С деловым видом — ибо он твердо знал, что никому не придет в голову остановить человека с закатанными рукавами, решительно шагающего и внимательно изучающего, видимо, крайне важный листок бумаги, — Виктор отправился в путь по деревянной и парусиновой стране чудес Интересных и Поучительных Картинок.
Одни здания были нарисованы на заднике других. Деревья спереди были деревьями, а сзади — лесом подпорок. Здесь царила бурная деятельность, хотя, насколько мог видеть Виктор, никто ничего не производил.
Потом он увидел, как человек в длинном черном плаще, черной шляпе и с усами, похожими на два пучка прутьев, привязывает девушку к одному из таких деревьев. Останавливать его никто не собирался, хотя девушка от него отбивалась. Человека два-три равнодушно наблюдали за сценой, а один стоял позади большого ящика на треноге и крутил ручку.
Девушка умоляюще простирала руки и беззвучно открывала и закрывала рот.
Один из наблюдающих встал, порылся в лежащей рядом стопке дощечек и поднял одну дощечку перед ящиком.
Дощечка была черная. Белыми буквами на ней было написано: «Не-ет! Не-ет!»
Он отошел. Злодей подкрутил усы. Человек с дощечкой вернулся. Теперь на ней значилось: «Аха-а! Мая гордая красавитса!»
Другой наблюдатель поднял мегафон.
— Прекрасно, прекрасно, — сказал он. — Перерыв пять минут. Потом все возвращаемся и делаем большую сцену драки.
Злодей отвязал девушку. Они удалились. Человек перестал крутить ручку, закурил сигарету и поднял крышку ящика.
— Все слышали? — спросил он. Раздалось дружное верещание.
Виктор подошел к человеку с мегафоном и тронул его за плечо.
— Срочное известие для господина Зильберкита, — сообщил он.
— Там, в конторе. — Человек, не оглядываясь, ткнул большим пальцем себе за спину.
— Благодарю.
В первом сарае, куда он заглянул, не было ничего, кроме рядов маленьких клеток, уходящих в темноту. Тут же о прутья клеток, злобно застрекотав, начали колотиться какие-то смутные контуры. Виктор поспешно захлопнул дверь.
За другой дверью оказался Зильберкит. Он стоял у стола, загроможденного всякими склянками и заваленного кипами бумаг.
— Туда положи, — рассеянно распорядился он.
— Вообще-то, это я, господин Зильберкит, — сказал Виктор.
Зильберкит обернулся и устремил на него отсутствующий взгляд, словно именно Виктор был виноват в том, что это имя ничего ему не говорит.
— Ну и?
— Я пришел по поводу работы. Помнишь?
— По поводу какой работы? Что я должен помнить? Каким образом ты сюда пролез?
— Я попробовал и пролез, — ответил Виктор. — Но это легко поправить — нужен всего-навсего молоток и пара гвоздей.
Лицо Зильберкита выразило панический ужас. Виктор извлек из кармана карточку и взмахнул ею перед носом Зильберкита, понадеявшись, что это снимет все вопросы.
— Помнишь, в Морпорке, пару дней тому назад? Ну? На тебя еще напали…
Зильберкит вспомнил.
— А, да, — без особой радости признал он. — Ты тот парень, который, так сказать, был моим спасителем.
— А ты еще приглашал меня, если я вдруг решу подвигать картинки, — добавил Виктор. — Я тогда не хотел, но сейчас уже хочу. — Он приветливо улыбнулся Зильберкиту.
Но про себя подумал: «Сейчас попробует вывернуться. Уже жалеет, что предложил. Отошлет меня в очередь».
— Да, конечно, — кивнул Зильберкит. — Нынче в движущиеся картинки устремилось немалое число одаренных людей. Ведь не сегодня завтра у нас уже будет звук. А ты у нас кто — плотник? С алхимией как-то был связан? Бесов когда-нибудь дрессировал? Руками работать умеешь?
— Нет, — признался Виктор.
— Поешь?
— Немного. В ванне. Но не очень хорошо.
— Танцуешь?
— Нет.
— Мечом владеешь? Умеешь фехтовать?
— Немного, — ответил Виктор.
Он занимался с мечом в спортивном зале. Но с противником никогда не сражался, поскольку волшебники обычно питают отвращение к спорту, так что единственным, не считая Виктора, обитателем Университета, посещающим спортзал, был библиотекарь, но того интересовали лишь канат да гимнастические кольца. Виктор отрабатывал перед зеркалом энергичные приемы собственного изобретения, и зеркало всякий раз признавало себя побежденным.
— Понятно, — мрачно подвел итог Зильберкит. — Не поешь. Не танцуешь. Немного владеешь мечом.
— Но я дважды спас тебе жизнь, — напомнил Виктор.
— Дважды? — резко переспросил Зильберкит.
