Собственная паранойя иногда беспокоила Ваймса. Он ко всему относился с подозрением. «Ну да, конечно, патриция отравила книга, вернее, то, что в ней написано. А эти обои довершили начатое, сведя его с ума. Да вы сами взгляните, этот кошмарный зеленый цвет кого угодно доведет до безумия!»
— Дзынь-подзынь, дзынь-дзынь!
— О нет…
— Подъем, шесть утра!! Доброе утро!! Встречи на сегодня!! Введите Ваше Имя!! Десять утра…
— Заткнись! Слушай, все встречи, что записаны в моем дневнике на сегодня, совершенно точно не…
Ваймс замолк. Опустил органайзер.
Подошел к столу. Если пролистывать по странице в день…
«У Витинари очень хорошая память. Но все равно всем надо делать заметки. Всех мелочей не запомнишь. Среда, 15.00: насаждение террора; 15.15: чистка ямы со скорпионами…»
Он поднес органайзер ко рту.
— Запиши памятку, — велел он.
— Ура! Ты говори, говори, не стесняйся. Но не забудь в самом начале сказать кодовое слово «памятка»!
— Поговорить с… Черт… ПАМЯТКА: как насчет дневника Витинари?
— И все?
— Да.
Кто-то культурно постучался. Ваймс осторожно открыл дверь.
— А, это ты, Задранец.
Ваймс моргнул. В гноме что-то было не так.
— Я смешаю кое-что из снадобий господина Пончика, сэр. — Шельма глянула на кровать. — Ой… он очень плохо выглядит, сэр. Принимал ли он?…
— Найди кого-нибудь, чтобы перенести его в другую комнату, — перебил Ваймс. — Вели слугам подготовить новое помещение.
— Есть, сэр.
— А когда все будет готово, перенесите его в третью комнату, выбранную наугад. И ВСЕ поменяйте, ясно? Всю мебель, вазы, кувшины…
— Э… есть, сэр!
Ваймс никак не мог решиться задать вопрос, который очень волновал его последние двадцать секунд.
— Задранец…
— Да, сэр?
— У тебя… э… в твоих… на ушах?…
— Сережки, сэр, — нервно ответила Шельма. — Мне их дала констебль Ангва.
— Правда? Э… что ж, отлично… я и не подозревал, что гномы носят украшения, вот и все.
— Мы славимся искусством изготовления колец, сэр.
— Да-да, разумеется.
«Кольца — да. Периодически гномы создают очередное кольцо Силы, и за это их очень не любят. Но… волшебные сережки? Впрочем, ладно… Кое-чего лучше не знать, спокойнее спать будешь».
Инстинктивный подход сержанта Детрита к вопросам инструктажа персонала был практически верен. Тролль выстроил всех дворцовых слуг в линейку и теперь, прогуливаясь вдоль строя, во всю глотку орал на них.
«Только посмотрите на старину Детрита, — думал Ваймс, спускаясь по ступенькам. — Несколько лет назад он был простым неотесанным троллем, а теперь один из лучших членов команды. Приходится, конечно, заставлять его повторять приказы, чтобы удостовериться, что он все понял правильно, но это пустяки. Его доспехи блестят даже лучше, чем у Моркоу, потому что ему никогда не надоедает их полировать. И он справляется с работой в Страже как самый лучший в мире стражник, что фактически означает: сердито орать на людей, пока те не сдадутся. Единственное, чем его можно сбить с толку, это лишь какой-нибудь поистине дьявольской хитростью. Например, если ты будешь упорно все отрицать».
— Я знаю, что вы все сделали это! — вопил Детрит. — И если тот, кто это сделал, немедленно не сознается, всех вас, повторяю, всех до единого, и я не шучу, мы запрем в самой глубокой камере, а ключи бросим в самую глубокую пропасть! — Он указал пальцем на толстую посудомойку. — Вот ты! Это ты сделала, сознавайся!
— Нет.
Детрит немножко подумал. А потом:
— Где ты была прошлой ночью? Сознавайся!
— В постели, конечно!
— Ага, знакомая история. А ну, сознавайся, ты каждую ночь тама?
— Конечно.
— А свидетели у тебя имеются? Сознавайся!
— Да как вы смеете!
— А, так у тебя нет свидетелей, стало быть, это сделала ты! Немедленно сознавайся!
— Нет!
— Ну хорошо…
— Спокойно, спокойно. Спасибо, сержант. На пока все, — сказал Ваймс, ласково похлопывая тролля по плечу. — Все слуги здесь?
Детрит вперился глазами в строй:
— Ну? Вы ВСЕ здесь?
По строю прошла легкая волна, а потом кто-то осторожно поднял руку.
— Милдред Ветерок со вчерашнего дня отсутствует, — сообщил владелец руки. — Это служанка, отвечающая за верхние этажи. Мальчик принес записку. Ей пришлось отлучиться по семейным делам.
