Я задумалась. Из любых захоронений всегда вел запасной ход на поверхность, но до него еще топать и топать. Осторожно высунувшись из-за края стены, я окинула взглядом окрестности. Внимание привлек слой радужной пленки на полу, дорожкой уходивший за поворот.
— Обходных путей нет, но можно уничтожить всю толпу одним выстрелом.
Бишоп недоверчиво прищурился:
— Ты про масло на полу?
— Именно, нужно лишь немного его поджечь. Твой лук… Ах да, он же без зачарования огнем. Обычный кусок дерева, — уныло протянула я. — Магия?
— А ты ей владеешь? — последовал резонный вопрос. — Потому что я — нет. И, кстати, чтобы ты знала, это сопливым неудачникам нужны зачарования оружия, настоящий стрелок может обойтись и без всей этой паршивой магии.
— Обиделся что ли?
— Отвали.
— Поняла, — кивнула я, — значит, обиделся.
Бишоп раздраженно пыхтел, испепеляя меня взглядом, а я задумчиво смотрела на торчащий из-за его плеча походный мешок. Смерив расстояние от нас до начала масляной лужи, разочарованно пробубнила «кремний тоже отпадает — заметят». Что еще… Взгляд упал на еле трепещущие огни за спиной рейнджера.
— Вот я тормоз! — шлепнула себя ладонью по лбу и, пятясь, исчезла в коридоре. — Сейчас вернусь.
Тихо прошмыгнув за светильником и обратно, я с гордостью продемонстрировала свою находку.
— Не загорится, — недовольно буркнул рейнджер, — свеча потухнет, не долетев.
— Загорится, — упрямо мотнула головой. — Смотрите, мистер Уокер.
Вытащив из рюкзака свиснутую еще в Ривервуде бутылку крепкой бормотухи, оторвала кусок ткани от рубахи. Под любопытными взглядами Бишопа, быстро соорудила коктейль Молотова и подожгла тряпицу.
— Если соберешься устраивать перевороты, то я тебя этому не учила, — пробормотала с сомнением в голосе. — Ну, за ВДВ.
Хорошенько размахнувшись, закинула горящую бутылку как можно дальше. Послышался звук битого стекла, и меня опалило жаром. Масло вспыхнуло в доли секунды, поток огня побежал далеко за поворот, и через мгновение послышались крики боли. Бишоп сорвался с места, уже натягивая тетиву. Щелчок, и среди полыхающего ада послышался еще один вскрик.
Я осторожно высунулась из укрытия. Масло все еще горело, но уже не диким пожаром, а словно из приглушенной конфорки. Рейнджер ловко перепрыгивал с камня на камень, стараясь не задеть пламя, скрылся за поворотом. Поправив мешок и перехватив удобнее лук, я подошла к краю горящей лужи. Так. А мне-то что делать? Я так лихо скакать не смогу. Честно говоря, я вообще была не ахти в какой спортивной форме…
— Бишоп… — тихо позвала я.
Молчание.
— Бишоп! — уже громче.
Тишина, только негромкий треск горящего на полу хлама.
— Бишоп! — рявкнула я со всей дури. И плевать, если кто-то услышит!
— Чего орешь? — высунулся из-за поворота рейнджер.
— Я тут не пройду.
— О-о, — разочарованно протянул он, — хочешь, пронесу на руках?
— А ты можешь? — с надеждой в голосе обрадовалась я.
— Размечталась, — отрезал хам. — Либо сама выбирайся, либо жди пока прогорит. Я на разведку. — И он снова скрылся за поворотом.
Я его ненавижу. Однажды я его просто свяжу и проведу лоботомию. Всего два точных удара в глазницы, и этот гад, будет самым милым овощем во всем Скайриме. Святые нейроны, и откуда я знаю, как делать лоботомию? Кто же я, если такое на ум приходит?
Походив немного около горящей кромки, от нечего делать принялась разглядывать серые стены пещеры. Ничего интересного. Кругом камень, круглые своды, какая-то мебель тоже из камня, иначе бы сгорела к хренам собачьим. О, кажется, вон в том шкафу были какие-то книги, но… Теперь это только обугленные головешки. Жаль… Книги жаль больше всего…
Вдруг мое внимание привлек какой-то шум. Послышался мат рейнджера, и до меня донесся сильный, удушающе-кислый запах, перебивший даже вездесущую гарь. Словно где-то прокисла тонна молочной сыворотки… Ой вэй…
— Да сдохни уже, паскуда…
— Да-да-да… — донесло эхо.