— Ага, — ответил Виктор. Он глубоко вздохнул. Предстоял рискованный шаг. — Тогда, — сказал он, — и сейчас.
Повисла пауза. Наконец Зильберкит сказал:
— По-моему, два — это слишком.
— Прошу прощения, господин Зильберкит, — взмолился Виктор. — На самом деле я совсем не такой, но ты ведь меня сам пригласил, и я сюда притащился пешком, и у меня нет денег, и я голоден, и согласен на любую работу. На какую угодно. Пожалуйста.
Зильберкит с сомнением поглядел на него.
— Что, даже играть готов?
— А это как?
— Ну, изображать кого-то, притворяться — в общем, делать все понарошку, — пояснил Зильберкит.
— О да!
— А ведь вроде способный, образованный юноша… И куда катимся?… — горестно вопросил Зильберкит. — Чем ты занимаешься?
— Я учился на волш… — начал было Виктор, но, вспомнив о нелюбви Зильберкита к волшебникам, поспешно исправился: — …секретаря.
— На волшекретаря? — недоуменно переспросил Зильберкит.
— Только не знаю, получится ли у меня играть, — признался Виктор.
Зильберкит с удивлением посмотрел на него.
— Конечно получится, — заверил он. — Надо очень постараться, чтобы не суметь сыграть в движущихся картинках.
Он порылся в кармане и вынул монету в доллар.
— Вот, — сказал он. — Иди поешь.
Он оглядел Виктора с ног до головы.
— Чего-то еще? — спросил он.
— Ну, я надеялся, ты расскажешь мне, что происходит.
— Не понимаю, — мигом насторожился Зильберкит.
— Дня два я смотрел твой, этот, как его… твои клики… — Он почувствовал некоторую гордость оттого, что вспомнил технический термин. — Там, в городе. И вдруг больше всего на свете захотел оказаться здесь. До сих пор я ничего по-настоящему не хотел.
В улыбке Зильберкита читалось облегчение.
— Ах, вот ты о чем, — промолвил он. — Это просто магия Голывуда. Не волшебническая магия, — указал он поспешно, — не суеверия, не фокусы какие-нибудь. Нет! Это магия для простых людей. Просто голова кружится от неограниченных возможностей. Моя, во всяком случае, кружилась.
— Ага, — неуверенно отозвался Виктор. — Но как она действует?
Зильберкит просиял.
— Хочешь знать? — спросил он. — В самом деле хочешь узнать, как она действует?
— Да, я…
— С людьми по большей части очень скучно. Им показываешь что-то поразительное, ящик для картинок, например, а они только: «О!», и все тебе. И никогда не спросят, как это у тебя получилось. Господин Птич!
Последние слова он прокричал. Спустя минуту в дальнем конце лачуги открылась дверь, и появился человек.
С шеи у него свисал на ремне ящик для картинок. Из-за пояса торчали всевозможные инструменты. Руки были в пятнах от реактивов, брови отсутствовали, что, как вскоре узнал Виктор, служило верным признаком длительного обращения с октоцеллюлозой. Кепка его была повернута козырьком назад.
— Это Бригадир Птич, — сияя улыбкой, сообщил Зильберкит. — Наш старший рукоятор. Бригадир, это Виктор. Он будет у нас играть.
— Вот как? — отозвался Бригадир, посмотрев на Виктора, словно мясник на тушу. — Играть, значит?
— И он хочет знать, как все у нас действует, — сказал Зильберкит.
Бригадир одарил Виктора еще одним неприязненным взглядом.
— При помощи веревочки, — мрачно изрек он. — Все здесь висит на веревочке. Здесь бы все к богам рухнуло, если б не я и мой моток веревки.
В ящике, висящем у него на шее, вдруг поднялась шумная возня. Птич прихлопнул ящик ладонью.
— А ну, кончайте там! — велел он. Потом кивнул Виктору.
— Становятся беспокойными, когда режим нарушается.
— А что там, в ящике? — спросил Виктор.
— Любопытно, да? — ухмыльнулся Бригадир, подмигнув Зильберкиту.
Виктору вспомнились существа в клетках, которых он увидел в сарае.
— По звуку похоже на обычных демонов, — осторожно сказал он.
Бригадир поглядел на него с одобрением — так смотрят на глупую псину, которая вдруг исполнила хитрый фокус.
— Верно! — признал он.
— А как ты их удерживаешь, чтобы они не разбегались?
Бригадир осклабился:
— Веревка — незаменимая штука…
Себя-Режу-Без-Ножа Достабль был одним из тех редких людей, что способны мыслить прямолинейно.
Большинство людей мыслят изгибами и зигзагами. Скажем, начнут с мысли: «Давай-ка подумаем, как мне разбогатеть», и тут же куда-нибудь сворачивают, цепляясь за всякие «интересно, а что сегодня на ужин?» или «у кого бы перехватить пару монет?».
