— Интересно, — сказала я задумчиво, — а куда подевался Персиваль?
— Думаю, валяется где-то, — безразлично ответил эльф. — Пойдем уже, есть хочется.
— Мы не можем уйти без гнома, — вздохнула я. — А вдруг ему плохо? И он не сможет добраться до харчевни сам? Представляешь, какие издевательства учинит над ним капитан в этом случае?
— А мне какое дело?
— Мы должны помочь Персивалю, — решительно заявила я, вставая. — Пойдем обратно, будем его искать.
— Ты думаешь, что говоришь? — возмутился эльф. — Назад — это значит, что нам придется пройти еще больше! Я не собираюсь тратить свои силы и время, отведенное на завтрак, ради беспомощного гнома. Кто он мне?
— Мы в одном отряде, — удивилась я равнодушию целителя к судьбе Персиваля. — Разве не так? Нам вместе жить и работать еще минимум полгода, а ты хочешь бросить своего друга в самом начале?
— Он мне не друг, — заявил целитель.
— Все равно. Мы не можем его бросить.
— Не мы, а ты не можешь его бросить.
— Да, я не могу его бросить. Каким бы он ни был, он с нами в команде. Он наш, понимаешь? А своих бросать неправильно.
Эльф закатил глаза и остался сидеть на обочине. А я отправилась назад, искать гнома.
Правда, шла я в одиночестве недолго. Очень скоро со мной поравнялся Даезаэль. Лицо его было еще более унылым, чем всегда, поэтому я воздержалась от комментариев. Мы шли молча и целеустремленно, и на нас — о чудо! — перестали обращать внимание. Во всяком случае, мне затылок перестали жечь любопытные взгляды.
— Эй ты, в ободранной юбке! — Я вздрогнула от оклика. — Это не твой, часом?
Мужик, сидевший на облучке телеги, указал кнутовищем на тело, лежавшее на охапках хвороста.
— Персиваль! — узнала я. — Что с ним? Он жив?
— Жив, только валялся на дороге, мешал проехать. Сказал, отдать его эльфу и девушке в обрезанной юбке. Эльфа я не нашел, а вот тебя признал. Забирай. Мне лишний груз не нужен. И это… За проезд заплатить бы надо.
— Можете отрезать себе сала от этого жирдяя, — предложил целитель. — Больше у нас с собой ничего нет.
Мужик, испугавшись, замахал руками:
— Что ты, что ты! Живого резать? Нет денег — так бы и сказали, что ж я, волкодлак какой! — Он прищурился, пристально рассматривая Даезаэля. — А ты кто таков будешь? Странный какой-то… надо бы страже у города доложить.
— Я — эльф, — злобно сказал целитель, пока я помогала кряхтящему гному принять на телеге хотя бы сидячее положение.
— Да? — искренне удивился мужик. — А я и не признал. Эльфы, они же вроде по-другому выглядят. Светлые, одухотворенные. Волосы такие… такие… не косички, в общем. А ты… не такой совсем. Какой же ты после этого эльф?
— Темный, — злобно сказал целитель. — Не светлый, не одухотворенный, и волосы у меня в косичках. Я гнусный темный эльф, который обожает на завтрак есть свежие человеческие почки, закусывая их мозгами!
От Даезаэля исходила такая волна ненависти, что я отшатнулась. Лошадь мужика нервно заржала, а сам крестьянин бросил поводья, столкнул гнома с телеги и так хлестнул несчастное животное по спине кнутом, что телега со скрипом и треском помчалась по дороге, теряя на ухабах хворост.
Я не рискнула заговорить с эльфом, поэтому подошла к Персивалю. Он лежал в дорожной пыли с закрытыми глазами и тяжело дышал.
— Персиваль, — позвала я, — вставай. Нам нужно идти.
— Я не могу, — прохрипел гном. — Оставьте меня здесь умирать!
— И оставим. Можем еще и добить, чтобы не мучился, — сообщил целитель. Голос его вернулся в обычную степень мрачности, поэтому я решилась спросить:
— А разве существуют темные эльфы?
— Конечно, нет. Эльф — это по определению одухотворенное, светлое и высшее существо.
— А ты? — просипел гном, безуспешно пытаясь подняться и нервно косясь на Даезаэля. Видно, он верил, что тот может его добить, чисто из целительского сострадания.
— И я тоже. Просто моя светлость и одухотворенность недоступна пониманию таких ограниченных личностей, как… как некоторые. И тебе лучше не языком трепать, а попросить кого-то нас подвезти. А то мы не успеем к завтраку.
— Ехать будет нечестно, — сказала я. — Капитан приказал нам этот отрезок дороги пробежать. Давайте его хоть пройдем.
— Проедем, — простонал Персиваль. — У меня есть с собой несколько монет. Доедем до поворота перед харчевней и немного пройдем.
