Эссен хотел было закрыть окно, но услышал звуки драки. В одном из близлежащих переулков, судя по всему, кого-то сосредоточенно били. Хотелось верить, что это была охрана, схватившая очередного голодранца, приближавшегося к резиденции советника.
Конечно, можно было придумать себе очередной повод, очередное срочное дело и никуда не выходить, предоставив ситуации развивать самостоятельно. Но Эссен чувствовал где-то в глубине души — сейчас на кону не просто его честь. И даже не жизнь.
То, что за последние несколько месяцев произошло в Лагенвельте, было началом чего-то нового, невиданного. Это понимали все — и тролли-купцы, деловито, но с неслыханным энтузиазмом осваивавшие с помощью невесть откуда взявшихся армий приказчиков новые рынки, и полусумасшедшие маги — создатели новых заклинаний, десятками напрашивавшиеся на аудиенции к Гансу и Эссену.
Все они просили покровительства и, конечно, денег для доведения до ума новых заклятий и нового магического оружия. Все это выходило далеко за рамки простой войны. То, чему положило начало битва под Гамбургом, двигалось подобно горной лавине. Неотвратимо и быстро. Еще год, может быть, два — и империя фон дер Хонников станет могучей торговой и магической державой, неуязвимой для внешнего вторжения.
Эссен начал торопливо одеваться, не переставая размышлять. Зачем лично ему, сластолюбцу и эгоисту, весь этот новый, великий Фатерлянд? Эссен ощущал, что знает ответ на этот вопрос, но просто не мог его сформулировать. Здесь и сейчас было ясно одно — от того, выйдет ли он в эту стылую, страшную ночь, в которой охранники бьют людей, зависело — получит ли его и Гансово неслыханное детищевозможность по настоящему заявить о себе на весь Лагенвельт. Да что заявить. Под угрозой находилось само существование новой империи, которая пока зависела от найденного оружия, служившего единственным инструментом подчинения и убеждения врагов.
И вдруг Эссен понял, почему он так боится улицы. Именно для слежки и контроля за теми, кто вот также приходил на судьбоносные развилки своих жизней, Властелины Случайностей и создали когда-то очень давно Орден Хранителей. Все то, что происходило с ним и Гансом до сих пор, с точки зрения привычной жизни в Лагенвельте, было фантасмагорией.
Эссен понимал, что все это не могло остаться без внимания Ордена. Вполне возможно, что и пуля, нашедшая его во время обучения новобранцев и чуть было не отправившая его на тот свет, была не случайной. Неумелую руку солдата подтолкнули те же самые хранители. Это их стиль. Он был почти уверен, что за всем этим стояли они.
Советник вдруг понял, что они с Гансом чем-то похожи на неразумных детей, играющих на дне высохшего пруда под только что построенной запрудой. Там, наверху, накапливает силу остановленная ей вода. И кто знает, от какого чиха плотина прорвется, и на их головы обрушится вся мощь неслучившихся случайностей. Можно было сойти с ума от таких мыслей.
Но чувствовал Эссен и другое. Сегодня в темных лесах, окружавших город со всех сторон, ему предстояло либо погибнуть, повинуясь невидимой руке Властелинов, которые наконец-то заставят правильно упасть свои костяшки в Зале Великой Игры и разверзнут под его ногами заранее заготовленную волчью яму с острыми кольями на дне, либо совершить нечто такое, после чего новая история Лагенвельта станет непоколебимой реальностью даже для Властелинов Случайностей.
Эссен спускался по лестнице, и с каждым шагом страх в его сердце уступал место привычному азарту. На мгновение он почувствовал себя равным Хранителям, а, может быть, в чем-то и превосходящим их. Он на секунду задержался перед дверью дворца, жестом руки остановил метнувшегося было с услужливой физиономией охранника — и шагнул в вечерний холод улицы.
— Коня, — приказал он подскочившему слуге, и тот исчез в темноте. Через несколько минут он появился, ведя под уздцы любимого коня Эссена.
Эссенловко впрыгнул в седло. Скакун будто чувствовал все укрепляющуюся решимость своего хозяина вставить фитиль матери-истории и весело пофыркивал, переступая копытами по булыжной мостовой.