Я напряглась, молясь про себя, чтобы эта самая «паскуда» не приползла сюда. Через несколько минут голос Бишопа стих. Надеюсь, он там живой? Черт, и не проверить, надо выбираться отсюда. Масляная лужа и не собиралась прогорать, и мне ничего не оставалось, как попытаться повторить маршрут рейнджера. Так, соберись, Пити… Давай, это не сложно. Шаг, еще шаг, и я забралась на стол. Отлично! Теперь прыжок на тот булыжник. Успех! Теперь самое сложное… Надо без разбега сигануть через лужу. Эх! Орленок-орленок, взлети выше… сол-нца!.. Оттолкнувшись, я приземлилась на другом краю коридора, едва не подвернув ногу. Хоть задницей в огонь не села — и то плюс.
А дальше пробежав по свободному пути, я оказалась в зале, сплошь затянутом паутиной. В центре лежал, раскинув мохнатые лапы, гигантский морозный паук, который в живую оказался размером с микроавтобус да еще и вонял кислятиной. Чуть поодаль лежал труп с перерезанным горлом. Святые нейроны, надеюсь это не Бишоп?! Фух… Нет. Рейнджер сидел неподалеку и, морщась, счищал паутину с клинка.
Я снова перевела взгляд на паука.
— Это ты его так? — я подошла к гигантскому арахниду и принялась разглядывать того безо всякой боязни. — Любопытный экземпляр.
— Эта тварь порвала мне тетиву, — злобно выплюнул Бишоп, — я уничтожу его. Снова.
Рейнджер вдруг вскочил и в мгновение ока оказался у паука. Зацепившись за вывернутую лапу, мужик взобрался на спину, покрытую жесткими волосками и вонзил кинжал в мертвого арахнида. Не выпуская рукояти, спрыгнул на пол, распарывая бок паука почти до самого брюха. Рейнджер вытащил клинок, провернул его в руке, стряхивая слизь и зеленые капли, затем снова вонзил в мохнатое тело. Бишоп бесновался, снова и снова кромсая мертвого паука.
— Вы, мужчина, крайне несдержаны и импульсивны, — констатировала я, отходя от греха подальше.
Пока Бишоп психовал, я направилась к трупу с перерезанным горлом, что лежал неподалёку. Присела на корточки, рассматривая незнакомца. Синяя кожа, заостренные уши — данмер. Темный эльф. Погоди-ка, это ведь тот самый тип, который украл Золотой драконий ключ у торговца в Ривервуде. В игре довакин должен был сперва поговорить с ним и только потом решить, убивать его или нет, но здесь разбойника прикончил Бишоп. Моя галлюцинация совершенно точно отличается от оригинального мира. Это плохо. Это очень плохо, ведь если события развиваются по какому-то иному сценарию, то мой опыт игры может быть бесполезен…
Невеселые размышления прервал треск за спиной. Развернувшись, с удивлением обнаружила, что от морозного паука осталась только бесформенная куча нарезанного салата. Бишоп стоял рядом и тяжело дышал. Весь измазанный какой-то слизью и с мрачным удовлетворением на лице он направился в мою сторону.
— Тетива была лучшей в Скайриме. Жилы дреморы. Стоила мне тысячу золота, — с лихорадочным блеском в глазах, бросил рейнджер.
Внимательно вглядевшись в его лицо, я покачала головой. Испарина на лбу, губы синие, веки покраснели и припухли, по скуле кровь. Пока рейнджер продолжал разоряться, подошла и приложила ладонь к его лбу, но Бишоп отшатнулся, словно от прокаженной:
— Какого обливиона ты делаешь?!
— У тебя порез на виске и жар. Видимо, через рану попала какая-то инфекция или яд. Надо обработать, — я инстинктивно потянулась к нему, собираясь как следует разглядеть поле деятельности.
Бишоп скривился и грубо оттолкнул мои руки.
— Оставь свою заботу при себе, поняла? — прошипел он, — будешь изображать добрую нянюшку перед кем-нибудь другим.
Я вскинула бровь, но ничего не сказала. Похоже, сама того не подозревая, наступила на какую-то больную мозоль. Рейнджер отошел, что-то глухо ворча себе под нос, сел на выступ стены и перебросил свой рюкзак на колени. Через мгновение в его пальцах оказался небольшой стеклянный пузырек. Бишоп зубами вынул пробку, опрокинул стекляшку — кадык мощно заходил под кожей, а когда с зельем было покончено, рейнджер бережно убрал пузырек обратно. Тяжело вздохнув, прислонился спиной к стене. Я поджала губы и отвернулась. Бишоп прав — я не нянюшка, чтобы разбираться с тараканами в его голове. Лучше обследую этого мертвого данмера. В конце концов мертвый человек не так интересен, как мертвый эльф. Мертвый синий эльф. Прямо смурф-переросток.
