— Да, — кивнула я, показывая Дашке кулак.
— Как понадоблюсь — позови. Слышишь, ты только позови меня! — голос эхом разнесло по всей долине. Переливчатые слова, как капель, долго еще звучали в моей голове.
— А мне коня? Я тоже хочу — расстроилась я.
— Зачем он тебе? — Даша покосилась на своего гнедого. — Вот у меня теперь он есть, и что мне с ним делать? Кормить, поить, ухаживать придется. А у меня еще даже мужа нет, чтоб за скотиной ухаживать! — выдала подруга очередной шедевр женской логики.
Периодически даже я не понимала Дашкиных высказываний. То ли мужской нрав она имела в виду, то ли просто относилась к будущему мужу как к скотине. Уточнять я не стала, зная, что это бесполезно. Следствие неминуемо зайдет в тупик.
— У меня муж есть! — безаппеляционно заявила я, — Хочу тоже лошадь!
Если честно, то на кой она мне сдалась, я точно не знала. Но обидно было до слез: Дашке ни за что коня, а мне — спасителю Фольклора — ничего! Хочу лошадку! Маленькую такую, симпатичную! Мамочки!
По берегу вдоль речки ко мне мелко семенил пони. Маленький, симпатичный! Как заказывала. Под нос пони весело напевал: "А пони тоже кони, об этом знают пони…". Дашка покатилась со смеху: — Хочу кататься на Марусе! Ой, не могу! Коня она наколдовала! Смешарик ты, а не колдунья! Ты б ему еще крылья приделала для ускорения, а то пока ты на этой лошадке с места сдвинешься… — Дальше говорить она уже не могла из-за приступов хохота.
— И приделаю! — обида резко увеличилась в размерах. — Пусть крылья у поника вырастут! — топнула я ногой!
Ко мне через секунду спикировал белоснежный пони, обдав меня струей ветра в процессе складывания крыльев и продолжая напевать под нос ту же песенку: " Ему б в лихой погоне кого- нибудь спасти…"
— А у меня поющий пони! — я показала язык подруге. — Как тебя зовут, лошадка?
— Поник — Пегасик! — бодро отрапортовали мне. Мои глаза рисковали вывалиться из орбит окончательно. Дарья тоже ошарашено замолчала, затем последовал новый приступ безудержного хохота. Наткнувшись на мой о-очень недобрый взгляд, подруга тут же сосредоточилась. О чем — то поразмышляв сама с собой, она решила:
— Пошли разгадывать пророчество дальше? Или еще поколдуем, посоревнуемся — кто круче? — В глазах Дашки запрыгали чертики. — Или, может, сразу рванем порядки в этой анархичной стране наводить?
— Пошли! — согласилась я. — Только Андрею сказать надо, и у бабки спросить, где этот дурацкий камень искать.
Бабушка Яга первой пришла в себя после немой сцены.
— Ангел? У нас? Обалдеть!
— Так можно я попробую с вашей Пифией поговорить? — поинтересовался Орландо.
— Попробуй, сынок, — предложил Троглодит Иванович, — может, хоть тебе она что — то путное скажет.
— Уважаемая Пифия! — обратился к серьезной тетеньке ангел. — То, что вы ищете, у Вас дома под диван закатилось. По самой стенкой лежит.
— Да ты что?! — крикнула провидица и пулей унеслась вдаль.
— А чего потеряла — то? — вдогонку спросила баба Яга. — Вот, баба непутевая. Все стишки какие — то строчит, да морочит честным людям голову.
— Вазу она потеряла, — вернул Орландо разговор в нужное русло, изучая свой безупречный маникюр. — Сегодня к ней Нео в гости пожалует узнавать: кто ж все — таки избранный, то есть, кто порядок наводить в Фольклоре будет. А она ему вазу должна подсунуть. Себя она так проверяет, — пояснил ангел: — "И не переживай за вазу!" — коронная фраза вашей Пифии. Кто за предсказанием приходит и вазу ее разбивает, тому она точно что — то умное говорит, а не бред всякий несет. Потом Пифия ее опять склеивает и на место ставит.
— Умно! — согласился Змей. — А вазу зачем клеить?
— Ты знаешь, сколько вазы сейчас стоят? — огрызнулась бабуся. — Никаких денег не напасешься!
— Придется вам нашу Лию к Пифии вести, чтоб про пророчество узнать что — нибудь поконкретней, — влезла в разговор Луша.
На заднем дворе избушки под окном о чем — то тихо спорили Андрей и Хоттабыч. Мой муж при этом валялся под избой и что — то сосредоточенно крутил там. Я подошла поближе. Меня очень заинтересовала загипсованная нога моего супруга.
— Где успел? — поинтересовалась я, тыкая в гипс. Получив нечленораздельный ответ, я собралась уйти восвояси. Из под избы высунулась счастливая физиономия Андрея:
— Смотри, как я избушку модернизировал! — гордость перла из моего любимого за километр.
