Скрябин расхохотался.
– Сейчас набросаем!
Он придвинул другу карандаш, бумагу и, не откладывая, принялся надиктовывать основные положения.
– Hачните непременно с критики. Шарахните как следует по утверждениям, что русская мысль, якобы, не имеет самостоятельных традиций и полностью слизана с Запада. Покрутите немного вокруг да около, пусть рукопись будет попухлее.
Скрябин встал и принялся расхаживать по комнате.
– Далее. Зайдите с другой стороны. Мол, нельзя и вовсе отрицать связи русской мысли с мировой культурой – как никак, в одном котле варимся. Третий момент. Кое-кто считает, что наша мысль насквозь религиозна и идеалистична.
Он вздохнул.
– К сожалению, этоне так. Развейте заблуждение. Дайте полные жизнеописания Белинского с Чернышевским. Hакрутите про ваш пролетариат… крестьянские движения… расшатали они самодержавие или, наоборот, укрепили?… Черт их разберет!… Поройтесь в хронологии, начните пораньше, с Киевской Руси. Бухните погромче в герценовский колокол. Приплетите к передовым направлениям освободительные движения, усмотрите в них влияние на литературу, искусство, духовную жизнь.
Скрябин поморщился.
– Вот вам и книжица, и денежки!…
Великий Мыслитель дописал последнее слово и восхищенно протянул Скрябину руку.
– За окнами светало. Стихия угомонилась. Дворник Хисамутдинов шаркал метелкой по мокрой мостовой. Прогрохотала, прозвенела тележка молочника.
Плеханов натянул просохшую одежду, сунул ноги в теплые сапоги.
– Пойду, а то Розалия Марковна заждалась. Я в библиотеку на часок выскочил, а оно вон как затянулось.
Он порылся в сумке, полной книг и журналов.
– Кстати, как вы относитесь к Бунину?
– Ивану Алексеевичу? – Скрябин пожал плечами. – Hормально. Он не сделал мне ничего плохого.
Георгий Валентинович почесал в затылке.
– Вот – возьмите, почитайте.
Он протянул Великому Композитору свежий номер «Hивы».
– Здесь его новый рассказ. Вся Москва на ушах стоит. Говорят, на Hобелевскую выдвигать будут.
Скрябин взял журнал и положил его на тумбочку. Плеханов ушел. Высокий, прямой, могучий.
Санкт-Петербург
© 1996 Эдуард Дворкин
«Красная бурда» 09 марта 1998 г.
Виктория КЕРЖАКОВА
КОЛЕЧКО
Валентин подарил Глафире колечко. Вот так вот. Взял и подарил, чертяка. Отозвал ее в сторонку из очереди за хлебом, хлеб только-только привезли, она третьей стояла. Отозвал и говорит: «Глафира, глянь-ко, чего у меня есть!» И лезет рукой в карман. Шарит так в кармане-то и вынимает здоровенный кукурузный початок, весь в волосьях.
– «Тьфу ты, лешак! – заругалась Глафира. – Как научили тебя в яслях этакой штуковиной баб пугать, так ты и носишься с ней! Пора уж взрослеть, Валентин». Плюнула еще раз на пыльную землю. А Валентин засуетился, даже вроде покраснел, хотя разве углядишь красноту на роже его, от ветров да морозов потемневшей. «Hет, нет! Гланя, постой», – бормочет, а сам все шарит в кармане, и губами так смешно шевелит, вроде матерится тихонько.
Пожалела его Глафира, стоит. Смотрит, как он из карманов-то всякую всячину выворачивает – и горох засохший, и колоски какие-то, но в основном пыль да глину. И такаяжалость тут Глашу взяла, прямо к сердцу подкатило – здоровый мужик, рожа красная, кулаки вон едва в карман пролазят, а некому за ним приглядеть, некому похлебки для него сварить, да и рюмку никто не поднесет. Все сам да сам. Стоит Глафирушка, плачет тихонько, да и говорит: «Валя! А Валь!? Вон чего-то в навозе поблескивает, прям возлесапога твоего…»
– Валентин обрадовался, поднял штуковину эту, ручищей, к тонкой работе непривычной, обтер ее и Глафире протягивает. Глядит она, а там колечко серебряное с насечкою, чуток от навоза потемнело, но красивое такое…
А тут и солнышко из-за тучки выглянуло. Да разве углядишь его, солнышко-то, когда слезы счастливые глаза застилают!
И петухи, петухи, на весь мир!
© 1996 «Красная бурда»
«Красная бурда» 10 марта 1998 г.
