Рогальт вернулся в Туран, к жене и сыну Шаигану, почти взрослому, ожидавшему посвящения в рыцари. Но не дано было барону насладиться покоем и счастьем.
Однажды он поехал с друзьями на охоту и отстал от них в погоне за зверем. Сначала, когда, рыцарь не вернулся вместе с другими, никто не встревожился. Но поздней ночью в ворота замка постучали. Ворота открыли, и в них въехал Орноф. На седле он вез раненного Рогальта. Рыцарь еще дышал, но жизнь покидала его. Напрасны были все усилия. Рыцарь не дожил до рассвета. Долго старый Орноф рыдал над ним, прощаясь с мертвым другом. Потом призвал к себе Шаигана и плотно затворил дверь.
— Твоего отца похоронишь ты, Шаиган, — сказал маг. — Я уезжаю. Нужно найти убийцу и покарать его.
— Я поеду с тобой, господин.
— Нет, Шаиган. Не тебе меряться силами с убийцей. Разве не был твой отец лучшим ратоборцем короля Гадриана? Но вот он лежит с одной-единственной, крохотной ранкой в плече Неужели ты думаешь, что простой смертный, нанеся такую ранку, мог убить славного рыцаря? Нет, Шаиган. Его погубил маг. И совладать с этим магом могу только я.
— Маг? Разве в этой стране есть еще один маг?
— Увы. Самое печальное — он почти равен мне могуществом, потому что я сам учил его искусству чернокнижья. — Орноф понурил голову и теребил бороду. — Ты должен узнать, Шаиган, почему едва не погибло королевство Эстарон, которое нам с королем и твоим отцом удалось все же спасти. Придется начать с тех давних-предавних времен, когда сам Мирлан спускался с облаков к своему народу, когда он еще не победил Безымянного и люди не знали смерти-утешительницы.
— Я слышал о тех временах. Но не особенно верил, что все так и было на самом деле.
— Много столетий прошло с тех пор… Ты ведь слышал, как один из императоров Мозиза собрал все свои силы на вершине Ренсненг, которая с тех пор именуется Ноктгаард?
— Да. Рассказывали еще, что Мирлан согнал туда все зло мира и окружил Ноктгаард непроходимыми горами, а на горах вырастил тернистые леса Устгорт и Астгорт.
— Именно тогда последний владетель Мозиза поставил в своей столице, в Ноктгаарде, гигантскую статую Безымянного, на веки веков отдавая под его власть свою страну. У статуи был только один глаз — огромный блистающий самоцвет. Императоры Мозиза получили его в дар от Безымянного еще до того, как Мирлан загнал Безымянного в недра земли. В этот камень Безымянный заключил часть своей чудовищной силы, силы творения зла. Сам Безымянный покинул этот мир, но часть его власти, злой мощи осталась на земле — в проклятом камне. Наши предки назвали его Баангност — “око статуи”.
Много лет держалось это окаянное королевство, но наконец король Эрон обратил его в прах. Победители обрушили громадную статую Безымянного, сравняли с землей весь Ноктгаард. Но Баангност исчез. Его искали много лет, но никто так и не узнал, что с ним сталось. Некоторые уверяли, что последний властитель Ноктгаарда бросил камень в пропасть, возвратив создателю. Однако маги никогда в это не верили.
Ноктгаард, окруженный горами и зорко охраняемыми ущельями, со временем обезлюдел, его заселили упыри, призраки и оборотни. Казалось, Ноктгаард никому теперь не угрожал. О Баангносте понемногу забыли.
Вслед за своим наставником я искал этот камень, зная, что не будет на земле мира и покоя, пока он спрятан где-то. И когда несчастья внезапно, одно за другим, свалились на королевство, а короли наши стали свирепыми и жестокими, я почуял неладное, и подозрения мои крепли. Возможно, многих бед удалось бы избежать, останься я у трона, но меня изгнали из дворца, а потом и из королевства. Что я мог сделать? Иногда возвращался сюда, то странником, то дождевой тучей… Но мог лишь бессильно взирать на все шире распространявшееся зло, на войны, интриги и бедствия.
К счастью, молодой Гадриан оказался умнее своих предшественников. И не принял от дяди в наследство того, что на протяжении нескольких поколений было ценнейшим сокровищем короны.
Ты понял, о чем я?
Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь узнает, как попал Баангност в королевскую сокровищницу. Его берегли, как зеницу ока, и короли на смертном одре передавали его преемнику. Ты должен знать: заключенная в этом камне злая мощь овладеет всяким, кто хоть на миг возжелает им владеть. Страшно подумать, что было бы, не послушайся Гадриан моего совета.
Орноф повесил голову и погрузился в раздумье.
— И что случилось с камнем? Вы его уничтожили, славный маг?
