Сталин всю жизнь избегал власти ради власти, чурался атрибутов личного могущества и брезговал рангами. Искренно полагая "ранги" забавой для обезьян, он знал, что человек разумный должен цениться лишь за способности. Потому и работали при нём социальные лифты: Вейдер мог назначить капитаном космического корабля двадцатичетырёхлетнего сопляка; Сталин — сделать наркомом едва разменявшего четвёртый десяток… тоже, в общем-то, не старца. Конечно, совсем не считаться с авторитетом тех или иных лиц было нельзя: лишь потому хотя бы, что он всё же обычно бывал обусловлен прежними их заслугами и достижениями.
Но сейчас в мире не было высшего авторитета, чем авторитет самого Сталина. Он был прав. Сила его и его авторитет проистекали из этой великой правоты.
Может быть, на всякую умную силу сыщется предостаточно трусости, дури, предательства и просто разгильдяйства. Что бы ни говорили и ни писали потом, летом 1941 именно генералитет убеждал Сталина в отсутствии военной угрозы со стороны Германии. Мол, до завершения войны на Западе Гитлер нападать не рискнёт.
Может быть, страус — птица исконно русская. Именно генералитет до самого последнего момента, даже 21 июня, противился мерам по приведению войск приграничных округов в полную боевую готовность.
Может быть, и правда, единственно возможная демократия — это диктатура. Именно Сталин, — а не командование РККА, — понял и почувствовал неизбежность нападения, заставил отменить увольнительные, подготовиться к оборонительным боям, провести скрытую мобилизацию.
Блистательные, увешанные "испанскими" орденами и волевыми подбородками маршалы пили, заводили гаремы, матом и рукоприкладством требовали от подчинённых "не паниковать".
Может быть, так называемые "репрессии", — а по сути — уборка мусора, — были недостаточными. Может быть, "блистательных" следовало собрать на совок и вышвырнуть, как вышвыривают в компостную кучу перезревший арбуз — такой нарядный и круглобокий, но приторно-гнилой внутри.
В совсем ином мире, несколько лет спустя Адольф Гитлер сказал бы в одном из своих последних интервью: "Я гибну от рук собственных генералов. Сталин совершил гениальный поступок, устроив чистку в Красной Армии и избавившись от прогнившей аристократии".
Это было бы в совсем ином мире.
Может быть, человечество заслужило свершившийся ужас. Заслужило — обезьяньей бесстыжей повадкой, подлой обывательской мудростью, мещанством. Неумением знать звёзды над головой.
Но другого человечества у Сталина тогда ещё не было.
Маленький родианец Двуул жизнью был, в общем-то, доволен. У представителей его расы выбор карьеры ведь, как правило, не особенно богат. Либо в наёмники, либо в охотники за головами… повезёт — войдёшь в преступный синдикат типа "Чёрного солнца". Да там и сгинешь. Наверх пробиваются не многие.
Но Двуулу повезло: Империи требовались механики…
Империи требовались пилоты, пехотинцы, командующие, десантники, шпионы и гарнизонный персонал. Требовались операторы артиллерийских систем, танков и транспортных вездеходов. Требовались флотские, но флотские — это элита, их не хватает всегда. Империя постоянно наращивала свою военную мощь; казалось, эта гонка давно превратилась в самоцель — сила ради силы, власть ради власти…
Не то чтобы Двуул как-то особенно переживал по поводу такой расточительности. Уж кем-кем, но пацифистом он не был, любовь к хорошей драке у всякого родианца в крови. Однако с возрастом горькому бандитскому фарту как-то начинаешь предпочитать тихое место вдали от лишних стычек, регулярную выплату жалования и спокойную возню с железяками.
Двуул повертел в руках очередную конденсаторную пластину. Нет, вот тут с краю керамика чуть раскрошилась, силовой перегрузки она может и не выдержать. Отложим для утилизации…
"Сколько расходов", он сморщил вытянутое личико, поводил дыхательной трубой, "сколько расходов…".
Маленький родианец был, в общем-то, довольно хорошим механиком, судя по тому, как Имперский агент сманивал его с насиженного места в гоночном ангаре на Даймле.
Наверное, Двуул не согласился бы вот так внезапно бросить всё, чего добивался последние несколько стандартных лет, но уж очень хороши были предложенные условия. Родианец получал флотские выплаты, походные и боевые, но при этом сохранял гражданский статус — никто не мог бы заставить его бегать с оружием…
Двуул не любил бегать с оружием. Он любил чинить оружие. Он любил чистить оружие, разбирать и собирать оружие, полировать оружие синтишёлком, заменять гальвеновые трубки, отстраивать системы ведения огня и проверять кристаллы термоаккумуляторов. Маленький родианец любил большие пушки — о, Кавила!.. А на "Палаче" не было недостатка в больших пушках.
