Иван Кочуев попробовал лишь чуть-чуть сместить угол зрения — и всё встало на свои места. Итак, продолжим…
О том, что бывает любовь без взаимности, бывает без надежды, без перспектив, даже без особого желания, но чтобы всё вот это одновременно?!
То, что все мужики трусливы по природе, Рахиль чётко уяснила для себя ещё с детского сада. Это полезное знание ей передала бабушка, успешно пережившая гитлеровскую оккупацию, сталинские лагеря, коммунальные хрущёвки, брежневский застой, горбачёвскую перестройку, ельциновский развал страны и счастливо скончавшаяся в земле обетованной на третий день после переезда…
Итак, «законы сосуществования с противоположным полом» по-бабушкински выглядели примерно так: «Мужчина — суть вещество изменчивое, противоречивое, склонное к крайностям, и управлять им следует соответственно. Политика кнута и пряника в большинстве случаев не срабатывает, ибо к первому он привыкает, впадая в мазохизм, а от второго быстро становится инфантильным эгоистом. Посему в дрессировке мужчин действенен лишь один метод — запугивание! Прямое, косвенное, тайное, гипертрофированное, поступательное, стимулирующее, противоестественное и т. д.».
На практике это выглядело примерно следующим образом: если мальчик в детсаду дёрнул тебя за косичку, — дай ему в нос! Именно в нос, без предисловий и объяснений, мальчики этого очень не любят, но всерьёз драться с девочками уже стесняются. (Маленькая Рахиль гордо ходила с жиденькой косой, а треть её группы с распухшими носопырками…)
Дальше — больше. Одноклассник на школьном балу прижал в угол и елозит потными ладонями по коленкам — целуй его взасос прямо на уроке у доски — отворот стопроцентный! (Вынужденно сменили место учёбы восемь половозрелых недорослей…)
Педагог делал непрозрачные намёки — давай ему взятку в десять рублей пятнадцать копеек, вломившись на педсовет, и рыдай в голос, что не смогла заработать больше, но отдашь с лета! (Правда, в этом случае две школы пришлось сменить уже самой Рахили, но ведь главное — принцип…)
Что она творила с сержантами своей части в израильской армии — предлагаем домыслить самостоятельно. В общем-то, всё вышесказанное приводилось здесь с одной лишь целью — показать, как ковался характер нашей богоизбранной героини, бывшей, в сущности, очень милой и даже в чём-то застенчивой девушкой…
— Ну а этот прокуратор, как вы уже поняли, тоже долгое время пожил в Иерусалиме и соответственно нахватался много умного. Что же он сделал? Он таки сказал: «Я умываю руки!» Типа вершите что хотите, я в вашем иудейском привате не участвую, я весь крайний, у меня милое алиби, я вообще, блин, сплошной итальянец!
Рахиль перевела дыхание, внимательно прислушиваясь к реакции публики. Публика дрыхла…
Нет, честное слово, у фаллоимитирующего столба оставалось всего четверо эльфов, включая и Вершителя. Прочие дёрнули на охоту за Иваном и Миллавеллором, а эти остались стеречь деятельную еврейку. Девушке ничего не оставалось, кроме как усыпить бдительность врага байками в надежде дать дёру. И ведь у неё это практически получилось!
В том смысле, что эльфы охотно согласились послушать яркий и захватывающий многосерийный боевик под названием «Ветхий Завет». Кое-где ей даже аплодировали, но эпический пересказ скитаний еврейского народа (особенно слушателей поразили сорок лет скитаний по сравнительно небольшой пустыне…) постепенно убаюкивал. Рахиль практически до мелочей рассчитала, что к моменту обращения неверующего Фомы остроухие полягут, однозначно!
— И они таки распяли Иисуса Христа… И кровь его текла из-под венца тернового, и плакала мать его на горе Голгофе, и смеялись стражи, и скорбели ученики, и…
— Получается, что вы с ним принадлежите к одному народу? — Вершитель неожиданно открыл глаза именно в тот момент, когда израильтянка почти приняла низкий старт. Бывшая военнослужащая гордо закивала, вынужденно делая вид, что в такой оригинальной позе просто легче думается…
— Тогда почему бы тебе не подождать возвращения тел твоих друзей в молитвах твоему Богу?
— Э-э, таки думаю, Ему больше понравится, если я попробую вернуть четверых заблудших баранов (пардон, овечек!) в его паству…
— Нет! — твёрдо определились эльфы, игриво переглянувшись между собой. — Мы поможем тебе, мы сделаем всё так, как ты сама нам сказала…
— Не поняла?