— Я так не могу. Ведь капитан заботится о нашей будущей безопасности! Как мы сможем сбежать в случае чего, если не будем тренироваться? — горячо сказала я. — Пойдем, я уверена, что уже немного осталось.
— Я еду, — сказал эльф.
— А она нас заложит капитану, и что он тогда придумает — страшно представить. Если ехать, то только всем, — обиженно надул губы Персиваль.
— Не суди по себе, я совсем не собиралась ябедничать, — укоризненно сказала я. — Хотите ехать — поезжайте. А я пойду.
— Как ты дожила до своих лет с такими представлениями о жизни? — уныло спросил Даезаэль, толкая носком сапога гнома, чтобы тот резвее шевелился.
— Нормально дожила, — резче, чем хотелось, ответила я. — Но своей честью я не намерена поступаться. Я знала, что на этой работе будет тяжело, и готова преодолевать трудности, а не бежать от них.
— Пафос, пафос, пафос, — издевательски развел руками эльф. — Только разве поможет нам этот пафос поднять эту тушу с дороги? Да еще так, чтобы она при этом шла?
— Я не она, — прохныкал гном.
— Какой из тебя мужчина? А туша — это она. — Даезаэль сплюнул. — Вставай.
— Может быть, ты ему поможешь? — попросила я. — Ведь есть у целителей приемы, которые помогают переносить тяжелораненых?
— Он не тяжелораненый, и я не намерен тратить на него свою магию. Она мне самому пригодится. Хотя… — Эльф развел руки, промурлыкал мелодичную песенку, и Персиваля резко подняло с дороги и поставило на ноги. Целитель с видимым удовольствием дал страдальцу пинка. — Пошел!
— Я никогда не ходил дальше, чем в мастерскую, — хныкал гном, плетясь впереди нас. Иногда Даезаэль подталкивал его в спину, и это немного ускоряло наше передвижение. — Почему вы так со мной? Ты же целитель! Ты должен быть милосердным.
— Маме своей жаловаться будешь, — спокойно ответствовал эльф. — Или капитану. А мне не надо. Я жалобы мимо ушей пропускаю, это у меня профессиональное.
— Как мимо таких ушей можно хоть что-то пропустить? — с новыми силами возопил гном. — Они же у тебя как лопухи!
— Ты — дурак и неуч, — констатировал Даезаэль. — Лопухи имеют совершенно другую форму. Учись оскорблять тонко, гора сала.
— Я не гора сала, я просто упитанный!
— Ребята, — вмешалась я, — учтите, чем больше сил вы будете тратить на ругань, тем меньше у вас их останется на путь.
— Вот поэтому ты так долго молчала! — напустился Персиваль уже на меня. — Ты знала этот секрет и молчала! Молчала специально, чтобы оставить себе больше сил!
Я пожала плечами, не опускаясь до перепалки.
Так мы и шли, точнее, еле-еле плелись, и дорога казалась бесконечной. Абсолютно все проезжающие и проходящие мимо обгоняли нас, даже матери с маленькими детьми шли быстрее. Гном ковылял, смешно расставляя ноги, а Даезаэль иногда останавливался и срывал клейкие листочки с кустов или вырывал молодую травяную поросль. Тщательно отряхнув зелень от пыли, эльф с унылым выражением лица отправлял добычу в рот.
— Что ты делаешь? — спросила я.
— Ем. Видишь ли, я уже распрощался с мыслью о том, что нам достанется завтрак. Хорошо, если мы придем до того, как капитан решит, что ждал нас достаточно, и отправится в путь. Ни догонять фургон, ни платить неустойку за дезертирство с королевской службы я не намерен. А молодая зелень — это витамины. Хоть и горчит немного.
— Это только эльфы могут питаться такой дрянью, — прохныкал гном. — А я хочу горячую яичницу на сале. И молока с медом!
— Хоти, — милостиво разрешил целитель.
— Ну все, — сказал Персиваль, падая. — Я больше и шага не сделаю. Все, я теперь точно умираю.
— Не умираешь. — Даезаэль облюбовал веточку какого-то куста и принялся грызть ее с задумчивым видом.
— Я натер штанами между ног! — заорал гном. — Это хуже, чем смерть!
— Я уже предлагал добить тебя, чтобы не мучился, — предложил милосердный целитель.
— Ты же целитель! Как ты можешь убивать!
— Ну если ситуация требует, то могу. Или вот она тебя добьет, ей можно. — Даезаэль указал на меня свежесорванной веточкой и засунул ее в рот.
— Снимай штаны. — Я поняла, что другого выхода нет. — Попробую тебя подлечить. Раз наш штатный целитель не хочет…
— Мне лечить у гномов между ногами не позволяет вера, — лицемерно вздохнул Даезаэль. — Но я с удовольствием на это посмотрю.
— Извращенец, — припечатал гном.
— Вовсе нет! Просто это будет мерзкое зрелище, которое еще раз докажет мне, что ничего хорошего в этой жизни нет.
