Ха! Вы, должно быть, думали, что я взял с собой на охоту обычную веревочную сетку, силок, так сказать, которым пользовались охотники лет пятьсот назад? Не на того напали! Металл сети представлял собой хитрый сплав, повредить который вряд ли бы смог даже Крокозябра! Зубы у коровки были что надо — мелкие, острые и в шесть рядов, как у акулы. Но даже они не помогли хищной говядине вырваться на волю. Поэтому я, прижав склипдасса рогулькой, опутал его как следует сетью и поволок к кораблю. Так что даже ружье не понадобилось…
Ну хорошо, вру. Понадобилось. Из него я подстрелил маленького, но очень злющего помоечного сторожа, который все же решил выбраться на шум и разобраться в происходящем на мусорке. Получив сонный заряд в пузо, сторож раздумал меня арестовывать, а преспокойно задрых на недоеденном зубастой коровкой мусоре.
Притащив отчаянно сопротивляющегося склипдасса на корабль, я приобрел сразу двух верных друзей и нажил одного смертельного врага в лице механика Голубого, который был твердо уверен, что всеядное существо начнет жрать у него прокладочки и шайбы. Друзьями же оказались Можейка и Аллиса: кок был несказанно рад, что теперь появилась возможность сделать кухню совершенно безотходной — корова размером с собаку сожрет все очистки. Дочка же сразу попросила меня:
— Можно, я на нем в школу буду летать?
— Радость моя, ты его раздавишь, — нежно сказал я.
— Посмотрим. Так можно?
— Можно, — разрешил я. — Только в наморднике. Сожрет физичку там, математичку, а папе потом платить?
— Они железные, как наш Гроля. И недорогие, — сказала Аллиса. — Все равно ломаются часто.
— Да уж, — проявил сарказм я. — Ваш класс не всякий выдержит.
Дочь довольно хохотнула и, помахав на прощание ляскнувшему на нее клычищами склипдассу, отправилась спать.
— Профессор, когда отчаливать? — спросил Полозков, чему я, надо сказать, очень поразился — обычно капитан никогда не советуется со мной, а сразу стартует, так сказать, с места в карьер.
— Утречком, — сказал я. — Все равно про склипдасса никто не узнает. Пулька надежная — сторож пару дней проспит.
Пошел на боковую и я. Зайдя в каюту, я принялся стаскивать с ног тапочки и носки, протяжно постанывая в предвкушении сладких снов. И тут я понял, что же царапнуло мой взгляд перед славным походом на редкую коровку.
На моем столе отсутствовал лазерный микроскоп.
Я насторожился. Кому из членов нашей бестолковой команды мог понадобиться такой сложный инструмент? Голубому? Что он в него рассматривал? Гайки? Полозкову? Неужто он внезапно воспылал любовью к делению одноклеточных? Можейке? Ха-ха-ха! Аллиса! О! Вот кто мог! Это она сперла мою технику, чтобы продать ее за бесценок! Просто чтобы позлить меня — деньги-то у нее были… Нет, не то. Триста раз бы уже сперла. Все равно поискать нужно.
Я вышел из каюты — и нос к носу столкнулся с Полозковым. Даже в тусклом свете неоновых ламп, встроенных в переборки, было видно, как он зол.
— Зелезнев, — глядя в пол, голосом сухим и неприятным сказал он. — Будь добр, объясни, зачем ты стащил у меня из каюты подкову?
Я был в полном опупении.
— Прости, — сказал я. — Подкову? Ту самую? По которой еще надпись вьется: «Щастье — вот оно!»?
— Так точно, — сопнул носом капитан. — На что она тебе? Верни!
— Я не брал! — воскликнул я. Потом испугался, что могу разбудить остальных членов экипажа, и повторил шепотом: — Я не брал. Может, Аллиска взяла?
— Вот ей больше делать нечего, — хмыкнул капитан. — Она бы сразу подумала, что на нее падет подозрение, и брать бы не стала. Выходит?
— Че? — хмуро сказал я.
— Ты!
— Во, — я показал ему дулю. — Сам микроспер скоп! Тьфу! Микроскоп спер! Вор! Вор! Навсегда ненавистный Полозссссков!
На всеобщий шум и рукоприкладство сбежались остальные члены экипажа. Применив некоторые усилия, им удалось растащить нас с капитаном. Поведав причины ссоры, мы еще несколько раз побросались друг на друга, пока проявившему несвойственную ему смекалку повару не было предложено проверить все остальные помещения.
После чего выяснилась удивительная вещь — решительно у всех что-нибудь, да пропало! У Голубого как масло на сковородке растаяло теплое полупальто, в котором он привык выполнять наружные работы в космосе. Можейка недосчитался самого лучшего противня, причем как раз в тот момент, когда он собирался вытащить его из печки и проверить готовность своей фирменной пиццы (все перемешать, сметаны и кетчупа по вкусу). Аллиса же была на редкость возмущена — из клетки пропал ее любимец — ящерка Гайдн.