— В мире нет силы, способной уничтожить то, что Безымянный создал собственноручно. Один Мирлан мог бы это сделать, но он покинул наш мир. Я отправился в Ноктгаард, чтобы навеки укрыть там камень, которого не должен видеть ни один смертный. Многое пришлось преодолеть, чтобы выполнить задуманное, множество чудовищ и порождений зла победить. Из нашей дружины вернулись только я и твой отец. Всю свою силу я привлек, чтобы запереть Ущелье Туманов. И надеялся, что никто уже, кроме призраков и вурдалаков, не увидит камня, ни один смертный.
Увы, в жизни своей я единожды ошибся. Ошибся страшно, настолько, что сам уничтожил плоды трудов своих. Я выбрал в ученики злого. Гарот возжелал владеть Баангностом, зная, что камень даст ему власть над миром. Я проник в его замыслы, но убить не успел — он бежал. И не знать мне покоя, пока он жив. Но силы мои слабеют, а силы Гарота растут. Боюсь и думать, что случится, если я умру, так и не расправившись с ним.
— Значит, это он убил моего отца?
— Он хотел знать, где мы спрятали самоцвет. Как ни оборонялся твой отец, Гарот почти опутал его чарами. Рогальт успел призвать меня, но я опоздал и спасти ему жизнь не сумел.
Я пережил девятерых королей, но я не бессмертен. Если Гарот достигнет Ноктгаарда… Если отыщет Око Статуи…”
Рогальт продолжал:
“Той же ночью старый Орноф отправился на поиски своего врага. А молодой Шаиган три дня и три ночи просидел в своих покоях, сжимая обнаженней меч. Потом вонзил его в молодое деревце и поклялся великой клятвой, что он сам и дети его будут зорко стеречь Ущелье Туманов и отомстят за Рогальта Верного, Но ему так и не удалось отомстить самому. Когда родился у него первенец, необычайно похожий на деда, Рогальта Верного, Шаиган назвал сына именем деда. А прежде, когда не разрешившаяся еще от бремени жена Шаигана сидела под деревом, черная птица уселась над ее головой, а потом рухнула у ног женщины — мертвая. Многие верят, что это душа деда вселилась во внука. В меня. Потому-то я здесь и не побоюсь войти в Ноктгаард, чтобы исполнить данную отцом моим клятву. И с вашей помощью, друзья мои, я это свершу”.
XXII. О, как не вовремя вымолвил Рогальт эти слова! Но месть ослепила его, и больше он думал о мести, чем о судьбе Эстарона. Что еще горше — он, пусть и не признаваясь в том себе сам, жаждал того же, что и Гарот. То ли жизнь над Ущельем Туманов, жизнь среди злых ветров Ноктгаарда отравила его сердце, то ли гордыня его ослепила, а может, жиже стала в его жилах благородная кровь предков?
Вот уже сумерки сгустились, кони едва продираются сквозь чащобу. Много времени прошло в погоне, выбились из сил и кони и всадники. Дорога ведет на вершину холма, и рыцари въезжают в начерченный злым магом круг — но не разглядели они на снегу магических знаков, склонились к конским гривам полусонные рыцари.
XXIII. — Стой, Рогальт! — кричит Скарбмир, едва они оказались на вершине холма. Вдруг оборвалась невыносимая тишина. Черная стена леса вздымается, шелестит, шумит, потом все звуки сливаются в яростный грохот, протяжный рык, и цепенеют от ужаса рыцари. И видят они, что вперились в них из мрака сотни горящих глаз.
— Похоже, будто лес приближается к нам, — говорит Трегон. Никто ему не перечит.
Старик в черном плаще едет своей дорогой. Он спокоен.
XXIV. Рыцари, не тратя лишних слов, становятся в ряд на вершине. Мечи со свистом вылетели из ножен, Говед упер в землю древко своего боевого топора. Стукнули опущенные забрала. Словно пять статуй, стоят рыцари перед накатывающейся, как прибой, волной. Глаза их прикованы к подступающему лесу, губы сжаты. Мощный рык заглушает все, волна захлестывает рыцарей. “Бей!” — кричат они, занеся оружие.
XXV. Рыцари стоят плечом к плечу. Тени надвигающихся деревьев уже достигли их ног. Ночь — это пора, когда все убитые, оставшиеся непогребенными и превращенные в деревья, оживают, пробужденные злыми заклятьями.
Гротон ударяет со всего маху, меч отсекает чудовищную голову и левую руку-ветвь, но древотруп замахивается правой. Гротон отсекает и ее. Рогальт пронзает копьем рыцаря Ноктгаарда. Скарбмир и Трегон рубятся, как бешеные. Но врагов не убывает. Злая мощь колдуна оживила давным-давно полегших воинов Мозиза, и они спешат на подмогу древотрупам, и несть им числа, они неодолимы. У ног Протона срастается разрубленное тело, враг вскакивает и вновь замахивается мечом.