— Сир, я не могу отпустить вас без охраны, — поспешил к Эссену начальник караула.
— Охрана? Тогда дай мне в сопровождение братьев Хойзенвеггеров.
— Близнецов? Но ведь они…
— Что они? Ты хочешь сказать, что Эссен сошел с ума и просит двух самых неумелых и ленивых бойцов, один из которых когда-то едва не пристрелил его на учениях?
— Да, сир. Все это, по меньшей мере, странно.
— Послушай, Гилель, ничего странного в этом нет. Они виноваты передо мной. Это раз. Они не любят задавать лишних вопросов. Это два. А все остальное тебе знать не обязательно.
— Да, сир…
Спустя пару минут во дворе особняка появились братья Хойзенвеггеры, два высоких, вечно сонных балбеса, чьи талии выдавали пристрастие к домашнему пиву и свиным сосискам. Франц, младший из братьев, был именно тем новобранцем, чья пуля чуть не оборвала жизненный путь Эссена. Сенешаль считал, что именно чувство вины, сделает изплохого солдата, преданного слугу способного на все ради своего хозяина. Впрочем, сегодня у него появлялся шанс это проверить.
Когда братья подъехали, Эссен увидел в глазах Франца ужас. Ему стоило большого труда не рассмеяться.
— Франц, не надо бояться. Если бы я желал тебе зла, я бы никогда не взял бы тебя в дворцовую гвардию.
На самом деле, Эссен выбрал Хойзенвеггеров, не только из-за уверенности в их преданности но и повинуясь суеверному желанию защитить себя хотя бы от малой толики того, что могли ниспослать на его голову Хранители. Братья уже имели шанс изменить историю Лагенвельта. Но, даже, если рукой Франца Хойзенвеггера двигала воля Властелинов Случайностей, то, наверное, в этот момент Великие были сильно пьяны. А как известно, они никогда не повторяли дважды одну и ту же ситуацию. Стало быть, Эссен был уверен в том что не получит случайную пулю от своих телохранителей.
— Все. Едем. — Эссен пришпорил коня и быстрым аллюром выехал через открывшиеся ворота на темную площадь, освещавшуюся лишь магическими шарами на башнях дворца.
Некоторое время троица скакала по темным городским улицам молча. Согласно указаниям в записках, им предстояло выехать из города через Куриные ворота и направиться лесом в сторону пригорода Ратценбург.
Неожиданно чуткое ухо Эссена уловило странный диссонанс в ровном цокоте копыт. Где-то рядом, совсем рядом на лошади ехал еще кто-то. Советник прислушался. Звук доносился не сзади, как можно было бы ожидать от ночного супостата, а спереди, и при этом цокот удалялся.
— Стойте! — приказал Эссен.
Все остановились. В ночной тишине незнакомый и невидимый во мраке всадник проехал еще несколько локтей и тоже остановился. В доме, у стены которого замерли сенешаль и его сопровождающие, кто-то пьяно и весело заорал.
— Едем дальше. — бросил своим спутникам Эссен. Они двинулись дальше. Эссен повернул голову к старшему Хойзенвеггеру и спросил:
— Райнер, ты слышишь?
— Да, сир. Впереди кто-то едет. Догнать?
— Да. И быстро.
Братья переглянулись и скрылись в ночной темноте. Таинственный всадник не стал дожидаться, пока охранники его догонят, и припустил с места в карьер. Цокот копыт начал отдаляться. Спустя минуту Эссен понял, что остался среди ночного города совсем один. Братья, похоже, увлеклись погоней.
Он все еще улавливал практически на пределе слуха, куда направились беглец и его преследователи, и направил коня в ту же сторону. Невидимый всадник гонял братьев по темным пригородам города. Он не пытался пока выскочить за крепостную стену, а демонстрировал прекрасное знание узких переулков и проходных дворов.
Эссен гнал коня по звуку. И вдруг на тесном перекрестке он столкнулся с братьями. Он резко натянул удила и чудом удержался на вставшем на дыбы жеребце. Братья имели удрученный вид.
— Сир, вы? — с тоской в голосе спросил Франц. — Сир, мы не можем его поймать. Он здесь, но в руки нам не дается.