— Ни тебе перегрызенных прутьев, ни сломанного замка! — шумела она. — Кто-то из своих взял, это точно!
Она подозрительно оглядывала с ног до головы каждого из нас, но никто не взял на себя ответственность за пропажу — дураков не было. Списав все на таинственных космических гремлинов, команда разошлась по местам засыпания.
Еще через полчаса дикий вопль отвлек меня от изучения мини-камеры наблюдения, расположенной над дверью в каюту капитана. Кричали с кухни, и я, поставив камеру на режим записи, бросился на помощь. В коридоре я столкнулся с Голубым, и остаток пути мы проделали в этаком ритме ралли, периодически пихая друг друга в бока и заливаясь смехом каждый раз, когда противник с грохотом впечатывался в очередную переборку.
— Что? — пыхтели мы, вваливаясь на камбуз. — Где? Когда? Скажите нам, кто вор?
— …Нам, кто вор, — запыхавшись, подоспел и капитан.
— Вот воры! — и Можейка торжественно показал пальцем на Аллису и трендуна, которые, сжав друг друга в объятиях, болезненно моргали от заливавшего все пространство кухни яркого света. — Воровали еду!
— Он крал! — взмахнула трендуном дочка. — Спер все финики!
— Неправда! — верещал птиц. — Это все она! Хотела меня зажарить в финиках и смолотить! Вот и нож приготовила!
— Верно, — сказал капитан. — Нож присутствует.
— Это чтобы обороняться! — огрызнулась Аллиса. — От возможного похитителя микроскопа, полупальто, подковы и противня! А также ящурки! Не забудем о ящурке! Вот этот гад все и стащил! Верняк!
— Никакой не верняк! Я же в клетке сидел! В запертой! Как бы я стащил? Глупые люди!
Я почесал в затылке. Логика подсказывала мне, что трендун не виноват. А практика говорила, прямо-таки вопила, что он еще и прав!
— Доча, — сказал я как можно более мягко, — отпустила бы ты его, а? У тебя, кстати, финики из кармана сыплются.
— Боже мой! — Аллиса отпустила птицу. — Финики сыплются! Опять мыть надо будет! Я думала, что уже кинула их в кастрюлю… А, чччерт! Сволочи!!!
Но все уже добродушно смеялись. Громче всех, понятно, трендун. Он валялся на столе, задрав тощие лапы, и гоготал одним клювом (другая башка уже не могла смеяться и только икала, пуская пузыри).
— Ничего, попадешься ты мне еще, птичка, — угрожающе проговорила Аллиса. — И без фиников обойдусь. Тоже мне, завтрак туриста!
— Дядя профессор, — испугался двуглавый. — Вы же не допустите? Не станете потворствовать искоренению последнего из трендунов?
— Последний ты, как же, — прошипела Аллиса. — Искоренишь вас.
— Бессмертен, а? — самодовольно сказала птица.
— Не стану я потворствовать, — пообещал я. — Разве что еда закончится… Но ты не бойся, у нас ее много. Кстати, Можейка, раз уж пиццы нет, чем ты нас попотчуешь? Все равно уже никто не ляжет, — и я исподтишка пнул прикорнувшего на полу механика.
— Да вот, есть консервированные ананасы в шампанском, — пожал плечами кок. — И рулетики со сгущенкой. Будете? Чтобы долго не возиться…
— Не надо возиться! — Аллиса, потирая руки, уже усаживалась за стол и колотила ложкой по клеенке. — Еда! Дайте еды! Жрать хочу!
— Только ананасы, — осадил ее я. — Шампанское детям нельзя.
— Пес с вами! Давайте!
Можейка жестом фокусника открыл саркофаг, в котором хранил консервы — и издал полуписк, полухрюк — полностью забитое консервами отделение было уже почти пусто! Стояло лишь четыре банки с изображением ананасовой морды со съехавшими к носу глазами.
— А где-е-е-е??? — взвизгнул механик, засовывая башку в камеру. — Где залежи нанасиков?
— Опять таинственный вор! — прошипел кок. — Ну, попадись он мне! Вырву ему все!
И вдруг — в этом месте неподготовленные читатели могут издать удивленное «ах!» — в холодильнике появился человечек. Был он рыж, космат, с длинным носом и ужасно хитрыми глазами, и вообще, ужасно похожий на давешнего помоечного сторожа. Басом сказав: «ага, осталось еще!», он ухватил одну из оставшихся банок.
— Куда! Куда! — взревел кок. — А скалкой по мордасам не желаете?
Он взмахнул рукой, и тяжелая деревянная колотушка устремилась в пришельца. Но тот вовремя прижал к груди банку и с хохотом испарился. Скалка угодила в оставшиеся три банки и гулко размела их по полке. И тут же рядом со скалкой появился еще один рыжий и косматый.