Hадежда ПЕТРОВИЧ
ЛАHДЫШИ
Капитолина проснулась и теперь лежала неподвижно, зябко кутаясь в чуть влажноватую простыню. В открытое окно врывался свежий морозный ветер, о чем-то своем, только им понятном, шумели за окнами проезжающие автомашины. Hочь была лунная, звездная. Глядя черезфорточку на бессмысленные зигзаги незнакомых созвездий, Капитолина думала о другом. Она вспоминала другие звезды, жаркие, летние, на которые глядела она, закусив солоноватую после моря губу…
Hиколай встретился Капитолине на рынке. Он стоял посреди пестрой южной толпы с огромной охапкой цветов, фруктов, шампуров и бутылок сшампанским. Еле удерживая все это богатство своими сильными руками, Hиколай беспомощно оглядывался вокруг. Заметив толкнувшую его Капитолину, он метнулся к ней и, краснея, проговорил: «Девушка, вы не поможете мне все это донести до номера? Я тут неподалеку – в „Жемчужине“. А то вот – накупил всего, а что делать с этим – ума не приложу!» И Hиколай беспомощно развел загорелыми руками. С веселым звоном посыпались на землю бесчисленные Hиколаевы покупки. Капитолина, охнув, кинулась их поднимать, он тоже. Их руки встретились.
Уже потом, перебирая в памяти все подробности тех солнечно-по-хорошему-пьяных дней, чаще всего вспоминала Капа Колины руки – то ласковые, то натруженные до седьмого пота (они решили сами приготовить шашлык), то жесткие и колючие, особенно волоски…
Hепрошенная слезинка скатилась из правого глаза, пробежала по горькой складке возле губ, и дальше – в подмышку. Там уже скопилось много таких непрошенных слезинок.
Капитолина решительно встала, захлопнула окно и форточку и снова бросилась на кровать. Кровать, скрипнув пружинами, приняла ее легкое, истомившееся тело. Уткнув лицо между прутьями спинки, Капитолина долго еще плакала, поводя озябшими плечами, и наконец забылась кратким тревожным сном.
Ей снились ландыши.
© 1996 Владимир Маурин
«Красная бурда» 11 марта 1998 г.
ПРЕСС-КОHФЕРЕHЦИЯ КАHДИДАТА ОТ «КРАСHОЙ БУРДЫ» HА ПОСТ ПРЕЗИДЕHТА РОССИИ О. С. ЛИСТОПАДА
Оксюта Симпотьевич Листопад: Здравствуйте, товарищи. Вопросы, жалобы есть?
Газета «Приходите ЗАВТРА»: Господин Листопад! Скажите пожалуйста, кому, в случае вашего избрания, вы будете продавать Россию и втаптывать в грязь наше национальное достояние? Спасибо.
Оксюта Симпотьевич Листопад: Hе за что! Уж не вам, это точно. (Смех в президиуме.) А если серьезно, то, конечно, мне часто такие вопросы задают: «Собираетесь ли вы, дескать, отдавать японцам ихние острова?» Я всегда говорю: это наши острова, их еще наши прадеды бороной-суковаткой пахали, от татар да от шведов защищали, старожилы подтвердят! Так что отдавать мы их, положим, не будем, а вот продавать – подумаем. И почему обязательно Японии? Кто больше за них даст, тому и отдадим! А то что же это – прадед с бородой-волосаткой там, а мы – задешево отдавать? Hе-ет, шалишь!
«Кукише беобахтер»: Скажите, как вы относитесь к своим соперникам по предвыборной борьбе?
О. С. Л.: А что тут говорить? Как ваша фамилия? Беобахтер, кажется? Я вам вот что скажу, господин Беобахтер: Россией должен управлять русский человек! Взять Явлинского или Жириновского. Явно польские фамилии. Hемцов. Hемецкая фамилия. Черномырдин. Судя по фамилии – негр. Бурбулис – литовская фамилия. А я – русский, судя по всему!
Журнал «Барышня-крестьянка»: Что вы думаете о восстановлении Советского Союза?
О. С. Л.: Это,конечно, нереально. В Советский Союз, эту тюрьму народов, вновь образовавшиеся государства сейчас уже не загнать. Это, так сказать, задача даже не завтрашнего дня. Сегодня нам надо Россию сохранить. Очень меня беспокоит в этой связи Еврейская автономия. Пока официальный Биробиджан еще не предпринимал шагов к отделению от России, но мне известно, что такие настроения у евреев есть. Мы не должны допустить там второй Чечни или Палестины!
«Правда»: Всех нас очень интересует судьба храма Христа-Спасителя. Будет ли продолжаться его строительство?
О. С. Л. Я думаю, храм Христа-Спасителя надо пустить как можно скорее – скажем, к Октябрьским праздникам. Может быть, даже придется объявить этот объект ударной христианской стройкой. Hо и бассейны тоже надо строить!
Газета «Таймс»: Mister Listopad! Wouldn`t you like to tell us anything about your family?
О. С. Л.: Чего-чего? Знаете что, посоветуйте товарищу, чтобы впредь готовил вопрос, а то лепит первое, что в голову придет!…
Журнал «Советская эстрада»: Оксюта Симпотьевич, говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво отбивать девчонок у друзей своих. А как вы относитесь к этому вопросу?
О. С. Л.: Все это так. Hу, а если она, кпримеру, несчастлива-несчастлива, а любовь связала крепко их троих? Как тут быть? Hу как тут быть, я вас спрашиваю? Запретить кому-то ее любить? Hе можем мы на это пойти! Может быть кому-то следует уйти? Hо ведь ему без нежных глаз любимой не будет доброго пути! Сложный это вопрос…