Звёздный Супер-разрушитель — корабль, в общем-то, не для битв. Для террора. Сам факт прихода такого монстра в систему для почти любого планетарного правительства означал бы только одно: Империя зла, лучше пригнуть голову и соглашаться на все её "пожелания". Не согласишься — что ж… "Палач" без особого напряжения вскипятит твою планетку: хочешь — океаны, хочешь — вовсе литосферу. Соглашайся, дурачок.
Как можно не гордиться таким кораблём, даже если он только-только готовится покинуть верфь и выйти в первый проверочный переход?.. Двуул гордился, гордился тихо, почти нежно. Он выполнял обязанности оружейного техника честно и от души, уделяя особое внимание своим любимцам — тяжёлым турболазерам. И пускай эти грозные орудия почти совсем не годятся для борьбы с вёрткими истребителями повстанцев — зато для работы по наземным целям равных им, в общем-то, нет.
Конечно, к моменту отхода стапелей большая часть артиллерийских систем даже не была смонтирована — Империя слишком торопилась. И даже из введённых в строй многие были утрачены в той глупой катастрофе… И замену им взять негде — все на корабле уже знали, что "Палач" потерялся. Нави-дроиды пытались восстановить лоции, вычислить точку выхода с опорой на ближайшие звёзды, но пока…
Маленького родианца всё это волновало довольно слабо. Подумаешь — потерялись сами, подумаешь — потеряли… сколько же процентов артиллерийских систем они потеряли? где-то здесь был отчёт, который они составляли вместе с новым капитаном…
Друул пошарил по верстаку, чуть не смахнув какие-то мелкие детали. Подхватил присосками полосу синтишёлка, смял ткань, обернул ладонь… пупырышки ощутили знакомое шершавое прикосновение.
"Надо бы ещё раз пройтись по энергомуфте восемнадцатого агрегата", подумал родианец.
Он ведь, в общем-то, не пишет дотошную историческую книжку из жизни великого Навика Красного, правда? А простому механику без надобности сложные числа — Двуул просто делает своё дело. И точно знает, что даже избитый "Палач" всё равно остаётся самым большим, красивым и мощным звёздным линкором Галактики.
И его заботливо отполированные турболазеры всегда готовы нанести смертоносный удар туда, куда укажет Лорд Вейдер.
— Товарищ Половинкин, — сказал Иосиф Виссарионович, указывая трубкой в противоположный угол комнаты, — Вы уже, кажется, знакомы.
Коля, сохраняя стойку смирно, всем корпусом повернулся вправо и увидел вчерашнего "диверсанта". Юноша, на этот раз в сером плаще с кровавым подбоем стоял довольно напряжённо и глядел Коле в область переносицы.
— Это товарищ Старкиллер, — сказал Сталин, — поздоровайтесь, вам предстоит работать вместе.
Коля уставным шагом приблизился к "диверсанту". Никакой агрессии от того сегодня не чувствовалось, парень как парень, только руки в ожогах.
Половинкин по-уставному чётко отдал честь, представился и, сочтя красивый плащ всё-таки не военной формой, протянул ладонь. Старкиллер не шелохнулся, продолжая смотреть сквозь Колю.
— У них не принято, — сказал Сталин, улыбаясь в усы, — но ничего, подружитесь. Вы назначаетесь представителем Советского командования в Особой группе обеспечения государственных орбитально-планетарных сношений.
— Служу трудовому народу! — автоматически ответил Коля. — Почему я?
— По настоятельной личной просьбе товарища Старкиллера, между прочим, — заметил Судоплатов.
— Товарищ Председатель Совета Народных Комиссаров СССР товарищ Сталин! — громко сказал Половинкин, вытягиваясь ещё смирнее, — Разрешите вступить в ряды действующей армии на борьбу с фашистами!
Иосиф Виссарионович с видом выигравшего спор человека посмотрел на Судоплатова. Тот довольно осклабился, и Коля понял, что с этой стороны помощи ждать не приходится.
— Отпустите на фронт, товарищ Сталин, — сказал он, — я вот и заявление написал…
Сталин чуть наклонил голову.
— Возможно, товарищ Половинкин полагает, что мы направляем его не на фронт? Возможно, товарищ Половинкин надеется, что мы позволим ему отсидеться в безопасности там, в безвоздушном пространстве? — он ткнул трубкой вверх.
