревен, сваленные во дворе, так и останутся бревнами, пока не появится некто, пожелавший построить дом и знающий, как должным образом сложить бревна…
Считать ли наломанные дрова бревнами? Почему нет? Вопрос масштаба. И… это не вопрос! Что-что, а гигантомания, в принципе, не болезнь, но применение, примеривание окружающего мира к собственным возможностям.
Возможно все! Для них, для напарников Малдера и Скалли ничего невозможного нет! Они повяжут Триаду! Повяжут! Ну, и заодно… так, между прочим… побочно… добьются ответа, куда все-таки подевался коллега, агент Уллман… который когда-то умел хорошо целоваться.
Что-о-о?! Что-что?!
Да. Было. Ну, было, было! Напарнику Малдеру совсем не обязательно об этом знать. Но память Скалли хранит восторженную дрожь, которую она, первокурсница Мэрилендского университета, испытала, когда Джереми… О, нет-нет! Больше ничего не было. Один лишь поцелуй. (Да, но какой!) А более — ничего! Это ведь даже не повод для знакомства. Согласен, Малдер? Впрочем, Скалли почему-то догадывается, что ты, напарник, не согласен. Ну и не обязательно тебе, напарник, знать об этом. Давно было. Значит, считай, и не было вовсе. Быльем поросло.
Лучше вернемся к нашим баранам…
Вернемся. На службу. Именно что к баранам. Не в смысле глупости, допустим. Но в смысле упрямства — точно. И звуковое оформление — под стать…
Помощник директора ФБР мистер Скиннер типично блеял — не жалобно, а напористо, на агрессивной истерике, с заиканием от избытка эмоций. Уставившись на Малдера, как на новые ворота. Готовый боднуть.
— Бе-е!.. Бе-е!.. Бе-е-ез моей санкции вы, агент Малдер, не имели права на подобную самодеятельность!!!
— Самодеятельность? Вы сказали самодеятельность, мистер Скиннер?! Вы сами это сказали! Самодеятельность априори подразумевает игнорирование какой бы то ни было санкции! — агент Малдер угрюмо упрям, упрямо угрюм.
— Бе-е!.. Бе-е!.. Бе-езумец!!! Вы категорический безумец, агент Малдер! Вы сорвали оперативную комбинацию! Сорвали!!! Хоть это-то вам доступно?!
— Мне доступно многое, мистер Скиннер. А туда, куда у меня нет доступа, я иду… без доступа! И дохожу до конца!
— Бе-е!.. Бе-ешеный! Бешеный! Да вы просто взбесились, агент Малдер!
— О, если бы!
— Что?!
— Если б я взбесился! Тогда просто укусил бы вас, мистер Скиннер, тебя, Уолтер, за нос! И полсотни уколов в твою необъятную задницу гарантировано! Чтоб стоять тебе и не сесть!
— У меня необъятная задница?! У меня?!
— Судя по тому, чем ты думаешь, — необъятная! Они, «наши бараны», оба-два настолько увлеклись перепалкой, что и не заметили вдруг присутствующую леди. Ладно, не леди, просто коллега. Однако все-таки дама! Эй, джентльмены! Если она вам мешает, то сейчас же уйдет.
Скалли всего-то зашла в кабинет к напарнику, дабы с утра пораньше скоординировать совместные действия на предстоящий рабочий день, но, судя по имеющей место быть сваре, Малдер уже многое успел… Когда? За ночь? Успел без согласования со Скалли и, страшно подумать, без согласования с непосредственным руководством в лице Железного Винни. Хотя назвать лицом багровую, искаженную гневом физиономию мистера Скиннера можно с большой натяжкой. Что ж ты такое натворил, напарник?
— Джентльмены! Прошу прощения, но если я помешала…
— А, Дэйна! Весьма кстати! Я как раз собирался тебе звонить, но тут как раз ввалился этот… ополоумевший бизон и…
— Я — бизон?!! Вон отсюда, агент Малдер!
— Я — вон?! Вы находитесь в моем кабинете, Скиннер. Так что па-а-апрашу вас!.. Отсюда, отсюда!
— Ваш кабинет?! Я сделаю все, чтобы вы лишились не только кабинета, но и вылетели из Бюро без выходного пособия!
— Подавись своим выходным пособием! Но пока это мой кабинет!
Нет, это может продолжаться до бесконечности. И мужчины еще смеют называть женщин истеричками! Скалли взяла со стола опустевшую чашку с напластованием кофейной гущи, резко и без замаха швырнула об пол — аккурат между «нашими баранами».
Кряк! Осколки — веером! И кофейная жижа — веером!
Дальше тишина. Мгновенная и отрезвляющая.
Так-то лучше!
А крапинка вам идет, джентльмены. Бежевая, мелкая, кофейная крапинка.
— Джентльмены? Кто из вас мне объяснит, что послужило причиной вашего легкого разногласия? Джентльмены?
— Он взял Сань-Вана! — Скиннер обвиняюще ткнул пальцем в Малдера. Прозвучало как ябеда обиженного большого ребенка. — Представьте, Скалли! Взял Сань-Вана!
Малдер демонстративно крутанулся в кресле, закинув руки за голову, ни дать ни взять — большой ребенок-хулиган, безнаказанно играющий собственной силушкой:
— То ли еще будет! Пока всю Триаду не повяжу, не успокоюсь. Следующий — Э-Ван!