Ваймс почувствовал, как у него по спине забегали мурашки.
— Кто-нибудь знает, по каким именно? — спросил он.
— Нет, сэр. Но все ее вещи здесь, сэр.
— Хорошо. Сержант, до того как уйти с дежурства, пошли кого-нибудь за этой девушкой. А потом иди и как следует отоспись. Так, все остальные, могут возвращаться к своим делам. Э-э… господин Стукпостук?
Личный слуга и персональный секретарь патриция, с испугом взиравший на Детрита, перевел взгляд на Ваймса.
— Да, командор?
— Что это за книга? Дневник его сиятельства?
Стукпостук взял книгу.
— Очень похоже на то.
— А ключ к шифру вам известен?
— Я и не подозревал, что он зашифрован, командор.
— Что? Неужели вы никогда туда не заглядывали?
— Зачем, сэр? Это же не мой дневник.
— Вам известно, что ваш предшественник пытался убить патриция?
— Да, сэр. И должен сообщить, сэр, что ваши люди меня уже допросили. С пристрастием.
Стукпостук открыл книгу и удивленно поднял брови.
— А о чем именно вас расспрашивали? — уточнил Ваймс.
Стукпостук задумался.
— Позвольте-ка вспомнить… «Это сделал ты, сознавайся, тебя все видели, все вокруг говорят, что это ты сделал, так что это ведь ты сделал, а ну, сознавайся». В общем, я думаю, это все. А потом, когда я ответил, что это был не я, ваш офицер, кажется, зашел в тупик.
Стукпостук облизнул палец и перевернул страницу.
Ваймс уставился на него широко раскрытыми глазами.
Звук пил оживлял утренний воздух. Капитан Моркоу постучал в ворота лесопилки, которые почти сразу же отворились.
— Доброе утро, сэр! — поздоровался Моркоу. — Насколько я знаю, тут работает голем.
— Работал, — поправил владелец лесопилки.
— О боги, еще один, — пробормотала Ангва.
Их было уже четверо. Голем в кузне сунул голову под молот, от голема-каменщика остались лишь ступни, торчащие из-под двухтонного блока известняка, голема, работающего в порту, последний раз видели плывущим по реке в сторону моря, а теперь вот и этот…
— Просто ужас, — пожаловался владелец, шлепнув голема по груди. — Альф все видел. Голем вел себя абсолютно нормально, пилил себе и пилил, а потом вдруг взял и отпилил себе голову. А мне заказ к полудню нужно выполнить. Спрашивается, кто теперь будет пилить?
Ангва подняла голову голема. На лице глиняного истукана застыло выражение глубокой сосредоточенности — впрочем, иного выражения на лицах големов и не увидишь.
— Да, между прочим, — вспомнил владелец. — Альф сказал мне, он как-то слышал в «Барабане», будто големы начали убивать людей…
— Расследование еще продолжается, — отрубил Моркоу. — А теперь, господин… э-э, Древ Глотт, не так ли? У твоего брата еще лавка на Цепной улице, торгующая осветительным маслом? А дочь твоя работает в обслуге Университета?
Владелец был поражен. Но Моркоу знал всех.
— Да…
— Голем отлучался куда-нибудь вчера?
— Ну да, нес что-то насчет святого дня. — Глотт нервно переводил взгляд с Моркоу на Ангву. — Им позволяется уходить, иначе слова у них в головах…
— После чего он пришел и работал всю ночь?
— Да. А что же еще ему делать? А утром ко мне прибежал Альф и сказал, что голем вдруг отошел от пилы, постоял немного и…
— Вы вчера пилили сосновые бревна? — вмешалась Ангва.
— Да, пилили. Но вот что я хочу спросить: где мне теперь достать нового голема?!
— Что это такое? — спросила Ангва, вытаскивая из кучи мусора глиняную дощечку. — Это же его грифельная доска!
Она передала находку Моркоу.
— «Не убий, — медленно прочел Моркоу. — Глина от глины моей. Позор». Ты случаем не догадываешься, зачем он это написал?
— Шутить изволите? — осведомился Глотт. — Они вечно творят всякие глупости. — Он широко ухмыльнулся. — Слушайте, а может, у него чайник треснул? Уловили? Глина… чайник… треснул… потек?
— Очень смешно, — мрачно сказал Моркоу. — Я забираю это как вещественное доказательство. Доброго тебе утра.
— А почему ты спросила о сосновых бревнах? — поинтересовался он у Ангвы, когда они вышли с лесопилки.
— В подвале был запах сосновой смолы.
— Сосновая смола — это просто сосновая смола.
— Нет. Я смолу от смолы легко отличу. Этот голем БЫЛ там.
— Они все там были, — вздохнул Моркоу. — А теперь совершают самоубийства.