— Мы тоже хотим посмотреть на распятие, — мрачно улыбнулся Вершитель, поднимая свой арбалет. Рахиль только скрипнула зубами, поняв, что рукопашной не будет…
…Узкая золотистая тропа петляла вверх-вниз по относительно невысоким склонам, белый конь увозил тройную ношу в зелёную безбрежность леса. На одном из таких холмов Иван Кочуев успел обернуться и заметить мелькнувшую вдалеке верхушку памятного столба. После чего вежливо попросил остановить лошадь…
— Скорее буря повернёт вспять и буйный ветер успокоит волны, чем конь Рыдающей Принцессы на скаку остановиться соизволит резко! — высокопарно продекламировал подпрыгивающий у самого хвоста Миллавеллор. Казак, зажатый меж ним и спиной эльфийки, молча просунул свободную руку ей под локоть, сгрёб поводья и, рванув на себя, рявкнул:
— Стоять, сивка белобрысая-а!!!
Не привыкшее к такому обращению благородное животное взвилось на дыбы и, горестно заржав, сбросило всех троих в негустую травку. Нюниэль ругалась дольше прочих, поэтому, пожалуй, на этой особе стоило бы задержать внимание…
Итак, ростом не ниже Миллавеллора, столь же плоская или, скорее, сухопарая. Уши, как и положено, остренькие, но почему-то красные, словно отварные морковки. Лицо узкое, бледное, с тонким, вечно хлюпающим носом, плюс далеко не девочка, седина на висках и явственные морщинки на шее. Толкиенулась, видимо, ещё при жизни автора, а уж ругалась, не вытирая слёз, в абсолютно неэльфийской манере:
— Какого аренх?! Какому уебильномд удиоти ачом стукнула в голову, и он посмел останавливать моего коня? Которого, кстати, я сегодня же юастрирук на гиф, укотинс безмозглую…
— Практически понимаю каждое слово, — кривясь от боли в ушибленном боку, приподнялся Иван. — А что не понимаю, улавливаю по интонации. Прошу, простите великодушно, но мне очень вернуться надо — забрать одну шибко эмоциональную особку женского пола камуфляжной наружности.
— О, так здесь замешана любовь… — прозорливо догадалась женщина и, легко вскочив на ноги, ободряюще подмигнула: — Я помогу тебе, воин! Но мой первый долг — беречь жизнь возлюбленного моего… Миллавеллор, представь нас!
— Сиятельная Нюниэль, Рыдающая Принцесса, будущая властительница Арддурхоума — Города в Холме, а также всех гор, лесов и рек страны эльфов! — с чувством прохрипел так и не поднявшийся с земли отступник. Что, в принципе, не было удивительным — несчастного здорово наплющило двойной тяжестью. Поэтому молодого человека он представил гораздо проще:
— Иван Кочуев — казак, книгочей, жених или любовник.
— Что значит «или»? — немного удивилась Принцесса.
— Он ещё не определился, может, вообще передумает…
Подъесаул страдальчески закатил глаза, показал пожилому эльфу кулак и скромно попросил отвязать их наконец друг от друга. Проблему легко решил один взмах кинжала остроухой властительницы. После чего Иван поправил фуражку и привстал на цыпочки, определяясь с направлением. На первый взгляд маячащий столб был не так уж и далеко, за час вполне можно дотопать, если не заблудишься.
— Возьми моего коня, он знает дорогу. — Принцесса величественно повела пальчиком в сторону скромненько мнущегося рядом скакуна. — Мы с милым другом будем ждать вас здесь.
— А… эта зверюга меня не сбросит?
— Сейчас задам параметры. — К величайшему изумлению молодого человека, эльфийка поманила белого жеребца и, обхватив его за шею, что-то быстро зашептала на ухо. Конь слушал не перебивая…
— Скачи, воин! У тебя ровно тридцать шесть минут — на тридцать седьмой мой конь вернётся сюда, даже если тебя не будет в седле. Я его запрограммировала…
— В сущности, вся наша жизнь — большая компьютерная игра в стиле квестанутого квейка, — задумчиво покачал головой бывший подъесаул, не стал ни с кем спорить, а доверяясь воле Божьей, не коснувшись стремени, вскочил на коня. Благородное животное фыркнуло, зачем-то понюхало казачий сапог и взяло с места в карьер.
— А-а-а, забыл — я же е-е-ездить не-е уме-е-ю!!!
— Какой храбрый и самонадеянный мальчик. — Нюниэль традиционно всхлипнула, вытерла рукавом набежавшие слёзы и помогла Миллавеллору встать. — А теперь расскажи мне о нём поподробнее. Какую невинную деву он полетел спасать?
Пожилой эльф скорчил такую рожу, словно одно воспоминание профиля Рахиль вызывало у него зубную боль, колики в животе, устойчивую икоту и шелушение ушей…