Я нагнулась и ахнула. Вместо обычных курьих ножек у избушки теперь были высококлассные подкованные сапоги со шпорами. Между ног избушки виднелось какое — то сомнительное отверстие.
— Это туалет типа сортир? — уточнила я.
— Это шасси! — Ответ меня просто ошеломил. — А еще есть вот что! — он гордо погладил избушку по бокам. — Давай, милая, — любовно пропел муж домику. Избушка отреагировала мгновенно: чуть пошатнувшись, она расправила красивые стальные крылья, покрашенные под цвет дерева.
— Круто! — выдохнула я. — А зачем ей это?
— Как ты не понимаешь?! — взвыл обиженный муж. — Избушка теперь может ходить в походы, летать, как птица, плавать, как теплоход, и ездить, как вездеход! Вместе с жильцами! И, заметь, все это без ущерба для здоровья! — Андрей выразительно постучал себя по гипсу.
— Жалко. Я поника завела.
— Не понял! — по выражению лица моего мужа было и без слов ясно, что он действительно ничего не понял.
— У меня теперь есть поник — Пегасик, — похвалилась я. — Мне же надо по Фольклору ездить, порядки наводить. Ну, я и завела поника. Не ногами же так далеко топать!
— В избушке поедем! — припечатал любимый, опять постучав по гипсу.
— А лошадка? — всхлипнула я.
— Впихнем!
Дашка, подойдя, к избушке завертелась на месте, всматриваясь вдаль. "Где ж ты, мой ангел хранитель? — пронеслось в ее голове. — И этот сбежал!"
Услышав мысленный зов своей подопечной, полуангел появился на пороге избушки. Дарья сразу ощетинилась, приняв оборонительную стойку. Гнедой конь, которого держала под уздцы моя подруга, окинул лиловым взором назревающую сцену и ехидно хмыкнул.
Орландо вышел из домика и подошел к девушке. Та замерла в ожидании, уперев руки в бока.
— Где ты была? — поинтересовался молодой человек. — Неприлично девушкам из хороших семей гулять по лесу в одиночку. — Он улыбнулся и взял девушку за руку. Другая бы растаяла тут же. Но не Даша! Выдернув руку и хищно прищурившись, подопечная возмутилась:
— А где ты был? Хранитель называется! А если б меня украли? Или убили? О чем ты вообще думаешь? Тоже мне, охранничек выискался! — оттолкнув парня в сторону, подруга, виляя бедрами, с гордо поднятой головой удалилась.
— Какая женщина! — выдохнул Троглодит Иванович, наблюдавший всю сцену в окно. — Не проворонь!
— Не беспокойтесь! — шутливо поклонился Орландо и тихо, чтоб никто не услышал, добавил: — Хотел бы потерять, да не смогу. Даже если очень захочу! Это ж мое наказание Господне! Перед глазами промелькнули кадры из жизни…
Худенькая женщина с огромными бездонными голубыми глазами стояла перед Ангельской Высшей школой, мучаясь сомнениями. Вдалеке что — то громыхнуло, и она решилась.
— Прости меня! — Со слезами на глазах женщина чмокнула в лоб черноволосого мальчугана лет пяти и ушла в ночь.
Вот ему уже пятнадцать. Выглядеть черной вороной среди белоснежных ангелочков тяжело. Каждый норовит поучить уму — разуму, поддеть. Волосы чернее ночи, озорной взгляд голубых бездонных глаз и имя как в мыльном сериале! Ему здесь никто не доверяет.
На уроках всеобщего смирения и законов мироздания он мирно спит на задней парте. Зато на предупреждении грехопадения с ним происходят странные вещи! Ему слышится голос, который смешит мальчишку и еще дает советы!
— Сегодня будем повторять первую и вторую заповеди, — слышится строгий голос преподавателя — Архангела Гавриила. — Не убий! Не укради! Кто объяснит смысл законов? Вот ты, — указующий перст направлен в лицо Орландо.
И тут в игру опять вступает озорной внутренний голос. "Нельзя убивать, не ты жизнь давал, — диктует невидимый советчик, мальчишка громко повторяет за ним вслух, — но если долго бить книжкой по почкам, да за дело — это не убийство! — Продемонстрировав Гавриилу свою коронную улыбку, паренек продолжает: — Нельзя брать чужие вещи, но если ты зашел в общую комнату, и там никого нет — значит сейчас здесь все твое. Хватай и беги! Пока не нашлись хозяева". После такого ответа шальной юный ангел долго не мог сидеть.
Двадцать пять лет. Первое самостоятельное задание: уберечь зимой семидесятилетнюю бабушку от возможных падений. Орландо обещает себе перед зеркалом умереть, но выполнить. Внутренний друг вмешивается внезапно, когда несчастная бабуся собирается в булочную за углом. Ангельский долг — это же ерунда! Главное — нести радость людям! И бабка со счастливой беззубой улыбкой и вытаращенными от страха глазами вместо булочной весело летит на коньках в ближайший сугроб…
